На тайной службе Ее Величества - Флеминг Ян - Страница 45

• Предыдущая
• 45/58
• Следующая

Бонду не терпелось выпить. Он пропустил рюмочку очень старой «Марсалы» и осушил почти полную бутылку очень плохого алжирского вина.

М. выпил свои две рюмки так, как будто в них было «Шато Лафитт».

— Старое, доброе зелье — прекрасно идет. Основной напиток моряков средиземноморского флота. К нему не сразу привыкаешь, продирает насквозь. Помню, служил у меня на корабле некто Маклаклан, старший артиллерийский офицер. Так вот он поспорил, что сможет выпить шесть бутылок этого пойла. Совсем очумел. Уже после трех он растянулся на полу каюты. Пейте, Джеймс! Пейте!

Наконец, подали пудинг, который по традиции облили спиртным и подожгли. Миссис Хаммонд запекла в нем несколько дешевых серебряных безделушек, и М. чуть не сломал зуб о миниатюрную подкову. Бонду досталась холостяцкая пуговица. Он подумал о Трейси. Лучше бы ему попалось кольцо!

Они пили кофе в кабинете М. и курили тонкие черные сигары. М. позволял себе выкурить только две штуки в день. О свою сигару Бонд обжег язык. М. продолжал рассказывать разные морские истории, которые Бонд мог слушать весь день. Это были рассказы-легенды о морских сражениях, страшных бурях, странных происшествиях, об опасностях, которых чудом удалось избежать, о военных трибуналах, эксцентричных выходках офицеров, о курьезных сигналах, которые подают друг другу проходящие мимо корабли, — так адмирал Соммервилль, командир линкора «Королева Елизавета», обогнав посреди Атлантики пассажирский лайнер «Королева Елизавета», поднял на мачте сигнал: «Пардон — тороплюсь». Вероятно, все эти истории больше подходили для детских приключенческих книг, но в рассказах ни слова выдумки — все сущая правда: великий флот, которого уже не было, славное поколение офицеров и матросов, которых мы больше никогда не увидим.

Пробило три часа. На гравии перед домом скрипнули колеса автомобиля. В комнату стали заползать сумерки. М. поднялся и включил свет. Бонд поставил к столу еще два кресла.

— Это 501, — сказал М. — Вы с ним встречались Он возглавляет научно-исследовательский отдел. С ним должен быть человек из министерства сельского хозяйства, его зовут Франклин. 501 говорит, что он специалист высшей категории, собаку съел в своем деле, я имею в виду борьбу с сельскохозяйственными вредителями. Не знаю, почему министерство решило послать именно его, но министр сказал мне, что у них какие-то неприятности, конкретно ничего не сообщил. Они думают, что вы попали в самую точку, вышли на большое дело. Мы позволили им ознакомиться с вашей докладной, посмотрим, что это даст. Не возражаете?

— Конечно нет, сэр.

Дверь отворилась, и в комнату вошли двое.

Номер 501 из Секретной службы по фамилии, как вспомнил Бонд, Лезерс оказался сутулым, хотя и крепко сбитым, ширококостным мужчиной. Толстые стекла очков придавали ему вид мнимого ученого. На лице у него была приятная полуулыбка, с М. он говорил исключительно почтительно, но не заискивая, игнорируя слепую субординацию. Он был соответственно случаю одет в ворсистый твидовый костюм. Шерстяной вязаный галстук повязан ниже верхней пуговицы воротника. Другой человек был небольшого роста, с оживленными, стреляющими по сторонам изумленными глазами. Как подобает официальному представителю министерства, ответственному сотруднику, получавшему инструкцию лично от министра, и еще потому, что не имел никакого понятия о каких-либо секретных службах, он решил вырядиться в темно-синий полосатый костюм и рубашку со стоячим белым воротничком. Его черные ботинки эффектно блестели. Равно как и кожа его толстого портфеля. Приветствовал он всех сдержанно, нейтрально. Не совсем был уверен, где же он находится и что все это значит. Он собирался действовать весьма осмотрительно при определении своей позиции в этом деле, решил тщательно взвешивать каждое произносимое им слово, чтобы, не дай бог, не сказать лишнего, отдувайся потом в министерстве. «Вот из таких людей, — заметил про себя Бонд, — и состоит правительство».

Когда стороны обменялись соответствующими приветствиями и извинениями — ну как же, на дворе Рождество, а они вынуждены заниматься делами, — все расселись по креслам.

— Господин Франклин, — сказал М., — простите, что я начинаю с этого, но хотел бы предупредить — все, что вы увидите и услышите в этой комнате, попадает под действие закона о государственных секретах. Конечно, и в вашем Министерстве секретов хватает, это понятно. Тем более уверен, что со всей серьезностью отнесетесь к секретной информации, которой располагает министерство обороны Могу ли я просить вас не вести разговоры о том, что здесь услышите, ни с кем, кроме вашего министра?

