1928 год: ликвидировать ликвидаторов (СИ) - Ангелов Августин - Страница 38

По матери Наталья Седова происходила из польской дворянской семьи, потому сразу же заговорила с Менжинским на польском языке, которым я, конечно, не владел. Так что мне пришлось срочно выпустить на передний план личность Вячеслава. От моих слишком дерзких, на его взгляд, действий, за которыми он бессильно наблюдал все это время, Вяча пребывал в некотором шоке. Внутри нашей общей черепушки он ругал меня всеми ругательными словами и выражениями, но внешне виду не показывал, вежливо разъяснив прибежавшей гражданке, что и почему происходит.

— Да что же это такое! Поймите же, мне, как женщине, просто не собраться за полчаса! Дайте еще час, по крайней мере! — возмущалась она.

Но, Менжинский все-таки понимал, что, в случае промедления, вся операция может сорваться. После того, как чекисты Бокия лишили Троцкого связи, перерезав телефонный кабель и перехватив всех курьеров, среди сторонников главаря оппозиционеров могла начаться паника. А у них, как установили чекисты еще после ноябрьских беспорядков, имелись в Москве хорошо законспирированные боевые отряды численностью до тысячи человек. За участниками этого вооруженного подполья, разумеется, охотились сотрудники ОГПУ. Но, дело пока продвигалось не слишком успешно. Сеть явочных квартир, где вооруженные троцкисты скрывались, еще не удалось выявить. И эти опасные боевики, которые под прикрытием демонстраций пытались занять в ноябре стратегические объекты, если им даст команду кто-нибудь из руководства троцкистов, могли выдвинуться к квартире Троцкого достаточно быстро. Что, естественно, было бы совсем нежелательно. Потому Менжинский сказал в своей вежливой манере:

— Давайте тогда, Наталья Ивановна, поступим следующим образом. Мы сейчас поедем в Горки с Львом Давидовичем, а вы с сыновьями подъедете позже. Заодно и соберетесь получше.

Оставив Глеба Бокия командовать в квартире бывшего наркома Белобородова и организовывать отправку в Горки жены и сыновей Троцкого, Менжинский лично сопроводил главного оппозиционера до машины. После чего конвой выехал, не мешкая. Черный «Паккард», в котором находился главарь троцкистов вместе с председателем ОГПУ, ехал посередине, а впереди и позади катили по дороге автомобили, набитые охранниками, вооруженными автоматами «Томпсона», некоторое количество которых хитрый Бокий припрятал для нужд своего отдела.

Все благоприятные для обустройства засад места, мимо которых должен был проезжать кортеж, заранее оборудовали постами чекистов и милиционеров, затаившихся с оружием в придорожных посадках, делая вид, что прогуливаются среди голых кустов, сугробов и заснеженных елочек. А на расчистку трассы от снега еще с ночи вышли трудолюбивые дворники с деревянными лопатами. Под ватниками у каждого из них имелось по табельному револьверу, потому что все это тоже были переодетые сотрудники ОГПУ. Помимо вероятного нападения троцкистов, не исключалась и возможность налета обыкновенных бандитов, банды которых свирепствовали в Москве и ее окрестностях. Сам Менжинский склонялся к версии, что вчерашнее нападение, случившееся на дороге, скорее всего, дело рук именно криминала.

Положение с преступностью в Советском Союзе оставалось непростым даже в столице. После мировой и гражданской войн с фронтов вернулось множество людей, обученных убивать. Причем, в разных городах, и в Москве, конечно, осели и бывшие белогвардейцы. Люто ненавидевшие советскую власть, но вынужденные внешне смириться с ней, они начинали свою криминальную деятельность уже даже не ради политических перемен, а просто для личного обогащения. И в своих темных делах бывшие офицеры-фронтовики полагались на военный опыт, представляя большую опасность не только для граждан, но и для сотрудников органов правопорядка, если те вступали с ними в открытое противоборство.

