(Не) курортный роман (СИ) - Алекс Коваль - Страница 51

Шуршу тапками в сторону лифта. Счастливая, довольная, наревевшаяся и раскрасневшаяся, спускаюсь в холл первого этажа. Решительно, как бригантина, плыву к стойке ресепшена, улыбаясь всем вокруг. И на подходе чуть не теряю тапки от неожиданности, когда перед глазами начинает маячить знакомая рыжеволосая макушка.

Серьезно? Да нет! Это шутка какая-то?

Мой шаг сбивается. Скорость падает. Обладатель этой “макушки” оборачивается с паспортом в руках. Заметив меня, улыбается и дергается вперед. Дает шаг со словами:

– Стеф, малышка, я так соскучился!

Я вскидываю руки, тормозя Федора в тот момент, когда его губы вскользь мажут по моей щеке. Отталкиваю. Упираю руки в бока и рычу:

– Ты какого черта тут делаешь?!

Стеф

– Детка, давай поговорим спокойно.

– Я и спросила тебя спокойно! – кричу я. – Какого черта ты здесь забыл, Федор?

– Приехал по работе.

– Какой еще работе?

– Бизнес-форум. Я постоянно на них езжу. Помнишь?

– Допустим. Почему именно в этот отель?

– Так получилось.

– Врешь!

– Ладно, потому что я соскучился, – разводит руками рыжеволосое недоразумение из моей прошлой жизни. Я морщусь, как от кислого лимона.

Прямо гребаное дежавю! Утро, отель, халат и мужские тапки на пять размеров больше моего скромного тридцать восьмого. Только я на этот раз не настолько труслива, тупа и наивна, какой была два года назад. А еще у меня есть Сережа. Мой Сережа!

– Стефаш, – мнется Федор. – Я тебе звонил и писал. Я хотел с тобой поговорить. То, что ты видела, я и Настя… да это просто недоразумение. Ты не понимаешь!

– Это ты не понимаешь, насколько жалко это звучит.

– Детка…

– Не “деткай” мне!

Федор делает новую попытку поймать меня в свои объятия. Я отталкиваю его в грудь. Для пущей убедительности вскидываю колено, замахиваясь. Предупреждаю грозно:

– Не подходи ко мне! А то лишу вас с Настенькой-радиовойска возможности иметь потомства. Что, может быть, и к лучшему. Такие, как вы, размножаться не должны.

– Дет… Стеф, да это все было не серьезно!

– Ты ей язык в рот по самые гланды засунул!

– Это был всего поцелуй. Один!

– Для меня этого было достаточно.

– У нас больше ничего не было, клянусь. С кем не бывает?

– Со мной, Федя! – округляю от такой наглости глаза. – Со мной не бывает!

– Мы всего лишь сходили в бар.

– Всего лишь?!

– Ты уехала, мне стала скучно, а тут Настя. Мы просто поболтали и выпили. Настя немного захмелела и полезла целоваться…

Федор мямлит, а у меня все быстрее растет желание приложить ему по голове вот той красивой огромной напольной вазой. А в задницу запихать колючий гербарий! Или лучше кактус. Здесь есть кактус?!

– То есть ты не виноват, я правильно поняла? – киваю. – Это все Настя. А ты, естественно, как благородный рыцарь, не смог отказать даме? – язвлю. – Весь такой белый и пушистый?

– Да! То есть нет! То есть… Детка!

Я фыркаю. Идем по классике: это не я, это не со мной, это она виновата. Злодейка! Она на меня набросилась и обесчестила. Сама на член запрыгнула и как давай скакать! И вообще, это ничего не значит. Я люблю только тебя. Ты у меня одна. И на всю жизнь.

Нет уж. Спасибо. Увольте. Не надо мне такой жизни. Лучше вообще без мужика, чем с таким, как Федор. В глаза одно, а за спиной плевки вслед. Я, может, и труслива, но гордость у меня имеется. И я не позволю этому мерзавцу по ней потоптаться своими грязными ботинками. Снова!

– Стеф, давай хотя бы выпьем кофе?

– Пей кофе со своей Настей! – оглядываюсь. – Где она, кстати? Тоже приехала?

Сейчас я подрехтую ее холеное личико и сделаю модную прическу – «сочинский выщип» называется. Чисто для профилактики. Коза драная!

– Нет, я один.

– Хоть в чем-то ты стабилен. Небось, в каждой командировке ты от меня «просто в бар ходил»?

