Шиноби (СИ) - "Василий" - Страница 14

Фигуры двигались по доске, меняли хозяина, мягко лился разговор, а партия всё длилась и длилась, пока, в какой-то момент, я, всё же, не признался:

– Я проиграл. Ещё?

– Давай. Ты интересно думаешь.

Скорее, пытаюсь использовать шахматный опыт и схемы. Получается не очень, но запутать Учиху выходит. Может, шахматы «изобрести»? Я неплохо играю, у меня было семь лет на тренировки.

Тем не менее, проиграв вторую партию, третью, я-таки сумел свести вничью, попутно узнав много нового и интересного про техники. В том числе и про стихийное преобразование. И выболтал историю нашей жизни, хотя и без особых подробностей, вроде способностей к исцелению и сенсорики Карин.

Уже на третьей игре мы просто разговаривали о жизни, деревне, её отличиях от остальных. Шиноби, если честно, немного жалко: ничего, кроме войны, не видел, девушки тоже нет, зато верность деревне у него сумасшедшая. Хороший он парень, но уж очень упёртый – если что решит, то пойдёт до конца, невзирая ни на что.

– Фанатик, – тихо буркнул я, когда он уже ушёл, согласившись на досуге заглянуть ещё.

Страшный человек, если честно. Если хоть часть Учих такие, то понятно, почему их не любил Тобирама. Вот вроде Шисуи достойный, но, при этом, поехавший кукухой по самое немогу. Непонятно, что он него ждать.

Из невесёлых размышлений меня вывели крики с улицы:

– Да нас даже техникам не учат! Что там делать? Мы за день с аники узнаем больше, чем там за неделю!

– Зато познакомились с другими детьми! А учить будут потом! Ты разве не хочешь подраться с тем мальчиком Инузукой?

– Хочу!

– А для этого надо ходить в академию!

– Пробле-е-емно!

– Пф-ф-ф. Кто-то выучил новое слово! Скоро и спать на уроках будешь?

– Ведь скучно же!

– Да, скучно. Спросим брата, что делать!

Я потёр виски и, поднявшись, двинулся навстречу родне. Кажется, меня впереди ждёт сложный разговор…

Так и вышло. По-моему, мы с мамой перестарались, подготавливая детей к Академии. Им теперь скучно. Не придумав ничего лучше, я посоветовал заниматься контролем чакры. Ведь можно крутить в руке карандаш или ластик. Надеюсь, учителя знают, что делать с детьми, ведь не одни мы занимались с малышней до академии?

Кстати, так и оказалось. За две недели учитель разобрался с уровнем учеников в классе, и задания юным Узумаки стали сложнее, отчего Наруто постоянно возмущается, дескать: «Почему Киба делает всякую легкотню, а ему приходится напрягаться?»

Их учитель, Умино Ирука, решил, что раз в классе все имеют настолько разный уровень, то и занятия будут более индивидуальные. Выдавал свои задания продвинутым ученикам и вёл урок для остальных, изредка помогая. Как рассказывает Карин, мальчик из клана Нара на них с Наруто теперь очень зол с чего-то…

Впрочем, вечернюю тренировку после возвращения из академии мы продолжали проводить.

Раз в несколько дней заскакивал пообщаться Шисуи. Допросов мне больше не устраивал, просто поиграть в сёги и поговорить. По его оговоркам и общему состоянию тревожности, я понял, что у них в клане какие-то реальные проблемы, и ему совсем не с кем пообщаться. Единственный настоящий друг тоже Учиха, связанный клановыми порядками.

Общались мы с ним, конечно, своеобразно: во время своего третьего прихода, когда уже заканчивали игру, он с грохотом поставил пустую кружку на стол и прямо спросил:

– Что у тебя за проблемы, Ясуо? Почему ты, мелкий пацан без силы, меня жалеешь?

Я аж вздрогнул от такого совершенно нетипичного поведения от Учихи, на что он зло оскалился:

– Ты всегда говоришь, что любишь прямой разговор, поэтому перестань увиливать, Узумаки.

Я развёл руками, дескать, ты сам просишь, и честно ответил:

– Ты ещё молод, но думаешь, как тебе геройски умереть. Я тебя за такое, конечно, уважаю, пусть и немного побаиваюсь. Но считаю, что это глупость!

Он сжал зубы, а потом широко распахнул красные глаза с тремя точками и, указав на них пальцем, тихо спросил:

– Ты знаешь, чего они мне стоили?

