Человек с золотым пистолетом - Флеминг Ян - Страница 17

• Предыдущая
• 17/37
• Следующая

На стоянке очень чувствовался запах близлежащих болот. Пока было относительно прохладно. Бонд решил пройти еще дальше. Скоро он добрался до конца зарослей молодого кустарника и гвинейского проса, посаженного специально, чтобы, по замыслу проектировщиков, украсить ландшафт. Дальше шла пустошь — большая территория, покрытая полузаросшими заводями и протоками. Точно на такой земле строился весь гостиничный комплекс, пришлось засыпать всю эту болотистую чешую. Взлетали и снова лениво садились на болото белые цапли, сорокопуты и луизианские цапли, слышались шумы и шорохи каких-то странных насекомых, квакали лягушки, шипели гекконы. Там, где, возможно, была граница участка, протекал довольно большой ручей, извиваясь, он бежал к морю, его илистые берега были испещрены норками земляных крабов и водяных крыс. Когда Бонд подошел ближе, услышал тяжелый всплеск воды — небольшой крокодил, размером в человеческий рост, шлепнулся с берега в воду и, прежде чем нырнул, выставил на поверхность огромную морду. Бонд улыбнулся про себя. Как только гостиница станет на ноги, вся эта заброшенная территория, вне всякий сомнений, станет доходным местом. Здесь появятся местные лодочники, наряженные под индейцев-араваков, здесь построят пристань, здесь будут курсировать комфортабельные лодки с тентами, отделанными бахромой, и гости смогут любоваться «тропическими джунглями» — и всего лишь за 10 долларов, в счет все включат.

Бонд посмотрел на часы и пошел назад. Слева, пока еще не скрытые молодыми олеандрами и кротонами, которые были высажены с целью загородить их, виднелись помещения кухонь и прачечных, жилых помещений для обсаживающего персонала, словом, все те подсобные строения, которые обычно располагаются позади гостиниц; оттуда раздавалась музыка, ритмичные звуки ямайского калипсо — возможно, это репетировал джаз-оркестр из Кингстона. Бонд сделал круг, нырнул под галерею и оказался в вестибюле. Скараманга находился у стойки и разговаривал с администратором. Услышав шаги Бонда по мраморному полу, он повернулся, небрежно посмотрел на него и еле заметно кивнул. Он был одет так же, как и накануне, широкий белый шарф, подпиравший подбородок, очень гармонировал с элегантной обстановкой вестибюля гостиницы.

— Ну что ж, хорошо — сказал он администратору. — Пойдем взглянем на зал заседаний, — тут же обратился он к Бонду.

Бонд пошел за ним следом через ресторанную дверь, потом они миновали еще одну, находившуюся справа, и оказались в зале, одна из стен которого была занята буфетной стойкой со стаканами и тарелками. Дальше была еще одна дверь. Скараманга прошел в помещение, которое когда-нибудь станет залом для игр или большим кабинетом. Сейчас здесь не было ничего, кроме круглого стола в центре, темно-красного ковра и семи кресел, обтянутых белой искусственной коже, на столе лежали блокноты и карандаши. Перед креслом, обращенным к двери, скорее всего это было кресло Скараманги, стоял белый телефон.

Бонд обошел комнату, осмотрел окна и шторы, взглянул на настенные бра.

— Очень удобны для установления подслушивающих устройств, — сказал он. — И конечно телефон. Хотите, чтобы я проверил?

Скараманга посмотрел на Бонда с холодным безразличием.

— Не надо, — сказал он. — Там есть подслушивающие устройства. Я их установил. Нужно иметь запись всего того, что будет говориться.

— Тогда ладно, — сказал Бонд, — где я должен находиться?

— За дверью. Сидеть и читать журнал или еще что. Сегодня во второй половине дня около четырех будет общая встреча. Завтра, возможно, пройдут одна-две небольшие беседы, наверное — я и кто-нибудь из этих парней. И я не хочу, чтоб что-то или кто-то помешали нам. Понятно?

— Кажется, все просто. А теперь, не пора ли назвать мне имена тех людей, сказать, хотя бы приблизительно, кого они представляют, и указать тех, от которых ждать неприятностей.

— Возьми стул, бумагу и карандаш, — произнес Скараманга и заходил взад-вперед по комнате. — Во-первых, господин Хендрикс, голландец. Представляет европейские деньги, в основном швейцарские. На него не обращай внимания, он не из спорщиков. Затем Сэм Биньон из Детройта.

— "Кардиналы"? Их человек?

Скараманга перестал прохаживаться и тяжело взглянул на Бонда.

