О бедном зельеваре замолвите слово (СИ) - "Ksi Lupus" - Страница 3

Видимо мое бедственное положение отразилось на моем лице и старушка несколько смягчилась под взглядами своих товарок.

— Ладно, милок, не оставлю я тебя голодным. — Я воспрянул духом. — Поможешь мне по хозяйству и будет тебе еда. Я-то совсем одна живу, тяжело справляться. Можешь называть меня баба Глаша. Ну-ка помоги, тут не далеко.

Меня нагрузили корзинкой с продуктами и, следуя за моей работодательницей, оказался у нее перед домом. Идти тут было не больше десяти минут, но старушка не спешила, попутно поведав о своей нелегкой жизни и неблагодарных отпрысках. Никогда не любил семейные драмы, и никогда не знал как правильно на них отвечать, чтобы потом тебя не обозвали бесчувственной сволочью. Поэтому в моем лексиконе были ответы «да что вы говорите!», «вот же», «да-да» и простое кивание головой. До сих пор работает.

— Поставь корзинку сюда, дальше я сама, а ты мне пока дров наколи. Обойдешь дом, увидишь пристройку, а там дрова. Как все сделаешь можешь в дом заходить, накормлю. И кур моих не обижай.

М-да, колоть дрова мне еще не приходилось, этому в академии не учат.

Под навесом меня ждали дрова и старенький топор. Фронт работы, на глаз, до вечера не должен был затянуться, и я надеялся управиться хотя бы за пару часов, и при этом не оттяпать себе чего-нибудь. Запасных конечностей у меня не было. Названные куры находились в небольшом загоне с курятником: при виде меня они закудахтали, а петух, с длинными черными хвостовыми перьями, угрожающи набычился. Вот только разборок с ним мне еще не хватало!

Повесив плащ, поставил первое полено на пенек, взял топор крепко двумя руками, размахнулся… Топор застрял в бревне. Пока удалось расколоть полено, взмок как мышь. Не, такими темпами я не то, что до вечера, я до ночи тут торчать буду! Ну-ка, какие бытовые заклинания можно использовать?..

Пораскинув мозгами, несколько сник: энергозатраты превышали мой лимит. Проще было все сжечь. Но тогда не видать мне еды.

— Ладно, учиться никогда не поздно.

После пятого бревна я приноровился к работе, и она пошла быстрее. Только один раз уронил себе топор на ногу, благо обухом: боль удалось снять при помощи лечебного заклинания. К концу работы я был без сил, мокрый, уставший, с мозолями на руках и болями в спине. Вспомнилось, что я так-то зельевар, а не рабочий, но голодный желудок напомнил про мирские дела. Прибрал за собой под внимательный взгляд петуха — вот сдался я ему! — после чего, отставив топор и, оставшись даже доволен своей работой, направился к хозяйке.

В дом заходил осторожно, приложив ладонь к пояснице и задействовав снова лечение. Стало сразу же легче, но, как нам говорили, лучше не злоупотреблять, а пускать на большие дела. Но это кредо целителей, это им людей спасать и вершить великие дела, а мы люди простые.

— Баба Глаша, ваша просьба выполнена. — Не решился входить дальше порога — воспитание такое, — оглядывая скромное, но чистое убранство. Из комнаты появилась старушка.

— Как хорошо. Спасибо тебе, милок. Ты заходи, все горяченькое. Небось оголодал. Вон ополоснись водой.

Ее худая сморщенная рука указала на ведро воды с деревянным резным ковшиком и железным тазиком рядом. Вода была прохладной, чистой и вкусной — в горле стоял сушняк. Оставив плащ в коридоре, прошел на кухню, где на столе меня уже ждала тарелка с супом и хлебом. Сглотнув набежавшую слюну, поблагодарил хозяйку за угощение, и на минут десять выпал из реальности. В конце был яблочный компот — жить стало хорошо.

— Держи, милок, собрала я тут тебе немного. — На столе оказалась маленькая корзинка с овощами и неощипанная курица, чьи мертвые глаза смотрели на меня. Жуть. — Ты завтра ко мне заходи, у меня еще для тебя дела есть.

— Хорошо, баба Глаша, зайду. А сейчас меня свои дела ждут.

— Да, слышала я, что ты вроде как родственник того странного колдуна, что помер месяц назад.

Я остановился.

— Вы еще знаете что-нибудь про него? Чем он занимался?

— Про него лучше у старосты спроси, он с этим человеком дела вел.

