Бригада с запада - Тамоников Александр - Страница 8

Слушая разговорчивого Кальченко, Сергей невольно вспомнил о Кате. Точнее, о том, что она не захотела стать его женой и отправиться с ним в качестве боевой подруги в неведомые дали. То есть получается, в этот поселок, который даже названия и то не имеет. Что бы она делала в этом поселке с ее университетским образованием? Вот то-то и оно. И получается, что Катя, как это ни скорбно осознавать, поступила правильно. Разумно она поступила…

– А вот и твоя квартира, – сказал Кальченко. – Как видишь, даже с отдельным входом. Отдельный вход многое значит. Можешь позволить себе какие-никакие вольности вдалеке от посторонних глаз, – прапорщик с двусмысленным видом подмигнул.

Вошли в квартиру. Она была небольшой – с крохотной прихожей, кухонькой и комнатой, которая, как уразумел Сергей, должна была служить и гостиной, и спальней, и кабинетом, если, конечно, таковой Сергею понадобился бы. В комнате была даже мебель – самодельный шкаф из цельного дерева, такой же самодельный стол и несколько стульев, а в углу – железная кровать с заправленной постелью.

– Говорю же, наш майор постарался, – указал на всю эту роскошь Кальченко. – Как узнал, что к нам направили нового кума, то есть тебя, так и дал команду все приготовить честь по чести. Говорю же, дельный он мужик. По нашим меркам – это просто-таки царские апартаменты! Ну, располагайся.

Примерно через час Сергей явился к майору Торгованову – своему непосредственному начальнику.

– Осмотрел жилье? – спросил майор. – Понравилось? Ну, да это и не важно – понравилось или не понравилось, потому что все равно ничего лучшего предложить не могу. Сам проживаю примерно в таких же условиях, да притом еще и с семейством. А у тебя-то, кстати, как насчет семейства?

– Никак, – односложно ответил Сергей.

– Ну и ладно, – махнул рукой майор. – Со временем появится и семья… А пока давай-ка поговорим о твоей службе. Введу тебя в курс дела. Ознакомлю, так сказать, со всеми моментами.

Проговорили они больше часа.

– Вот такая, значит, у нас обстановка на данный момент, – подвел итоги беседы майор. – Как видишь, пока ничего особенного. За пределы, так сказать, не выходим. Вот и блюди эти пределы – в этом и будет твоя задача. Главное, чтобы не случилось побегов или какой-нибудь резни. Добывай информацию, выявляй, пресекай на корню… Какими именно способами ты будешь это делать – тебе виднее. Главное, чтобы был результат. Теории ты обучен, а практика – что ж? Будет тебе и практика. А если что, обращайся ко мне. Подскажу, помогу, направлю… Значит, с завтрашнего дня и приступай к службе.

Сергей хотел уже уходить, но майор его остановил.

– Погоди, – сказал он. – Куда тебе торопиться? Сам же говоришь – семейства у тебя нет. Ты вот послушай… Особое внимание обрати на наших прапорщиков-контролеров. Взять, к примеру, того же Кальченко… Да и другие не лучше. Вступают наши контролеры в неслужебные отношения с заключенными – такая, понимаешь, беда. Выполняют всякие их поручения с выгодой для себя. Скажем, покупают в нашем вольном магазине водку за десять рублей, а продают ее заключенным за сто рублей. Выгода? Еще какая! А коль выгода, то чем их остановишь? Никак я их остановить не могу, и Алябьев, бывший кум, тоже не мог. Потому как шальные деньги! Покупаешь бутылку за десять рублей, а продаешь – за сто! Девяносто рублей выгоды с одной только бутылки! Тут не то что Кальченко, а какой-нибудь святой – и тот, пожалуй, не устоял бы!.. Ну, что ты на меня смотришь? Удивляешься? Говорю же, это от отсутствия практики. Вот поднаберешься практики, тогда, я думаю, и не станешь удивляться. В училище-то, я думаю, тебе ни о чем таком не рассказывали? Так то училище, а здесь – жизнь…

Майор помолчал, задумчиво глядя в окно, затем продолжил:

– А написать рапорт на того же Кальченко я тоже не могу, – вздохнул он. – Потому что нет в том никакого смысла. Ну, напишу… Так завтра на его место пришлют кого-нибудь другого – такого же. А то, может, еще хуже… Или вовсе никого не пришлют. Немного, знаешь ли, желающих в здешних краях выполнять такую работу – день напролет пересчитывать заключенных по головам. Вот так-то… Так что считай, что это мой тебе приказ. В смысле, обратить внимание на товарищей прапорщиков. Да гляди, сам не поддавайся их влиянию. А то ведь станут искушать и соблазнять. К примеру, тот же Кальченко… Ты не гляди, что он душа-мужик. Он, понимаешь ли… – майор не договорил и лишь махнул рукой.