— Это все уважаемые люди, господинчик, как тебя там.

— Хэзард, меня зовут Хэзард.

— Ну, хорошо, пусть будет Хэзард. Так вот, это уважаемые люди, тебе понятно? Только не думай, что они только что спустились с гор. Это все солидные бизнесмены. Уяснил? Например, этот Сэм Биньон. Он занимается недвижимым имуществом. Вкупе со своими компаньонами стоит, наверное, миллионов 20 в долларах. Понимаешь, что я имею в виду? Затем Лерой Дженджерелла из Майами, владелец компании «Дженджерелла энтерпрайзис». Большая шишка в индустрии развлечений. С ним придется нелегко. Парни в его бизнесе любят легкие деньги и стремительные операции. Дальше — Руби Роткопф, гостиничный бизнес, Лас-Вегас. Он станет задавать сложные вопросы, потому что Уже знает по собственному опыту большую часть ответов на эти вопросы. Хал Гарфинкел из Чикаго. Он, вроде меня, занимается трудовыми отношениями. Представляет все основные фонды профсоюза водителей грузового транспорта. С ним не должно быть никаких неприятностей. У этих профсоюзов так много денег, что они не знают, куда их вкладывать. Ну вот, уже пять человек. И последний — Луи Пэрадайз из Финикса, штат Аризона. Владелец игральных автоматов «Парадиз». Большие люди вкладывают денежки в «одноруких бандитов». Кроме того, имеет свою долю с казино. Не знаю, как он себя поведет. Вот и все.

— А кого представляет господин Скараманга?

— Карибские деньги.

— Кубинские?

— Я сказал карибские. Ведь Куба находится в этом регионе, разве не так?

— Кастро или Батиста?

Скараманга опять нахмурился. Его правая рука сжалась в кулак.

— Я же сказал, лучше меня не сердить, господинчик. Так что не лезь не в свои дела, тебе же будет хуже. Уж это точно! — И Скараманга, повернувшись на каблуках, быстро вышел из комнаты, делая вид, что с трудом сдерживает себя.

Джеймс Бонд улыбнулся. Он вернулся к списку, лежавшему на столе. От бумаги за версту разило мафией. Ну и списочек! Однако больше всего его интересовало имя г-на Хендрикса, который представлял «европейские деньги». Если он здесь под своим именем и если точно — голландец, тогда Бонд безошибочно вычислит его.

Он вырвал три странички из блокнота, на которых оставались следы от его карандаша, вышел из комнаты и вернулся в вестибюль. В этот момент от входа к регистрационной стойке направился высокий полный мужчина. С него пот лил градом, так как не по сезону оделся в костюм, похоже шерстяной. Он мог быть кем угодно — продавцом бриллиантов из Антверпена, немецким зубным врачом, швейцарским банковским управляющим. Бледное, с квадратной челюстью лицо ничем не выдавало профессию этого человека. Он поставил на стойку тяжелый чемоданчик и произнес с сильным центральноевропейским акцентом:

— Я — Хендрикс. Надеюсь, у вас найдется для меня номер, правда?

Машины начали съезжаться. Их встречал Скараманга. Он то улыбался, приветствуя прибывшего, то гасил улыбку. Не было никаких рукопожатий. Хозяина приветствовали, называя его либо Пистолетиком, либо господином С.

Лишь господин Хендрикс вообще никак его не называл.

Бонд стоял недалеко от регистрационной стойки, так что мог слышать все, что там говорилось, и старался запомнить, кого как зовут. Внешне эти люди мало чем отличались друг от друга. Смуглые, чисто выбритые, около 5 футов 6 дюймов ростом, с холодными глазами, рты слегка растянуты в улыбке, на вопросы администратора все отвечали очень кратко. Ни один не выпустил из рук свой черный чемоданчик, когда коридорные пытались поместить их вместе с другим багажом на тележки. Они разошлись по своим номерам, расположенным в западном крыле. Бонд вытащил свой список и рядом с каждой фамилией записал приметы, исключение сделал только для Хендрикса, который и так врезался ему в память. Дженджерелла стал «итальянцем с отвратительной рожей, поджатыми губами». Роткопф — «толстая шея, совершенно лысый, еврей»; Биньон — «уши как у летучей мыши, шрам на левой щеке, хромает»; Гарфинкел — «самый крутой, плохие зубы, пистолет справа под мышкой»; и, наконец, Пэрадайз — «представительный, нахальный, фальшивая улыбка, кольцо с бриллиантом».

• Предыдущая
• 17/37
• Следующая