– Догадываюсь. Читал литературу, – буркнул я.

– Так вот, когда переживёшь столько же, тогда и будешь судить. А пока, будь добр, засунь свою жалость в одно место. Хорошо?

Я вздохнул:

– Какие же вы Учихи психи… Хорошо. Прости.

– Проехали. Но если есть, что сказать – говори. Мне двусмысленностей и в клане хватает.

Вот с тех пор мы с ним общались очень прямо, что нетипично не только для клановых шиноби, но и для местного менталитета вообще. Как оказалось, гений Учих боится женщин и терпеть не может лицемерие. А ещё морально задавлен обстановкой в клане, из которой не видит выхода.

Я посоветовал ему хорошо напиться. Правда, не ожидая, какой от этого будет эффект. С одной стороны, он стал менее напряжён, а, с другой, каждый четверг теперь брал меня с собой, и мы шли в небольшую беседку на дальнем краю деревни. Доставали доску для сёги, саке, закуску, и парень начинал нажираться, ноя о жизни.

Рассказывал, как получил шаринган, как умер его друг, и всё чаще затрагивал распри в клане. После одной из посиделок я даже отвёл его в нашу местную обитель гулящих дев.

В последующие пару недель вид он имел пришибленный и счастливый, не особо пьянствуя. Ну а ещё спустя два месяца, почти в конце первого учебного года Наруто, случился злополучный четверг.

Мы, как всегда, расселись, он выпил, а следом достал ещё одну рюмку. Налил и протянул мне, а когда я искоса на него посмотрел, отмахнулся:

– Мне наплевать, сколько тебе лет. Я знаю, что ты достаточно мудр, чтобы что-то посоветовать. Пей, иначе не смогу расслабится, буду постоянно сомневаться…

Пожав плечами, я выпил, закусил. Опять выпил. Меня быстро накрыло, и, поняв, что я дошёл до кондиции, он, и сам хорошо приняв, выдохнул.

– Мой клан сошёл с ума, хотят захватить власть в деревне. Хокаге сдал совсем, мямлит что-то про мирное решение. Данзо считает, что надо просто убить всех Учих. Мой друг – Итачи, готов резать своих, лишь бы брата пожалели. Я не понимаю, что делать, Ясуо.

С трудом сконцентрировав на нём глаза, я покачнулся:

– Данзо – что за хмырь?

– Старик как Хокаге, но по грязным делам работает, даже люди свои есть для самого кровавого. Второй человек в деревне.

– А ваши точно попутали? Не бакланят?

– Учих зажимают последние семь лет.

– Не свистишь?

– Лиса контролировали шаринганом при буйстве. Я видел. Они не уверены, но так было.

И вот тут я ощутил, как начинаю стремительно трезветь. У нас весь квартал полон следов буйства, у меня половина подвала забита вещами мёртвых из клана. Увидев реакцию, Учиха сморщился и зазвенел тарой:

– Наши тогда тоже погибли. Кто бы биджу не контролировал, ему наплевать на клан. Лучше выпей ещё и слушай дальше…

Он налил, я выпил. Ещё одну. Немного отпустило нервы, и Шисуи продолжил:

– Я могу промыть мозги своим шаринганом клану…

– А от этого нарисуется другое отношение к Учихам? Или сами перестанете меньше буреть? – пьяно отмахнулся я, закончив с зевком: – Вы же еба-а-анутые все… План фуфло, братан!

Он сморщился, прошипев:

– Вы, Узумаки, тоже не радугой срали! Не поверю, что ты не знаешь историю клана! Не тебе говорить.

Я медленно почесал в затылке и, собрав глаза и мысли в кучку, попытался зарамсить:

– Итого, у нас есть злой дед с приспешниками и толпа психованных Учих? Много у вас их в клане?

– Да большая часть. Человек пятнадцать.

– Так давай натравим их на безумного деда, чува-а-ак… Пусть вырежут друг друга. Ты зна-а-а-ешь где его злове-е-ещая база?

Учиха осторожно кивнул:

– Маскируешься под хрыча, бежишь к его приспешникам, говоришь, что Учихи взбунтовались. Скорее-скорее надо бежать, нет времени думать. А ты заранее к своим и втираешь, что Данзо поднял людей и хочет решит вопрос с кланом. Втираешь ещё какую-нибудь дичь, чтобы подогреть своих, вроде, что Данзо Учих на глаза обуть хочет «ради деревни», и пусть режут друг друга!