На тайной службе Ее Величества - Флеминг Ян - Страница 36
- Предыдущая
- 36/58
- Следующая
Да, он должен предвидеть и это. Бонд поднялся из-за письменного стола, за которым сидел, продолжая автоматически кропать древо де Блевилей, живших в XV веке, и открыл окно. Снег прекратился, и кое-где в разрывах облаков появилось ясное небо. На склоне сейчас лежит прекрасный пушистый снег, наверное, в фут глубиной — по всей трассе. Теперь — полная боевая готовность.
Существуют сотни рецептов чернил, применяемых для тайнописи, но сейчас Бонду был доступен лишь один-единственный и самый древний — собственная моча. Он пошел в ванную комнату (что может подумать бдительный глаз о его пищеварительном тракте?), захватив с собой ручку с чистым металлическим пером и паспорт. Там он сел и начал переписывать с полоски туалетной бумаги, которая лежала у него в кармане, на чистую страницу в паспорте имена и ориентировочное местонахождение всех девушек — по графствам. На странице не оставалось никакого следа, но если подержать его над пламенем, то проступят коричневые буквы. Он сунул паспорт в задний карман брюк. Затем достал из-под свитера перчатки, примерил их, вроде подходят, жмут, конечно, немного; он снял крышку с туалетного бачка и положил перчатки вдоль рычага запорного крана.
Что еще? На старте будет дьявольски холодно, но потом он весь взмокнет от пота. Ему придется обходиться той лыжной экипировкой, которая оказалась под рукой — перчатки, очки, лежавшие у него на столе, и плоская фляжка шнапса, которую он положил на случай падения не в задний, а в боковой карман. Надо чем-нибудь прикрыть лицо: Бонд подумал о том, что для этой цели можно использовать одну из теплых нижних рубашек, сделав в ней прорези для глаз. Но такая маска наверняка сдвинется и может ослепить его. У него было несколько шелковых носовых платков в горошек, он решил, что обвяжет одним из них свое лицо ниже очков: если станет затруднять дыхание, его легко сдернуть. Итак, вот и весь расклад! Ни прибавишь, ни убавишь, больше никакой подстраховки. В остальном придется положиться на провидение. Бонд выкинул все из головы и вернулся из ванной к столу. Сел и склонился над бумагами, стараясь не прислушиваться к тому, как шустро тикает его «Ролекс» на руке, пытаясь восстановить по памяти приблизительную географию трассы «Глория», которую он проходил по металлическим картам-указателям. Второй раз на них уже не посмотришь — слишком поздно. Надо держаться и продолжать играть роль беззубого тигра.
Ужин был такой же дурацкий, как и обед. Бонд был занят тем, чтобы как можно больше выпить виски и плотно поесть. Он вел учтивый разговор и делал вид, что не замечает холодка по отношению к нему. Потом он легонько прижал под столом ножку Руби, извинился и, сославшись на работу, с достоинством удалился.
К обеду он переодевался и теперь рад-радешенек был, что его лыжная экипировка лежала нетронутой, в куче, точно так, как он ее оставил. Как ни в чем не бывало он приступил к своим обязанностям — заточил карандаши, разложил книги, склонился над линованной бумагой: «Симон де Блевиль, 1510—1570, Альфонс де Блевиль, 1546—1580, женился в 1571 году на Мариетте д'Эскур, отпрыски — Жан, Франсуаза, Пьер». Слава богу, ему недолго осталось заниматься этим вздором!
9:15, 9:30, 9:45, 10:00! Бонд чувствовал, как росло в нем возбуждение, поднималось, словно шерсть у кошки. Он почувствовал, что руки сделались влажными. Вытер их о брючины. Он встал и потянулся. Пошел в ванную и надлежащим образом пошумел, вытащил перчатки и положил их на пол ванной, прямо в дверях. После этого, раздевшись донага, вернулся в комнату, лег в постель и выключил свет. Он отрегулировал дыхание и минут через 10 стал тихонько похрапывать. Еще через 10 минут он выскользнул из постели и, соблюдая все предосторожности, облачился в свой лыжный костюм. Он взял перчатки, надел очки, так чтобы они держались у него на голове выше лба, обвязал лицо темно-красным платком, спрятав нос, сунул шнапс в карман, паспорт в брюки и — не последнее дело — зажал бритву «Жиллетт» между пальцами левой руки, «Ролекс» надел на правую, браслет часов застегнулся на ладони вокруг пальцев; циферблат соответственно оказался на костяшках пальцев. Бонд остановился и еще раз проверил свое снаряжение. Лыжные перчатки, шнурок от которых был протянут под свитером вдоль рукавов, свисали у запястий. Они будут немного мешать, пока он не окажется снаружи. Но ничего не поделаешь. Все остальное в порядке. Он готов. Он наклонился к двери, поковырялся в замке кусочком пластмассы и, моля бога, чтобы телевизионный надсмотрщик не работал, а то они смогут заметить полоску света из коридора, прислушавшись, выскользнул из комнаты.
