Отец подруги (СИ) - Ред Лили - Страница 1

— Ты серьезно думаешь уехать? А как же учеба? — спрашивает Карина и крепко сжимает мои руки.

Мы с ней близкие подруги. Такие близкие, что просто невозможно было и дня прожить друг без друга. Постоянно на телефоне или общение по видео, в универе, прогулки, редкие посещения клуба. Мы с ней как сестры.

— Я больше так не могу. Постоянно пьянки и эти мужики. Они не дают мне спокойно жить. Накопить не успеваю, мать постоянно находит заначки.

— Ну на карту клади, — предлагает подруга, а лишь киваю.

— Не могу. Теперь с меня списываю приставы. За ее долги расплачиваюсь я, — пожимаю плечами и в глазах опять эти слезы. Не хочу себя жалеть, не хочу плакать.

Я просто хочу начать все с чистого листа.

— Если ты уедешь то ничего не изменится.

— Изменится. Я буду жить отдельно. И она меня, и никто из ее дружков не найдет…

— Живи у меня. Отец все равно не приезжает. Да и вряд ли когда-то приедет. Он меня к себе забирает на каникулы. Да и я давно тебя зову… Давай. И не нужно будет никуда ехать…

Она жалостливо смотрит на меня и у самой начинает разрываться сердце.

— Не могу я так. Ты знаешь, что это не для меня. Я…

— Ты…ты. Я знаю какая ты и не могу тебя потерять. Ты единственная кто поддержал меня. Не гнобил и не лебезил, когда узнали кто мой отец. Ты как дружила со мной, так и продолжаешь это делать. И сейчас моя очередь, переезжай ко мне. Потому накопишь и на следующий год переведешься. У тебя тут стипендия, к тому же бросать универ в середине семестра — плохая идея.

— А если мать… — хочу сказать, но язык не поворачивается.

Какая бы она не была, все равно мама…

— По телефону с ней будешь говорить. Так что не переживай. Сейчас вместе поедем к тебе и вещи заберем. Полгода поживем вместе, а летом я сама помогу тебе переехать. Договорились?

И вроде бы ее слова верные, не обделенные логикой. И вариант весьма привлекательный. Но что-то мне подсказывает держаться подальше от этого переезда. Но Карина мчит, как скоростной поезд и я даже опомниться не могу, как мы садимся в машину и едем ко мне домой.

Мы паркуемся возле обшарпанного трехэтажного дома. Ремонта этот дом видел наверное очень давно. Потому что даже пороги у нас в подъезде деревянные. Штукатурка сыпется и все рушится. Но мама после папиной смерти напрочь отказывается что-то менять в своей жизни. У нее одна подружка — бутылка. И каждый раз для меня это испытание.

— С тобой сходить? — спрашивает Карина, а я не хочу чтобы она видела, что там может твориться.

Ее разум для этого не готов. Она слишком тепличная, чтобы понять, кто такие маргиналы в самом худшем своем определение.

— Не стоит. Я сама.

Выхожу из машины и поднимаюсь на третий этаж. Когда-то мы хотели сделать мансарду, выход на крышу и обустроить мою комнату. Но после смерти папы, резко потух свет во всех комнатах. Папа был мастером на все руки. Вся мебель сделана его руками, кухня, шкафы, диваны, кровати… И когда мать из-за нехватки денег решила продать половину, то у меня чуть сердце не остановилось. Я просила этого не делать, просила оставить их, клялась, что сама пойду работать, чтобы было больше денег. Она согласилась, даже всплакнула со мной. Но после того, как я вышла на работу и пришла поздно вечером, то в зале уже не было того дивана, где мы когда-то счастливо смотрели новогодние передачи всей семьей.

Дверь, как всегда, нараспашку. Закрываю ее и снимаю ботинки. Пол грязный, но я не могу по-другому. Аккуратно ступая, чтобы не испачкаться и никого не разбудить открываю свою комнату и замираю. На моей кровати кто-то спит. Мужик.

В верхней одежде.

Мурашки бегут по коже, понимая, что было бы если бы я пришла сегодня ночевать…

Достаю сумку и начинаю складывать быстро одежду.

Я так быстро еще никогда в жизни не собиралась. Особенно под храп какого-то алкаша. Руки трясутся, стараюсь делать все как можно тише, чтобы не разбудить и постоянно посматриваю в сторону мужика. Пока в один момент не сталкиваюсь с ним взглядом.