– Давай обсудим все спокойно? Ты тоже не так идеальна, какой хочешь казаться.

– Я, прости, что? – охреневаю вконец от такой наглости.

– Я звонил тебе вчера.

– И? Я заблокировала твой номер.

– Я набирал с номера друга. Но трубку взял какой-то мужик. Кто это был? – встрепенувшись, как почувствовавший свою важность петух, сжал губы Федор. Меня не проняло. От слова совсем.

– Мужик?

Сережа? Мой телефон был у него, пока мы с девчонками горланили песни в баре. Удивительно только то, что Нагорный не рассказал мне об этом. Но это уже другая история и другой разговор. Серьезный такой. Предположительно с криками и руганью. Он у меня обязательно получит строгий выговор и ссылку на диван в гостиной. В гордом одиночестве и без подушки! Что за самоуправство?

– Мужик, Стеф. Мужик. Так что ты тоже… хороша. И я готов тебе это простить, между прочим.

– Т-ты, прости, что?

Нет, беру свои слова обратно. Вот теперь я охреневаю окончательно! Настолько, что глаза застилает красная пелена, а из ушей начинает валить пар! Уровень злости резко перепрыгивает все мыслимые и немыслимые пороги. До трясучки в руках и скрежета челюсти!

– Ну-ка повтори, – щурюсь я и наступаю. – Что ты сказал?

Шаг.

Еще шаг.

Федор бледнеет и отступает.

Назад.

И еще назад.

– Я… простить. Прощу. Тебя. Готов.

– Федя, беги, – говорю, закатывая рукава халата.

– Ч-что делать?

– Бежать! – кричу и хватаю с кофейного столика какой-то потертый журнал с лицом Скарлетт Йоханссон на обложке. Замахнувшись, от души швыряю его в сторону рыжеволосого наглеца, который, видите ли, меня готов простить! Меня! Идеальную, всепонимающую, всепрощающую и самую верную из всех верных меня!

Я его убью.

Нет, сначала я его побью…

А потом убью!

Федор пускается наутек.

Я за ним.

Посетители бизнес-форума и гости отеля останавливаются на месте, с удивлением наблюдая за этой картиной. Я хватаю под руки все, что способно если не убить, то причинить нестерпимую боль, и швыряю, швыряю, швыряю! Журналы, подушки, настольные вазы. Один раз даже, кажется, в голову бывшего полетела чья-то сумочка.

В лобби отеля начинается настоящий хаос и какофония! Администраторы кричат. Охранники мечутся, не зная кого из нас ловить. Швейцарцы зачем-то бегают с сумками. Крики, писки, смех и вой. И прекращает все это безобразие, угадайте, кто?

В тот момент, когда моя рука тянется к тапке – за неимением других потенциальных орудий убийства – меня со спины хватают чьи-то руки. С хохотом отрывают от земли. Но даже это меня не оставляет. Я продолжаю болтать ногами и молотить по воздуху руками, крича Федору в спину:

– Можешь теперь совать свой язык и другие, кстати, не особо выдающиеся и талантливые части тела, куда хочешь и когда хочешь! Понял?!

– Ты ненормальная! – визжит Федя.

– Да! – кричу я.

– Тш-ш-ш, – слышится рокочущий смех за спиной. – Хватит. Все.

– Катись отсюда колобком куда-нибудь в соседний резорт, Федор!

– Сумасшедшая!

– А твоя Настя тупая! До сих пор не может запомнить, что ты айтишник, а не финансист!

– Истеричка!

– Сам дурак!

– Карамелька, – ржет Нагорный, удерживая меня на весу, – тут дети. Тихо.

– Да мне п… – мой рот закрывает широкая горячая мужская ладонь.

Федор подлетает к двери. Неловко врезавшись лбом в стекло, отлетает от него. Матерится. Заковыристо так, что мне и не снилось.

Я же настолько взбешена, что не могу даже оценить этот нелепейший жест бывшего, чтобы от души над ним посмеяться. Не успеваю прийти в себя, а он уже пулей вылетает из отеля. Бежит так быстро, что любой спринтер бы позавидовал. То-то же!

– Пусти меня! – дергаюсь я, когда шум вокруг стихает, а зрители медленно начинают расходиться. – Поставь меня на ноги! – вырываюсь из загребущих лап и оборачиваюсь.

Нагорный ржет. Откровенно и во всю свою нагло-довольную морду.

Я зло сдуваю с лица прядь, упавшую на глаза, и рычу: