Бригада с запада - Тамоников Александр - Страница 10

Сергей на это ничего не ответил, да и что тут можно было ответить? Ну, дорога, ну, соединит она поселок с внешним миром. Так и что с того? Как от этого изменится его жизнь? Похоже, что никак она не изменится.

Ударный строительный отряд из зэков формируешь? – как бы невзначай интересовался Кальченко.

– Формирую, – неохотно ответил Сергей.

– Ну, и как успехи? Охотно идут заключенные в отряд? Или упираются?

– Кто как, – ответил Сергей.

– Ну да, ну да, – задумчиво покивал Кальченко. – Кто как… Ну, давай еще по одной! За строительство БАМа. И за наше с тобой участие в этой стройке века!

Они выпили еще. Сергей опьянел, а вот Кальченко, похоже, хмель не брал вовсе. Во всяком случае, глаза у него оставались трезвыми и осмысленными.

– Ты вот что, – сказал он. – Имеется у меня к тебе одна маленькая просьба. Так, пустяк… Но все равно уважь. По-дружески. Для тебя это не составит никакого труда. А мне пригодится…

– Ты это о чем? – непонимающе спросил Сергей.

– О строительном отряде, – ответил Кальченко. – То есть о зэках. Точнее говоря, о том и другом вместе.

– Не понимаю, – Сергей с пьяным удивлением посмотрел на своего товарища и собутыльника.

– Я тебе сейчас все разъясню. Вот ты формируешь строительный отряд из зэков. И даешь характеристику каждому кандидату. Докладываешь обо всем Торгованову, а он с тобой соглашается. И никогда тебя не перепроверяет, потому что доверяет тебе… Так или не так?

– Ну, так…

– Вот! – хлопнул ладонью по столу Кальченко. – К тому я и веду!

– И к чему ты ведешь? – все еще не понимал Сергей.

– А ты возьми и включи в строительный отряд нескольких зэков, имена которых я тебе назову, – пояснил Кальченко. – Немного, всего каких-то десять человек. Только и того. Вот в этом и заключается моя пустяковая просьба. Ведь пустячная же просьбочка, разве не так?

– Да для чего же это тебе надо? – с удивлением спросил Сергей.

– А ты не опасайся, – уклончиво ответил Кальченко. – Никакой потайной мысли у меня за душой нет. Вот я тебе сейчас все объясню… Ты правильно сказал – есть такие заключенные, которые хотят поучаствовать в строительстве. Хотят-то они хотят, да вот только грехи не позволяют… Оттого-то ты и не включаешь их в свой рекомендательный список. А ты возьми и включи! Только и всего. Да ты не опасайся! Никакой беды никому от этого не будет. Никуда они не побегут, потому что отсюда некуда убежать. Да и нет у них такой цели – бежать.

– А какая же у них цель?

– Обыкновенная цель, зэковская. Говорят, что всем зэкам, которые будут строить дорогу, будет положена амнистия. То есть досрочное освобождение. Разве это не резон для любого зэка? Оттого они меня об этом и попросили. Помоги, говорят, попасть нам в списочек… Отчего же не помочь?

– Да тебе-то что от этого за выгода?

– А никакой мне выгоды, – беспечно хмыкнул Кальченко. – Просто попросили люди… Ну, разве что сделают они когда-нибудь через меня какой-нибудь коммерческий заказец. Водки им принести или еще чего-нибудь… Вот и вся выгода. Ну, так сделаешь мне такое одолжение?

– Давай! – Сергей пьяно махнул рукой. – Действительно, дело пустячное. Какая разница, зэк Иванов или зэк Сидоров будет участвовать в строительстве. Все они одинаковые, эти зэки.

– Ну, а я о чем говорю! – обрадованно поддакнул Кальченко. – Значит, вот тебе списочек. В нем имена тех зэков, за которых я ходатайствую. Только ты его никому не показывай, ладно? А то ведь невесть что могут подумать… Хотя на самом деле ничего противозаконного здесь и нет. И быть не может!

И Кальченко протянул Сергею листок бумаги с именами.

На самом же деле Кальченко, уговаривая Сергея включить десяток заключенных в список строительного отряда, преследовал совсем другие цели. И если бы, скажем, Сергей знал об этих целях, то, скорее всего, он ни за что не взял бы у Кальченко список с десятью фамилиями зэков. Да и самому прапорщику, наверно, не поздоровилось бы. Но Сергей ни о чем таком не ведал, да к тому же был пьяным и вдобавок считал прапорщика Кальченко своим приятелем.

