Трудовые будни барышни-попаданки 4 (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 41

На миг меня объяла эйфория, будто я осушила фужер шампанского. Может, и вправду выпить, а потом встать между Бенкендорфом и Милорадовичем и попросить мужа нас щелкнуть? Э, мобильника нет, несовершенная фотокамера осталась в домашней лаборатории, так что пока без снимка.

— Спасибо, Мушка, — тихо сказал супруг. — Ваше высокопревосходительство, был бы желателен ваш личный взгляд на эпицентр события…

Это было излишне — Милорадович, не выпуская бокала, поспешил в соседний зал. Заглянул с порога, замер. И я заметила не без мелкого злорадства, что удивился до того, что фужер хотя и удержался в пальцах, но перевернулся, и остатки вина стекли на порог.

— Алексей Андреич, и вы здесь? — сказал он. — Господи, раненые, труп, да, настоящая баталия.

— Я надеюсь, — донесся дрожащий голос одного из обдолбанных со слегка съехавшей маской, видимо не самой высокой пташки, — что нам удастся соблюсти наше инкогнито?

— Инкогнито, инкогнито! — едва ли не взревел Милорадович, после чего продолжил спокойней и тише: — Государь прибудет в столицу около полудня, и что же мне следует доложить ему о сегодняшнем инциденте⁈

Воцарилась тишина, прерываемая стонами раненых и всхлипами девиц.

— Ваше высокопревосходительство, дозвольте мне выступить с предложением, — почтительно произнес Миша.

— Он имеет на это право, — сказал Бенкендорф.

— Извольте, — поспешно согласился Милорадович с покорностью ребенка, сломавшего игрушку и надеющегося, что кто-то из взрослых ее тут же починит.

— В здании должен присутствовать ваш агент, если правильно помню — Шервуд, — начал Миша. — Соблаговолите пригласить его сюда. Как я уже выяснил, из трех блудоначальников один сбежал, но двое, хотя и ранены, вполне пригодны для беседы. Мы допросим их, восстановим недостающие детали этой странной истории и хотя бы вчерне набросаем доклад для государя.

— Да, это лучший выход, — с облегчением сказал Милорадович.

— И еще, — продолжил супруг с некоторым смущением, — тут присутствуют четыре девицы, назначенные в жертву этими негодяями. Они здравы и доберутся восвояси своими усилиями, но я проявил смелость и изыскал небольшую контрибуцию, чтобы компенсировать их страх и купить молчание.

— Я не пожалел бы любых денег, чтобы эта история была забыта, — с чувством проговорил Милорадович, а Бенкендорф и Аракчеев поспешили согласиться.

— Этим мы сейчас и займемся, — кивнул Миша. — Эммочка, мы уединимся.

Следственно-оперативный штаб заседал около часа. Разговор был непростым — несколько раз я слышала хлопанье пробок от шампанского.

У меня и Насти тоже нашлись дела — мы осмотрели раненых негодяев, не приглашенных на допрос. В подразделении, сопровождавшем Милорадовича, фельдшера не нашлось, однако сотник выделил двух нижних чинов, которые под моим руководством перевязали раны. Увы, у одного бандита застряла пуля в плече, и ее следовало извлечь.

Помощь понадобилась и некоторым посетителям, не полностью отошедшим от дурмана. Тут было достаточно нашатыря.

Любопытно оказалось наблюдать за Аракчеевым. «Всей России притеснитель» выглядел столь же печально, как травмированные злодеи. Он пару раз уходил в соседнюю залу, о чем-то говорил совещанию, но тотчас же возвращался. Потом окончательно сел в кресло, обхватил голову руками, раскачиваясь и приговаривая: «Как я мог!»

Психотип без особой загадки. Классический Недалекий Служака: с юности никаких юбок — служба и карьера, карьера и служба. Единственный женский пол в окоеме — полковые кобылы, а их главное достоинство — транспортировка пушек. Вот в артиллерии разбирался превосходно, поставил ее как род войска на уровень, равный Наполеону.

