Телепаты: глубинная связь (СИ) - "Сумеречная греза" - Страница 50

«Глубинный вихрь» — именно так назвала тетя Шейла эти прекрасные цветы, навсегда внеся их название в альманах флоры Омеги, ведь попросила ее об этом моя мама. Это были ее любимые цветы. И именно их я теперь крепко сжимаю в своих ладонях, поднимаясь на этот высокий ветреный холм. Ведь они оба любили ветер. И море, и солнце…

Рядом со мной поднимаются двое моих младших братьев со своими детьми, трое моих детей, их дети и четверо правнуков, которым все же посчастливилось застать моих родителей в живых. Эти прекрасные люди дали жизнь целой семье, продлив нашу историю ещё, надеюсь, на много-много лет. Мы всегда будем их помнить, я всегда буду их любить. Эту память не вырвать из сердца, она вросла в него намертво, текла по венам с каждым ударом, и будет жить внутри до самой моей смерти. Любимые мама и папа, я помню каждое мгновение, проведенное рядом с вами. Я помню, как отец носил меня на руках, баюкал в кровати по ночам и рассказывал забавные истории, чтобы развеселить, ведь я так боялась темноты... Помню, как мама пекла вкусные ароматные пирожки, а я забегала домой во время игр с другими детьми, чтобы схватить их и слопать на лету. Я помню наши путешествия по планете, когда мы все вместе приходили в гости к местным аборигенам. Помню наши семейные вечера и бег наперегонки во время моей подготовки к школьной олимпиаде. И многое, многое другое… я все это помню, и не хочу забывать. Вы вырастили меня счастливой, всех нас счастливыми — спасибо вам за это.

И вот, мы на самой вершине, откуда открывается вид на бескрайнее море, играющее бликами алого рассвета. Далекие солнечные зайчики скачут по глади воды, извещая всех о приходе нового дня. Рядом со мной стоит мой муж — Олег Коршунов, пристально следящий, как старенькие тетя Шейла и дядя Артём поднимаются на холм. Олег контролировал каждое их движение, чтобы помочь при случае. Шейла крепко держала за руку Артема, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться. Артем тоже делал передышку, хотя это ему и не требовалось, он был крепким мужчиной, ведь у него гены модифицированного солдата.

— Что-то не вижу Звёздочки, — сказал Олег, как только мы оказались на месте, — В это время она обычно уже бывает здесь.

— Не волнуйся, она умная девочка, и обязательно объявится, — ответила я спокойно.

В том, что Звездочка прилетит вовремя, я почему-то совсем не сомневалась. Ей исполнилось уже пятьдесят два года, мы с ней были почти ровесницы. Бабочки этой породы жили до семидесяти лет, и все свое детство мы росли бок о бок, я привязалась к этому разноцветному насекомому.

Сегодня исполнился ровно год, как моих родителей не стало. Ровно год без моих любимых мамы и папы… Звёздочка прилетала каждый рассвет, навещая их могилу — одну на двоих. Каждый день, из месяца в месяц. Я наблюдала за ней — она не пропустила ни одного дня. Так сильно любила своих хозяев… хочется верить, что оставшиеся двадцать лет она проживет счастливо, и не будет так сильно скучать.

Олег крепко обнял меня, после того как я возложила цветы на могилу. Целый год мы все живем без них... Глубинные вихри тихо потряхивали лепестками под порывами ветра, будто через эти плавные нежные движения родители разговаривали со мной. Мне их так не хватает…

— Береги её, — сказал отец моему мужу, когда подвел меня к алтарю целых двадцать пять лет назад. Мне хотелось бы, чтобы папа тоже не переставал беречь меня, но все мы не вечны…

С Олегом мы были знакомы с самого детства, ведь он был сыном начальника моего отца, и рос на Омеге со своей семьёй точно так же, как и я. Но за это время мы не особо успели сблизиться, ведь он был задиристым мальчишкой и намного старше — на целых шесть лет. А когда я попала к нему в подчинение на практику по космическому пилотированию… брр… не хочу вспоминать это. Но время и случай все расставили на свои места.

Помню тот момент, когда назвала имя своего избранника родителям… мама тогда схватилась за сердце, а отец напился в тот же вечер, хотя я никогда даже не видела, чтобы он пил.