Так какую же мысль преследовал Кальченко? Тут, прежде всего, надобно сказать о нем самом. На самом деле он не был никаким Кальченко, у него была совсем другая фамилия. И ни в каких столицах он отродясь не жил, он был коренным обитателем Хабаровска. Вернее даже, и не самого Хабаровска, а одного из его пригородов. И вел он в этом пригороде довольно-таки легкомысленную жизнь. Работать не любил и потому ни на одном рабочем месте долго не задерживался, а вот погулять был не дурак.

Но для разгульной жизни надобны деньги, а где их взять? Разве что в долг. Кальченко, который, впрочем, не был тогда еще никаким Кальченко, а был субъектом по фамилии Николаев, так и делал. И, в конце концов, у него накопилась немалая сумма долгов. А долги-то тем и страшны, что их рано или поздно приходится отдавать. А чем, спрашивается, их отдавать, из каких таких доходов? Не было у Николаева никаких источников дохода. А кредиторы наседали. Сгоряча Николаев попытался даже совершить несколько краж, но очень скоро понял, что кражи не его стихия. Но где же тогда ему раздобыть денег, чтобы хватило и на покрытие долгов, и на дальнейшую беспечную жизнь?

Выход из безнадежного, казалось бы, положения образовался вдруг, как бы сам собой, будто бы кто-то подстроил его нарочно. Однажды поздним вечером, когда Николаев возвращался домой с очередной гулянки, его остановили какие-то люди. Их было пятеро – пять мрачных крепких мужчин. Они подошли к Николаеву вплотную, окружили его, прижали к стене – вырваться из этого кольца не было никакой возможности.

– Что вам надо? – нервно спросил Николаев.

– Деньги, – ответил один из мрачных мужчин. – Ты взял деньги в долг у одного человека. Пятьсот рублей – припоминаешь?

– Это очень добрый и терпеливый человек, – добавил второй мрачный мужчина. – Он ждал полгода, пока ты вернешь ему долг. Но ты не хочешь возвращать долг. И этот добрый человек обиделся на тебя. И попросил нас помочь. Ну? – грозно и вместе с тем насмешливо произнес мужчина. – Пришла пора рассчитаться. Прямо здесь и сейчас. Гони деньги. Иначе…

– У меня нет таких денег, – ответил Николаев, и его глаза испуганно забегали. – Сейчас нет… Но скоро будут. Послезавтра… И я отдам. Обязательно отдам.

– Сейчас, а не послезавтра! – жестко произнес мрачный мужчина. – Сей-час! Ты понял? Иначе мы сделаем с тобой то, что ты заслуживаешь. Нет, убивать мы тебя не станем – зачем нам пачкаться? А просто мы возьмем тебя в плен. Отправим тебя в глухую тайгу валить лес. Бесплатно, само собой, – пока не отработаешь долг, а кроме того, не возместишь моральный ущерб. А он очень большой, потому что тот человек, у которого ты полгода назад занял деньги, очень на тебя обиделся. Так что потрудишься с годик в тайге, а там – поглядим… Ну так что?

Угроза была серьезная и при этом вполне реальная, так что Николаев не на шутку испугался. Ему доводилось слышать о том, что есть такие ловкачи, которые и в самом деле набирают по вокзалам и пристаням всякий забубенный люд, обещают им золотые горы, отбирают у них паспорта, после чего отвозят в глухую тайгу, и там эти люди день и ночь валят лес. Причем, по сути, бесплатно, в буквальном смысле за кусок хлеба и миску похлебки. Отказаться от такой работы нельзя, потому что приставленные надзиратели мигом объяснят тебе, что и к чему, убежать тоже проблематично, потому что это тайга и до ближайшего населенного пункта добрая сотня километров, да и непонятно при этом, в какой именно стороне этот населенный пункт находится. А если к тому же зима? То вообще гиблое дело… Слышал о таком рабстве Николаев, как не слышать – многие о нем слышали. Кто-то верил таким слухам, кто-то не верил, считая их обычными народными легендами-страшилками. Николаев не верил, да и какое ему было дело до всех этих разговоров и пересудов? Но, оказывается, зря он не верил, потому что вот они, эти страшилки, в реальном, как говорится, исполнении. То, что окружившие Николаева люди не шутят – в этом сомневаться не приходилось.