Великий и Ужасный 5 (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 25

Воронцов хрипло расхохотался. А потом сказал:

— Месяц. Кажется, у тебя будет месяц. Я договорился — Августейший Атаман всех Орочьих Войск походатайствует, чтобы ЧВК «Орда» сформировала из своего числа отряды тылового хтонического охранения. Можешь начинать подготовку — вас перебросят на Карпаты, к Паннонской Хтони.

— К Инферно… — задумчиво проговорил я.

— Кавказ — и так слишком сложный регион, чтобы проводить тут такие эксперименты, — не обратил внимание на мою реплику Георгий Михайлович. — И да, Грозные не против, чтобы ты забрал с собой хоть всех кавказских орков. И, кажется, будут не против, если ты угробишь их всех, и…

— … и угроблюсь сам, — вернул кривую ухмылку я. — Не дождетесь!

— Ну-ну… — светлейший князь потер лоб ладонью. — Ладно. Будем считать, моя надзорная миссия была успешной. Занимайтесь.

И под раскаты далекого грома исчез.

— Это моя алебарда! — орал есаул, вышагивая вдоль марширующей колонны снага. — Таких алебард много, но эта — моя!

Орки хором повторяли за ним каждую из фраз, в сотый или тысячный раз за эту ночь. Пехотинцы Орды двигались на Запад под покровом тьмы по обочинам самых пустынных дорог, чтобы не чинить препятствий регулярным войскам и мирным обывателям, которые предпочитали белый день черной ночи. Ночь — друг и союзник орков!

— Моя алебарда — мой лучший друг! — надрывался зеленокожий мускулистый молодчик с ирокезом, один из той выжившей полусотни, и хриплые глотки тысяч добровольцев-снага вторили ему так, как будто от этого зависело всё их существование. — Это — моя жизнь! Я должен научиться владеть оружием так же, как владею своей жизнью! Без меня моя алебарда бесполезна! Без моей алебарды бесполезен я!

Я курсировал на мотоцикле вдоль рядов своего воинства, контролируя марш и вдохновляя своим великим и ужасным бабайским присутствием тех, кто еще сомневался в правильности принятого решения — стать ордынцем. Ну, и решал вопросы логистического характера: пока авангард на фургонах занимался установкой одного лагеря — впереди, где Орда остановится на дневку — арьергард собирал второй, покинутый на закате. После нас оставалась только вытоптанная земля, ни единой мусорины или испоганенного здания, ни одного обломанного дерева! Это был принципиальный вопрос. Ведь четвертым, пятым и шестым постулатами Бабайской Ясы стали пункты о необходимости мыть руки и поддерживать чистоту и порядок вцелом, запрет на матерщину при женщинах и категорический запрет на вытирание хрена об занавески. Мы хотели считать себя хорошими парнями, и старались, как могли.

Бесконечная колонна терялась во тьме, разрываемой лучами фонарей в руках есаулов и отблесками Белых Дланей на знаменах. Содрогалась земля под сотнями и тысячами ног. Новообращенные ордынцы повторяли свою мантру, безбожно стыренную мной у Стэнли Кубрика. Попаданец я или нет? А какой попаданец без плагиата?

— Я должен сильно рубить врагов своей алебардой! Я должен бить сильнее, чем бьет враг, который пытается меня убить. Я должен убить его до того, как он убьет меня. И я это сделаю, клянусь перед всей Ордой и атаманом! Я и моя алебарда — мы защитники моей Родины и моей Орды. Мы не боимся врагов. Мы спасители жизни. Пусть будет так. Пока не останется больше врагов. А потом мы найдем новых! Лок-тар огар!

— ЛОК-ТАР ОГАР!!!

Прошел только месяц, а мне уже начинало казаться, что кое-что, может, у нас и получится.

Мы шли на запад.

Бахар привел сибиряков, когда мы стояли огромным табором в какой-то балке недалеко от реки с эпичным названием Сарматская. Ну как — привел? Мы воспользовались старыми подвязками на железной дороге, и пять эшелонов, состоящих из теплушек с орками и людьми, довезли дикую толпу сюда за несколько дней. Да, да, людей на удивление оказалось тоже довольно много: что-то около четверти из всех рекрутов. Всё-таки Орда стала узнаваемым брендом, а мои способности Резчика тайной больше не были. Так что перспектива заслужить кровью и потом нечто, могущее если и не поставить вровень с магами, но — по крайней мере — дающее шанс держать голову высоко поднятой при общении с пустоцветами, привлекало в наши ряды амбициозных и отчаянных парней с сервитутских окраин и даже кое-кого из земщины.