Опять помолчали. И опять первым заговорил майор.

– Есть и еще одна закавыка, – сказал он. – Уж и не знаю, радоваться ли мне такой закавыке или горевать. Слышал или нет – железную дорогу строят в здешних местах. Называется БАМ. Слышал или нет?

– Разумеется, – ответил Сергей. – Как не слышать? Ведь и в газетах об этом пишут, и по телевизору говорят! Хорошее, наверно, дело.

– Хорошее-то оно хорошее… – майор в задумчивости прошелся по тесному кабинету. – Да только вот дорога-то эта должна проходить аккурат мимо нашего поселка!

– И в этом я не вижу ничего плохого, – пожал плечами Сергей. – Железная дорога – это цивилизация! Так что мигом преобразятся здешние места! А то ведь глушь. Вот даже своего названия у поселка нет.

– И с этим я согласен, – кивнул майор. – Будет, я думаю, и цивилизация, и название… А только строить-то эту дорогу придется нам с тобой, вот ведь какое дело!

– Это как же так? – удивленно спросил Сергей.

– А вот так, – вздохнул майор. – Руками наших заключенных, точнее говоря. Не всю, конечно, дорогу, а тот ее участок, который будет пролегать мимо нашего поселка. Говорят, на строительстве не хватает людей. Может, оно и так – не хватает… Мне уже дан приказ сформировать из заключенных строительную бригаду. Строительный отряд, точнее говоря! А для этого перевести их из конвойников в бесконвойников. Ну а коль приказ, то его следует выполнять. Будем формировать бригады. Хотя кого переводить, а кого нельзя переводить ни в коем случае – это, понимаешь ли, тоже задача… Переведем какого-нибудь варнака, а он и ударится в бега! Лови его потом! Хотя, конечно, из этих мест далеко не убежишь, а все равно… В общем, вот тебе еще один мой приказ – присматриваться к каждому заключенному, которого придется переводить в бесконвойников. Просвечивать его насквозь! На три метра вглубь под его ногами! Особенно тех, кто по своей воле будет проситься в бригаду. А такие будут, уж я-то знаю. А уж как ты это будешь делать – это дело твое. На то ты и кум.

И пошла у Сергея служба. Ну а что? Хочешь или не хочешь, а приказы надо было выполнять. Сергей и приступил к их выполнению. Вначале дела шли со скрипом, затем пошли веселее. Сергей втянулся в службу, обзавелся осведомителями, еще часть осведомителей досталась ему от прежнего оперуполномоченного Алябьева. То есть у Сергея появились в лагере свои глаза и уши, а это очень важно для лагерного кума – иметь в лагере глаза и уши. Это означает, что ты владеешь важной информацией, что ты в курсе дел, которые подспудно творятся в лагере. Может, и не всех дел, но хотя бы некоторых, самых важных и потенциально опасных.

Постепенно формировалась и бригада будущих строителей магистрали. Кого-то из заключенных Сергей рекомендовал в такую бригаду, кого-то рекомендовать не хотел, руководствуясь ему одному известными соображениями. Начальник лагеря доверял мнению Сергея о том или ином заключенном, и это Сергея ободряло. Это, несомненно, означало, что у него все получается, он становится настоящим лагерным уполномоченным-кумом. Но никакой радости от этой мысли Сергей не ощущал. Наоборот, отчего-то она его тяготила, вызывала в нем неудовольствие и даже отвращение. На свою службу он смотрел, как, должно быть, ледащая лошадь смотрит на свой хомут: хочешь того или не хочешь, а тащить его на своей шее надо, потому что нет никакой возможности его сбросить.

Такая душевная угнетенность не проходила в нем даже тогда, когда он заканчивал работу и возвращался домой. Домой… Сергей упорно не желал называть выделенное ему жилище домом – отчего-то у него протестовала душа против такого слова. Какой же этот дом? Разве о таком доме мечтал Сергей? Это холодный и неуютный казенный угол, а не дом. И, что самое главное и печальное, нет у Сергея никакой возможности выбраться из этого угла, потому что выбраться означало поменять место службы. Добровольно он этого сделать не мог – он был человеком военным, а значит, исполнял приказ. Конечно, можно было написать рапорт о переводе в другое место, при желании можно было бы написать хоть десять рапортов. Да вот только что с этого проку? Все равно ведь не переведут, а если и переведут, то наверняка в такое же место, как и то, где он служит сейчас. А то, может, еще и в худшее – хотя есть ли где место хуже, чем этот чертов Участок номер семнадцать?