По шумама и горама (1942) (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 36

Оккупационные власти тупо поделили население на «лояльных», «подозрительных» и «враждебных». Первым разрешали уходить на лето в пастушьи катуны, ездить на базар в города и так далее. За последними учредили надзор и не разрешали ни-че-го.

В том числе не продавали соль.

Человеку без соли тяжело, а каково скотине? Которую, к тому же, не пускают пощипать горной травки? Но при этом с «враждебных» исправно взимали дань продуктами на содержание войск…

Вот Бранко и собирал для своих. А потом, после расспросов, в последний вечер перед отправкой расчувствовался:

— На рассвете заорут петухи, вскочишь, сразу бежишь поливать кукурузу. Чтобы каждый стебелек напоить, не дай бог пропустишь — отец не помилует. А как праздник, мать на очаге жарит пшеничные лепешки. Уж не знаю, как они у нее такими пышными да мягкими выходили, но нигде больше таких не ел. Мальчишкой, бывало, прутом заостренным стянешь со сковородки огненную еще, чтоб жиром брызгала, увернешься от шлепка полотенцем и ешь, обжигаясь. И неважно, что потом на стол выставят целую миску лепешек, и мед, и варенье, я свою сам добыл.

— Эх, ребята, — мечтательно уставился в потолок Бранко, — вот кончится все, приедем ко мне, напечет мать гору лепешек, сами поймете, нет ничего в мире вкуснее…

Сидели над поздним ужином, смотрел я на свое воинство — Бранко вот о семье вспоминает, Марко наверняка о мести думает. Немец Гиллер, две девчонки, да Глиша с Небошем, два ухаря. Впрочем, наш особист полковой, успевший хлебнуть и Ферганы, и Душанбе, и бакинских событий в последние годы существования СССР, говорил, что с послушными мальчиками хорошо служить в мирное время, парады да смотры готовить. А вот если в бой идти, тут нужны ухари да отморозки. Чтобы могли, не моргнув, всему человечеству, если надо, в рожу плюнуть, или положить земной шар на одну ладонь, а другой прихлопнуть.

В последний момент Гиллера все-таки оставили в Фоче. Не зря я капал Ранковичу на мозги — дядька неплохой, но я в каждом должен быть уверен на все сто, а с ним возможны варианты. Да и с мениском у него беда с футбольных времен, а нам наверняка придется изображать горных козлов.

Из начальства провожать пришел Иво и, внезапно, доктор Папо — в последний раз проверить больничарок, которым в сумки напихали, наверное, половину фочанской аптеки.

— Друже Лола! — кинул я руку к пилотке. — Личный состав участников операции «Синее пламя» построен. Больных и отсутствующих нет. Инструктор Верховного штаба Владо Мараш.

Иво не то чтобы икнул, но от неожиданности некоторое время переваривал мой доклад — все-таки он очень штатский человек, несмотря на подполье, разъезды по стране, и скоевские дела.

— Давай без этого, — отмахнулся он, — сейчас грузовики подойдут, езжайте, посмотри, что там можно сделать, чтобы…

— Чтобы огонь до небес?

— Что-то вроде. И еще, — Иво встряхнул меня за плечи, — береги себя.

— Постараюсь. Но если не вернусь, запомни…

— Вернешься, даже не сомневайся!

— Ты запомни, — я ухватил его за локоть и отвел в сторонку. — Летом немцы ударят на юге России, очень сильно, все будут думать, что Советскому Союзу конец. Но мы русские, мы выстоим и зимой устроим немцам карачун, какого еще не было в истории.

— С чего ты…

— Ты запомни, просто запомни. Через год союзники высадятся на Сицилии и вышибут Италию из войны. И здесь, в Далмации, Черногории, Албании и Греции, останутся бесхозные итальянские дивизии.

— Как это «бесхозные»? — оторопел он под натиском послезнания

— Ну так, они не будут знать, что делать. И надо уже сейчас готовится их разоружать. У вас же есть связи с Компартией Италии через Коминтерн?

— Предположим, — неопределенно протянул Иво.

— Наверняка в линейных частях есть коммунисты. Надо устанавливать с ними связи, возможно, некоторые решит перейти к партизанам.

Ирония мелькнула в глазах главного комсомольца — не учи ученого, но вслух он этого не сказал. Ну и хорошо, значит, работают в этом направлении.