Странно, а отец Олега был очень счастлив этому событию. Константин Викторович ушел на пенсию через год после нашей с Олегом свадьбы и отец тогда очень сильно смягчился, или, можно сказать даже, расслабился. Он сказал однажды, что родство с Коршуновыми — это очень суровое испытание для его нервов. Но я не беспокоилась за нервы отца — он всегда был очень сильным и волевым.

— Мама, ты же так долго ждала, что я найду себе человека по сердцу, — успокаивала я маму, когда она обмахивалась веером, который я привезла из Японии после нашего с Олегом свадебного путешествия, — Вот, я и нашла.

— Кира, я очень, очень этого хотела. Да и внуков уже заждалась... Но Коршунов… ты знаешь, какой строгий у него отец?

— А причем тут его отец? Я же не за него замуж выхожу.

— Ох… — покачала головой мама, — Я так люблю тебя, доченька моя. Раз уж это твой выбор… я приму его. Любой приму. Только пожалуйста, роди внучек. А то Константин Викторович уже планирует записать внуков в академию и взять шефство по их воспитанию.

— Потому что Олег его единственный сын, чем ему еще заниматься? — ворчал тогда папа, — Считай, внуки под его пристальным вниманием. Борьба будет не на жизнь, а насмерть.

— Будете соревноваться, кто больше замуштрует бедных мальчишек? — химурилась мама, зная, как сильно отец помешан на дисциплине.

— Ага. У пацанов будет мое воспитание, пусть Коршунов клюет кого-нибудь другого!

Внуки действительно были под пристальным вниманием Константина Викторовича, отцу пришлось отступить... но они выросли достойными людьми, а это чего-то да стоит.

Вот только родители не знали, как я боролась сама с собой, чтобы довериться хоть кому-то… не понимали, что нам пришлось с Олегом пережить, чтобы найти дорогу друг к другу… но мы сделали это, и во многом это заслуга моих родителей. Ведь они доказали, что любовь существует. Они всю жизнь мне показывали пример, как можно дорожить друг другом, не изменяя верности и любви ни на мгновение.

И только благодаря этому я преодолела все свои страхи, сомнения, свою ненависть и злость… только благодаря им.

Последние несколько лет мама совсем не ходила, и отец возил ее на коляске. Иногда поднимал на руки, говоря, что обещал носить на руках до самой смерти и обязательно сдержит свое обещание. Он тоже был генсолдатом, и тоже был очень силен, даже несмотря на свою старость.

Всю свою жизнь родители почти не расставались. Максимум на несколько дней, когда маме или папе нужно было улететь по долгу службы, но отъезд всегда был очень недолог. Они просто не могли друг без друга. Так грустили, когда находились вдалеке.

Я помню тот день. Мы с Олегом находились на Омеге, когда это случилось. Настало утро, но мама так и не проснулась. Когда отец открыл глаза, из его горла вырвался стон. На кровати лежала мама, свернувшись калачиком, словно ребенок. Она была уже старенькой, тело ее осунулась и казалось таким маленьким… надо было что-то делать… но отец не пустил никого в спальню. Он защищал ее, словно раненый зверь свою единственную. Переодел маму в ее любимое голубое платье, причесал растрепавшиеся волосы, стянув хвост на затылке, а потом лег рядом.

Он гладил ее по голове, гладил и гладил, а потом крепко обнял, их руки переплелись, губы отца прикоснулись к ее лбу. Через час у него остановилось сердце.

Мы не стали их разлучать ни на мгновение. Они легли рядом — теперь уже навсегда.

Мама говорила мне, что после смерти нет конца, что там, в другой жизни родные души обязательно встречаются и идут дальше вместе. Наверное, она что-то знала, ведь обладала телепатией, а таким людям открыто больше, чем обычным.

Мне очень хочется верить в это, нет, я знаю, что действительно так и есть.

— Смотри, мама! — закричал мне Костя, мой самый младший сын — ему только исполнилось четыре, — Звёздочка прилетела!

И действительно — большая разноцветная бабочка вспорхнула на ярких крыльях, опустившись тонкими ножками на каменную плиту. За эти года она немного потолстела и стало грузной, узоры на ее крыльях немного поплыли, брюшко округлилось и зачерствело. Наверное, она постарела, но все равно оставалась прекрасной.