— Птичка прилетела, — хрипит он и тянет ко мне свою лапу, — меня передергивает всю.

Я хватаю сумку и бегу вместе с ней, но недалеко, потому что мужик оказывается прыткий и хватает так быстро и тянет на себя. Валюсь на бок, больно ударившись локтем. Он же был вусмерть пьяный. Откуда столько прыти? Я разворачиваюсь и брыкаюсь, коленом удается ударить куда-то и он взвывает глухо. Но успевает размахнуться и дать ладонью по лицу. В голове раздается звон. Но я также замахиваюсь и кулаком бью прямо в нос. Руку пронзает адская боль, слышен хруст, похоже сломала себе кости.

Но в крови бешено бьется адреналин, пока он воет, я вскакиваю и бегу на выход. Хватаю кроссовки и босиком спускаюсь по дороге. Карина увидев меня молча открывает рот и глаза чуть не выскакивают из орбит. Но я быстро открываю дверь и закидываю вещи, а затем сама валюсь на заднее сиденье.

Внутри боль.

Такое мерзкое чувство.

Но самое главное мать даже не услышала это все…

Не вышла.

— Что случилось? — спрашивает Карина резко выжимая педаль газа.

— Все в порядке. Мне просто чуть не повезло. Поехали домой… Нет, — подрываюсь и сажусь между сиденьями. — Карин, отвези в отель. На пару дней хватит, а там я уеду, — не могу я поехать к ней. Не могу. Что-то внутри меня не пускает.

— Нет. Мы сейчас поедем ко мне, там отмоешься и все расскажешь.

И она даже не смотрит на меня. Просто несется по дороге и игнорирует телефон. А когда ей звонит отец, то всегда трубку берет.

— Тебе папа звонит, Карин, — говорю ей и она фыркает.

— Подождет. Я всю жизнь жду. И он потерпит, сейчас ты важнее.

Она заворачивает за угол и въезжает в коттеджный поселок. Она открывает ворота ключом и паркуется возле дома. Карина выходит из машины и открывает дверь возле меня и помогает вылезти.

Локоть болит, рука болит, голова трещит. Я чувствую себя старушкой, но стараюсь не подавать вида.

— Я сама справлюсь, успокойся, пожалуйста, — стараюсь говорить спокойно, но голос дрожит и внутри все клокочет.

— Вижу, как справишься. Ты себя в зеркале вообще видела? Мне смотреть страшно, — говорит она и выхватывает рюкзак. — Боже. У тебя кулак весь синий, — вскрикивает, а я морщусь от боли.

Нельзя плакать…

Нельзя…

Карина открывает дверь и мы входим в прихожую. Только вот мы тут не одни. Я сразу примечаю мужские ботинки огромного размера и из зала к нам выходит мужчина. С такими же выразительными глазами, как у Карины. Только высокий. Очень высокий. Широкоплечий и пронзающим голубыми глазами.

— Папа… — Карина замирает, а мое сердце просто останавливается и я падаю… — Амелия, боже… Папа, лови ее…

И я хочу удержаться в этом мире, но не могу, словно парю и готова пойти к папе…

Глаза открываю, но не вижу ничего. Белые пятна вокруг. Руки и ноги покалывает. И чуть дышать сложно. Почему? Моргаю, закрываю глаза и делаю вторую попытку, чтобы понять где я нахожусь.

Первое, что я вижу — яркие лампы, которые опять слепят.

Второе, что бросается в глаза — мужские голубые глаза.

— Где я? — голос хриплый, я пытаюсь встать, но меня тут же удерживают и слегка прижимают к кровати.

— Ты в больнице, не кричи, — голос бархатный, вибрирующий и мужественный.

— Что со мной? — моргаю и опускаю взгляд на его свитер.

Это точно не врач. Это… Это папа Карины. Только почему он такой молодой? Сколько ему? Тридцать пять? Сорок? В горле словно пустыня.

— Это ты мне расскажи, почему тебя моя дочь приводит в дом в таком состояние? — он присаживается рядом на кровать и его нога касается моей руки.

От него исходит такой жар, который охватывает меня. Боже, неужели настолько сильно ударилась головой, что мне нравится этот мужчина?