Слева от него находился освещенный вестибюль. Бонд, прокравшись вдоль коридора, обогнул косяк двери. Так и есть! Охранник был на месте, он сидел, склонившись над чем-то похожим на расписание. Шея была открыта. Бонд опустил «Жиллетт» в карман и сложил пальцы левой руки, так, как это делали десантники, когда готовились нанести сильный удар. Он сделал еще два шага и со всего размаха ударил по шее сзади. Человек уткнулся лицом в стол, но тут же вскочил, повернувшись вполоборота в сторону Бонда. Бонд выбросил вперед правую руку, и циферблат «Ролекса» пришелся прямо в челюсть. Тело медленно сползло со стула на ковер, мужчина лежал неподвижно, ноги небрежно раскинуты, как во сне. Потом веки глаз дрогнули, и он уставился вверх широко открытыми глазами. Сердце не билось. Бонд выпрямился. Это был тот самый тип, которого Бонд видел в то первое памятное утро своего пребывания здесь, это он шел от трассы бобслея, когда с Бертилом произошел несчастный случай. И поделом! Справедливость восторжествовала!
На столе зажужжал, как попавшая в ловушку оса, телефон. Бонд бросил на него взгляд и снял трубку, говорили по-немецки, он ответил через платок, закрывавший его рот:
— Да?
— Все в порядке?
— Да.
— Смотри в оба. За англичанином придем через десять минут. Все понятно?
— Понятно.
— Глаз с него не спускай, ясно?
— Все ясно.
На другом конце положили трубку. Лицо у Бонда покрылось капельками пота. Слава богу, что он снял трубку! Итак, они придут за ним через десять минут! На столе лежала связка ключей. Бонд схватил ее и побежал к входной двери. После трех неудачных попыток он подобрал нужный ключ. Толкнул дверь. Теперь ее держало только пневматическое устройство. Бонд бросился к двери мастерской. Не заперта! Он вошел и при свете, шедшем из вестибюля, нашел свои лыжи. Палки стояли рядом. Осторожно он вытащил снаряжение из деревянного гнезда и быстро пошел к двери главного входа, открыл ее, мягко положил на снег лыжи и палки, повернулся к двери, запер ее снаружи и закинул ключи далеко в снег.
Почти полная луна ярко сияла ослепительным светом, и снежинки искрились и были похожи на покрывало из бриллиантовой пыли. Теперь надо затратить несколько минут, чтобы как следует приладить крепления. Бонд ткнул ботинок в паз держателя и опустился на колено, нащупывая стальной тросик сзади каблука. Спокойно, неторопливо он установил винт регулировки на передней накладке и еще раз проверил, все ли в порядке. Кажется, теперь нормально. Он защелкнул замок и почувствовал, как тот зажал ботинок в держателе. Так, осталось пропустить ремень безопасности по верху ботинка, он удержит лыжу, если замок расстегнется, что может случиться при падении. Пальцы Бонда стали замерзать. Конец ремешка никак не попадал в пряжку! Потеряна целая минута! Наконец-то. Теперь нужно проделать то же самое с другой лыжей. И вот Бонд выпрямился, натянул перчатки на уже ноющие пальцы, взял остроконечные палки и, оттолкнувшись, покатился вниз по едва заметному краю хорошо укатанного накануне склона. Пока все идет как надо. Он опустил очки на глаза, и тут же снежный ландшафт стал серебристо-зеленым, как будто он плыл под освещенной солнцем водой. Лыжи поскрипывали на пушистом снегу. Бонд старался набрать скорость, спускаясь по довольно пологому склону, он разгонялся не просто скольжением, а маховым шагом, как это делали в свое время норвежские горнолыжники. Но из этого ничего не получалось! Каблуки ботинок как будто гвоздями были прибиты к лыжам. Он сильно, как только мог, отталкивался палками Боже, какой же след он должен был оставлять за собой — широкий, как трамвайная линия! Как только они сумеют открыть входную дверь, сразу бросятся за ним в погоню Их лучший инструктор, конечно, легко его догонит, если не набрать скорость на старте. Дорога каждая минута, каждая секунда. Мимо промелькнули черные контуры станции канатной дороги и приюта. Там начиналась трасса «Глория», металлические указатели около нее были укрыты снежными шапками! Бонд не стал останавливаться Он промчался мимо и начал спуск.
- Предыдущая
- 36/58
- Следующая