В Мославину мы добрались за четыре дня. Переброску нам организовали на отлично, оттого дорога вышла скучной — доехали до края свободной зоны, разгрузились, с местными партизанами форсировали шоссе или железку, перешли в соседнюю свободную зону, где нас ждали другие машины или лошади. Война вообще это не бой изо дня в день, это скучное сидение на позициях, марши, марши, марши, заготовки и прочие унылые мероприятия. В том числе и беседы в контрразведке, появление которой есть один из показателей превращения в регулярную силу. Если же война у партизан это непрерывные бои, то налицо ошибки планирования.

Раньше нас на место прибыли две партизанские роты, вот с командиром одной, веселым улыбчивым парнем лет двадцати трех, мы выбрались на рекогносцировку. Никола со смешной фамилией Демоня повздыхал, глядя на наши бинокли и снарягу, но с обстановкой ознакомил полностью. Худо, что тут, по сравнению с Боснией, практически равнина — подъем в шесть раз меньше, всего пятьдесят метров на километр! Хорошо хоть леса вокруг нефтепромыслов много, можно с любой стороны подобраться. А вот наиболее опасная для нас дорога, по которой будут перебрасывать подкрепления, наоборот, почти вся идет по голому месту. И к ней, посмотреть кто и когда там катается, мы подкрадывались долго.

Вражина тут непуганый или просто уповал на открытое место — нахальным образом позволял себе передвигаться на одиночных машинах, за час наблюдения их проехало три штуки, не считая телег местных жителей.

Мы с Демоней уже совсем собрались уходить, как услышали стрекотание мотоциклетного мотора и, не сговариваясь, подтянули винтовки — вдруг сможем языка взять?

Из-за стоявшего на повороте хутора неторопливо выехал «цундап» с коляской, с запасным колесом и непременным пулеметом между двух навесных ящиков. Два немца в комбинезонах типа танковых, очки на касках…

Но нет — следом, пуская зайчики звездой на капоте, выкатился мерседес-кабриолет, а за ним грузовичок «штейр» с десятком солдат в кузове. Пришлось вместо стрельбы по байкерам разглядывать пассажиров авто, где на заднем сиденье хохотали немецкий офицер и черноглазая блондинка.

И будь я проклят, если это не Верица.

Зря я Марко с собой взял, ох зря. Но комплект формы прямо как на него сшит, да и в легенду «трех братьев» он лучше прочих подходил — я, Марко и такой же светлый Рудольф, полусловенец-полунемец.

Кутина городок небольшой, тысяч на пять максимум, охрана прииска сюда в увольнения и шастает, на то и расчет, но Марко начал кулаки сжимать, как только увидел полустершиеся, прошлогодние еще надписи на домах «Срба на врбу, свине преко Дрине» и тому подобные, вроде «Бегите, сербы — Павелич идет!»

Про то, что Третий Рейх евреев и цыган стремился уничтожить подчистую, вроде все знали, а вот что в НГХ это приобрело вообще запредельный характер — не очень. Мне-то в «первую Боснию» подробненько растолковали, да Марко на примере своих родных видел.

Для начала, Павелич полностью скопировал нюрнбергские расовые законы, все это арийство, чистоту крови, смешанные браки и так далее. Кто сказал, что хорваты славяне? Ничего подобного, хорваты — потомки готов, понимать надо! И потому необходимо срочно создавать расово чистую Хорватию. Мусульмане-бошняки? А они тоже потомки готов. Что, съели?

И если Италия или там Венгрия своих евреев геноцидили почти что для галочки (особенно на фоне немцев), то усташи взялись за дело с душой, да еще и добавили третью строчку в список на полное уничтожение — сербов.

Уж не знаю, что там сыграло, действительные или мнимые обиды на сербскую гегемонию в Королевстве Югославия, или подсознательное ощущение себя самозванцами среди арийцев, но сербы служили вечным укором. Ну в самом деле, вот есть такой красавец, ариец, гот хорватский — и рядом ничем не отличающаяся от него, кроме вероисповедания, сербская свинья! Невозможно же вытерпеть! Плюс всеобщая балканская жестокость, а на выходе — такие ужасы, что гестаповцы вздрагивали, а итальянцы в своей зоне оккупации прямо гасили усташские поползновения.