Господин Франклин слегка кивнул в знак молчаливого согласия.

— Министр предупредил меня. По роду своей деятельности в министерстве мне приходится работать с совершенно секретными материалами. Вы можете не сомневаться в том, что соответствующий допуск у меня имеется. А теперь, — он обвел присутствующих взглядом, не скрывая своего любопытства, — скажите, в чем, собственно, дело. Я практически ничего не знаю, кроме того, что кто-то сидя на вершине одного из альпийских пиков, усиленно печется об улучшении пород нашего скота и развитии сельского хозяйства. Весьма благородно с его стороны. Тогда почему мы относимся к этому человеку так, как будто бы он украл наши атомные секреты?

— Вообще-то однажды он уже это сделал, — сухо заметил М. — А сейчас я хотел бы, чтобы для пользы дела и вы, и господин Лезерс ознакомились с докладной запиской, составленной моим сотрудником, который присутствует здесь. В докладной встречаются кодовые названия и другие непонятные вам ссылки, не обращайте на них внимания. Вся эта история понятна и без них. — И М. передал 501 докладную Бонда. — Большинство приведенных здесь фактов для вас тоже будет новостью. Начинайте читать постранично и передавайте прочитанное господину Франклину.

В комнате воцарилось длительное молчание. Бонд разглядывал ногти и слушал шум дождя за окнами, тихое потрескивание поленьев в камине. М., сгорбившись, сидел в кресле, дремал. Бонд закурил сигарету. От щелчка ронсоновской зажигалки М. лениво открыл глаза и затем снова закрыл их. 501 передал последнюю страницу и выпрямился. Франклин закончил чтение, собрал страницы вместе и аккуратно положил их перед собой. Он посмотрел на Бонда и улыбнулся:

— Вам повезло, что выбрались.

Бонд ответил улыбкой, но ничего не сказал.

М. повернулся к 501.

— Ну, что скажете?

501 снял толстые очки и протер их платком далеко не первой свежести.

— Я не вполне понимаю, сэр, чего мы, собственно, хотим, чего добиваемся? Если бы мы не знали, что из себя представляет этот Блофелд, все выглядело бы вполне благопристойно, более того — заслуживало всяческого поощрения. То, чем он занимается технически выглядит следующим образом. Он заполучил десять или, скорее, одиннадцать девушек, считая ту, что уже уехала, являющих собой подходящий объект для воздействия глубоким гипнозом. Все они простолюдинки из сельской местности. Существенно, что одна из них, по имени Руби, дважды проваливалась на школьных экзаменах. Очевидно также, что все они страдают, и нет никаких причин в это не верить, определенными и довольно-таки обычными формами аллергии. Мы не знаем, как они заболели аллергией, не знаем исходных точек болезни, но это и не так важно. Вероятно, это заболевания психосоматического характера — неблагоприятная реакция на птиц, скажем, вещь весьма распространенная, равно как и аналогичная реакция на домашний скот. Меньшее распространение получили те формы аллергии, которые характеризуются положительной реакцией на злаки, растения. Блофелд, по-видимому, пытается лечить подобные формы аллергии при помощи гипноза. И он не просто лечит, он вырабатывает у пациента определенное влечение к источнику аллергии, вызывавшему ранее только отвращение. Например, в случае с Руби, как видно из докладной, ее убедили «полюбить» цыплят, постараться «улучшить их породу» и т.п. Механические средства лечения практически очень просты. Стук метронома, работающего в одном ритме с пульсом, и отдаленные жужжащие звуки — все это обычные приемы гипноза, к ним чаще всего прибегают поздним вечером, когда человека клонит ко сну, а тех, кто уже заснул, пробуждают резким ударом колокола. Распевная манера, властный шепот — это обычные при работе гипнотизера манипуляции голосов. У нас нет данных о том, какие лекции посещали эти девушки и что они читали, но можно предположить, что все это дополнительные факторы влияния на их сознание в направлении, необходимом Блофелду. В медицинской практике масса примеров действенности гипноза. Есть хорошо описанные случаи успешного лечения подобным образом таких трудно поддающихся исцелению заболеваний, как бородавки, некоторые разновидности астмы, недержание мочи, заикание, даже алкоголизм, наркомания и гомосексуальные наклонности. Хотя Британская медицинская ассоциация официально не одобряет деятельность практикующих гипнотизеров, вы бы удивились, сэр, узнав, как много врачей в качестве последнего средства, в частности при лечении алкоголизма, прибегают к услугам квалифицированных гипнотизеров. Но это так, между прочим. Все, что я могу добавить к нашему разговору, сводится к следующему: идеи Блофелда не новы, методы, применяемые им, полностью эффективны.

• Предыдущая
• 45/58
• Следующая