Ну, и деньги, конечно, тоже манили. Все знали — в Орде всё делится на всех, никто добычу не зажимает. Сколько добудем — столько и заработаем, никакой фиксированной ставки жалованья! На кой черт нам те, кто собирается получать зарплату? Нам нужны были те, кто готов был добывать и зарабатывать!

О войне пока не говорили. Считалось, что нашу ЧВК наняло государство для зачисток Хтони на южных рубежах, пострадавших от прошлогодних столкновений с балканцами и от восстания упырей в Буковине. Об этом трепались по телеку и в Сети, именно это мы говорили всем встречным-поперечным. Орки идут отвешивать трындюлей чудовищам!

«Имела жаба гадюку!» — радостно потирали руки обыватели.

Итак, с новобранцами Бахара наша численность перевалила за пятнадцать тысяч, а еще к нам на встречу торопились колонны Щербатого, который собирал отряды с Поволжья…

— Если с поля боя бежит один — десятку смерть! — Двухголовый объяснял принцип ордынской децимации, тряс дрэдастой башкой и ходил меж рядов отрабатывающих удары алебардами бойцов, тыкая суковатой палкой в тех, кто чего-то там делал неправильно. — Если бежит десяток — сотне смерть! Бежит сотня — тысяче смерть! Бежит тысяча… А ну, ты, молокосос в желтой майке, скажи-ка, что будет, если побежит тысяча?

— Всей Орде — смерть! — выкрикнул урук-подросток со зверским лицом.

Майка-безрукавка кислотного цвета торчала из-под элементов урук-хайского национального костюма, пацан был жилистый и крепкий. Этот молодой был мне откуда-то знаком, совершенно точно. Но вспомнить обстоятельства нашей встречи мне никак не удавалось. Имя еще у него такое, легендарное… Не то Азог, не то Тралл, а, может, и вовсе Аспарух… Что-то такого уровня.

— Молоде-е-ец! — Бахар одобрительно постучал по голове палкой легендарной Желтой Майке. — Умеешь проводить логические цепочки, надо же! Но ты не прав, желтая майка! Не будет такого, чтобы тысяча ордынцев сбежала! Если нас будет тысяча, и пойдем мы даже долиною тени смертной, то не убоимся зла! Потому что мы и есть самое страшное зло в любой долине, а? Мы всё сожжем, всех убьем, и всех оттрахаем! А, ять… Не, после того, как сожжем, мы никого трахать не будем. Мы сначала оттрахаем, а потом сожжем. Мы же адекватные, а не какие-нибудь там…

И набрался же, засранец Двухголовый, от меня изречений! Оно, с одной стороны, льстило, а с другой — пугало. Чем больше сила, тем больше ответственность? А ну, как не справлюсь со всей этой массой долбоящеров? Или своей философской дичью заведу их куда-нибудь не туда… Орду срочно нужно было куда-то применить, направить кипучую энергию в… Нет, не в мирное русло. В русло самое что ни на есть агрессивное и разрушительное — но при этом прибыльное и эффектное!

— Бабай, кончай мечтать, пошли кофе пить! Телик посмотрим, там Кузя настроил, говорит — по новостям твою эту цыпу-дрипу показывают, она теперь настоящая ведущая, а не погодная! — Евгеньич махал мне рукой от штабной палатки.

Что характерно — даже в походе наши предпочитали Первый Черноморский телеканал, а не всякие там московские топовые конторы. Вот она — любовь к малой родине?

— Иду, иду! — я отвлекся от занимательного зрелища тренирующихся в поте лица своего ордынцев и зашагал через лагерь, к шатру, с крыши которого в небеса смотрела спутниковая антенна, а изнутри раздавался бархатный голос Маргариты Рошаль.

Похоже, ей приключения в Хтони и пожар в «Мускате» пошли на пользу: Марго вела новости! Это, насколько я знал, куда как выше в телевизионной иерархии, чем прогноз погоды! И очечки эти в золотой оправе на ее носике смотрелись очень провокационно-элегантно, и жакетик этот — тоже, да и пуговичку можно бы застегнуть, а то и две, а то народ мужескаго полу больше не новости слушал, а в ложбинку ту самую пялился… Какая разница, что она говорила? Главное — как она это говорила!