Позже царь порекомендовал жениться, но с супругой не сложилось. И лишь когда появилась Минкина, открыл для себя женский пол, уже за тридцать лет. Бывшая крепостная взяла власть над временщиком, но оказалась приевшимся блюдом. Искать утех среди светских дам, как стандартный ловелас эпохи, Аракчеев не мог из-за комплексов. И тут разбитной сынишка подогнал ему утеху: таинственное зелье, голые красавицы…

Хотелось даже пожалеть бедняжку. Нет, лучше поберегу жалость для жертв его служебного рвения или гнева.

Миша заскакивал пару раз. Шепнул, что у Василия с Василисой все в порядке. А потом зашли их высокопревосходительства с усталыми, но повеселевшими лицами.

— Пожалуй, Михаил Андреич, — обратился Бенкендорф к Милорадовичу, — самое непростое из предстоящего вам — убедить государя произвести господина Орлова в тайные советники, не освещая его роль в этой истории. Обещаю всяческое содействие в данной миссии… Да, Алексей Андреевич, попросил бы и вас присоединиться к нашему ходатайству.

Аракчеев произнес что-то невнятное.

— Любая ваша благодарность господину Орлову будет недостаточна, — повысил тон Милорадович и добавил тише: — Эти ракальи намеревались заманить вас, одурманить, обнажить и оставить спящим рядом с убитыми девками.

М-да. Как-то с самого начала предполагала, что этот клуб — не изысканная эротическая забава и не проект по извлечению прибыли. Но чтобы вот так… Ох, попал мой Дон Кихот в интригу самого высшего властного эшелона…

Девки, услышавшие о своей несостоявшейся участи, охнули.

— Господин Орлов, Михаил Федорович, — обратился Милорадович к моему супругу, — еще раз выражаю благодарность, в том числе за согласие с официальной версией происшествия. Собственной властью возвращаю вам начальство над ведомственными сотрудниками в столице и буду признателен, если вы примете административные меры для окончательного разрешения этой ситуации. Оставляю в вашем распоряжении десять нижних чинов. Бог в помощь.

— Со своей стороны, — сказал Бенкендорф, — благодарю вас за добрую услугу и буду рад откликнуться на ваше приглашение.

Аракчеев лишь кивнул, и три великие исторические фигуры удалились.

— Вот, Мушка, узелок и развязался, — вздохнул супруг. — Великого сексуального скандала среди российской элиты не будет. Все произойдет как в официальной истории: имел место заурядный свингерский клуб, преимущественно из иностранцев, разоблаченный агентом Шервудом, который награжден за этот подвиг. Отечественные развратники, конечно кроме тех, кто был на втором этаже, взяты на карандаш. Развратникам-иноземцам предписано немедленно покинуть Россию, с уведомлением, что повторный визит — прямой маршрут в Сибирь.

— А злодеев со второго этажа, тех, кто тебя хотел убить, это касается тоже? — со вздохом спросила я.

— Их — в первую очередь. Один, французский подданный мсье Кошен, отделался двумя синяками, а достойный сын германской нации герр Хрюкинд получил пулю в руку, по касательной. Ему достаточно простейшей обработки, и можно прощаться. Александр Христофорович, возмущенный этим типом, заявил, что, если бы не рана, он распорядился бы насовать ему в штаны крапивы и поставить государственную печать, чтобы он избавился от нее лишь по пересечении границы.

— Какая крапива, ноябрь на дворе, — удивилась я.

— Велел бы найти в Ботаническом саду. Ладно, об этом забыли. Хуже с рядовым злодеем — депортировать его с пулей в плече было бы некузяво.

— Откуда вообще они взялись — бандиты-исполнители?

— Два месяца назад был арестован корабль с контрабандой, экипаж из Гамбурга искал работу, а так как половина и прежде занималась мелким злодейством, то согласилась поработать на суше. Все же уважаю наш родной русский криминал: спьяну зарезать любушку — обычное дело, но спокойно убивать девиц — на это проще нанять басурман. К счастью, умерщвлена всего одна — в прошлый раз — и брошена в канал, в мешке с камнем. Завтра вытащат. Негодяи хором говорят, что ее убил сегодняшний покойник. Наш импровизированный совет счел наилучшим выходом поверить этому утверждению и изгнать выживших подельников из России.

— И все же, — спросила я шепотом, — кто же заказал саму акцию по дискредитации Аракчеева?