И вновь все вернулось к старосте. Только он не хочет ничего говорить, как и меня видеть. Становилось все запутаннее. В Топольках явно была скрыта какая-то тайна, только вот не убьют ли меня за нее? А умирать, как известно, никому не хочется. Да и надо ли оно мне, вот в чем вопрос…

Вернулся я во второй половине дня, закрыв дверь на засов. Встал вопрос где хранить продукты: в городах во всю пользовались холодильными камерами, а в деревнях? Погреб? И если да, то где его найти?

После поисков лаз оказался под диваном. Пришлось помучиться с ним, отодвигая в сторону. Вызвав светляк, спустился по железным ступеням, оказавшись не в погребе, а в довольно хорошо оснащенной лаборатории. Секретной значится. Тут имелась и система вентиляции, и перегонный куб, и два котла разных форм, весы, два стола, инструменты для работы и схемы на стене. Именно они меня и заинтересовали в первую очередь. Я пытался вспомнить знакомые формулы и соединения, но то, что находилось на стене, было неизвестно мне; некоторые надписи и вовсе были написаны на ином языке, включая и рунный алфавит. Последним чаще пользовались некроманты для ритуалов, зельевары использовали общепринятые формулы и общий язык. Значит ли, что здесь проводились темные эксперименты, которые могли стоить жизни?

— И почему вокруг меня столько вопросов.

А ответы мог знать только староста. Замкнутый круг. Или же, можно не влезать в это дело, продать дом и начать карьеру в столице, как я и хотел до этого.

И пройти мимо тайны?

Почесав затылок, оставил это на потом — надо было разобраться с библиотекой. И все опасные книги спустить сюда. И вход лучше замаскировать. Но сначала надо решить с готовкой.

Двигать обратно диван не стал, просто закрыв люк тяжелой крышкой — если бы не кольцо, то и не заметно. Странно, что дядя не додумался использовать магию. Подумав, накинул на лаз тряпки, и только после этого взялся за продукты (эти мертвые несчастные глаза мне потом в кошмарах снится будут). Как таковой кухни в доме не обнаружилось, зато обнаружились удобства — хоть на улицу бегать не надо. Все больше складывалось ощущение, что здесь особо и не жили, питались в другом месте, а работали под землей. Все же меня ждал очередной визит к старосте.

Ужин отодвинулся на более позднее время, а я занялся наконец разбором вещей. И первое, что сделал, открыл окно, которое имелось в единственном числе; занавешенное тряпкой стекло было грязным, но ручка рабочая, и свежий воздух начал проветривать комнату. Засучив рукава рубашки, в первую кучу сгреб ненужный хлам, старые тряпки и мусор, благо хоть веник имелся. Вещей, в целом было немного: диван, книжный шкаф, рабочий стол со стулом, комод. Для такой большой комнаты не густо. Еще был чердак, но туда лезть не стал. Пока что.

Ненужное вынес на улицу перед домом: даже если разберут, то не жалко. Разобрал книги, став обладателем десяти запрещенных, пяти редких, шести на другом языке и тридцати семи общедоступных. Протер каждую от пыли, борясь с искушением заглянуть во внутрь. Запрещенные спустил в лабораторию, остальные расставил на чистые полки. Одни только эти книги выходили на кругленькую сумму, которую мне хватило бы на несколько лет беззаботной жизни и домик в центре столицы. Борьба с собой страшная вещь.

Во время уборки записи так и не обнаружились, а от ящика в столе нужен был ключ. И не факт, что там не установлена магическая защита, которая признавала только владельца. Знал я историю про неудачливого вора, которому защита отрубила руку. Не хотелось бы повторить на себе.

За делами время летит быстро, и вот уже вечер, а я устал как конь в поле. Зато теперь дом не выглядел как последнее пристанище и в нем можно было жить. Но многих вещей все еще не хватало. Той же кухни.

— У меня скоро паранойя начнется от этого взгляда.

Да-да, мертвая курица меня все преследовала. Принцип ощипывания кур я знал, но это долго, нудно и у меня нет кастрюли. Несмотря на дохлую птицу, взял ее за шею, и мы вышли во двор. Деревня погружалась в темноту, единственным источником света были сами дома: блики огоньков отражались в стеклах. Если исключить некоторые детали, то тут даже вполне хорошо. Опять же, воздух свежий, экология, лес рядом, болото с жабой… Эх. Поднял курицу на уровень своих глаз.