«Бывшие», как эту категорию людей прозвали в народе, сколачивали хорошо законспирированные банды, контролирующие целые городские районы. В нэпманские времена занимались они не только рэкетом. Подобные умные бандиты, выходцы из аристократических и купеческих семейств, затаившие обиду на красных, не только имели доли в игорном бизнесе, организовывали подпольные притоны с проститутками, контролировали распространение наркотиков, но и вполне легально владели мелкими предприятиями, сращиваясь с обыкновенными нэпманскими капиталистами и, даже, посредством подкупа и шантажа, вербовали себе пособников среди сотрудников правоохранительных органов.

ОГПУ вместе с милицией, разумеется, пыталось бороться с ними. Вот только эта борьба приносила пока мало плодов, поскольку ум, изворотливость и финансовая независимость позволяли королям преступного мира уходить от ответственности. И потому арестовывали, в основном, бандитов из другой категории, выходцев из городского хулиганья, нападавших на улицах простейшим методом гоп-стопа. Борьба с этими криминальными элементами, которые пополнялись выходцами из беспризорников и городской бедноты, приносила свои плоды. С каждым годом наглых уличных банд становилось все меньше, в то время, как короли преступного мира таились все лучше, покупая новые документы, устраиваясь на хорошие непыльные должности, открывая легальный небольшой бизнес или обзаводясь иным прикрытием, вполне законным с виду.

К началу 1928 года служба на городских улицах все еще таила много опасностей. Любой сотрудник органов, хоть чекист, хоть простой милиционер, в любой момент рисковал подвергнуться нападению, например, ради завладения табельным оружием. Поэтому уличные наряды, обычно, в последнее время держались по двое. Они старались располагаться в пределах видимости соседних нарядов, потому что никаких носимых средств связи для постовых в Москве еще не существовало. И позвать на помощь можно было лишь голосом, с помощью свистка, либо, в крайнем случае, выстрелив в воздух. А дворникам давались инструкции немедленно сбегаться к месту происшествия. Участковым, которые самостоятельно действовали в глубине кварталов, приходилось еще хуже. Парням, которые в те годы устраивались на службу в правоохранительные органы, было необходимо не только полагаться на оружие, но и уметь неплохо орудовать кулаками, поскольку им приходилось скручивать преступников чуть ли не ежедневно.

Очень многие из нарушителей правопорядка занимались банальным воровством ради пропитания. После войн и революции в стране до сих пор находилось множество неприкаянных беспризорников подросткового возраста. Их, конечно, в Москве старались отлавливать, устраивая рейды время от времени. Но, пробираясь с окраин и с вокзалов, куда прибывали «зацеперами», беспризорники и иные бродячие бездельники снова и снова наполняли столицу. Жилья им, разумеется, никто не предоставлял, а работать они не желали. С вокзалов их постоянно прогоняли. Потому ночевали они как придется: в подворотнях, на стройках, в заброшенных домах, или даже просто в парке на скамейках, если позволяла погода. Зимой бродяги предпочитали оккупировать лестничные клетки в многоквартирных домах, утепленные подвалы, где проходили трубы отопления, или чердаки.

Среди всей этой бездомной молодежи попадались настоящие молодые преступники-рецидивисты, уже закоренелые в своем бандитском ремесле, убегавшие по нескольку раз из спецприютов и иных исправительных учреждений, и обнаглевшие окончательно. Такие, встречаясь с милиционером один на один, могли неожиданно ударить лбом в нос, пальцем в глаз, коленкой в промежность, локтем по почке, тяжелым ботинком по голени, или даже пырнуть ножом. А милиционер или чекист должен был умело на все эти выпады реагировать, проявляя чудеса ловкости, чтобы скрутить нарушителя общественного спокойствия. И это помимо потока бесконечных оскорблений и угроз в адрес стражей порядка, высказываемых подобными «гражданами». С детскими бандами, когда на одного милиционера нападали одновременно от шести до десяти детей лет десяти-двенадцати тоже было не легче. Тем более, что в детей стрелять строго запрещалось. Именно потому парней на службу охраны правопорядка набирали физически крепких.