Иудейская война - Флавий Иосиф - Страница 41

• Предыдущая
• 41/125
• Следующая

1. Он сам в сопровождении своей матери и друзей – Поплы, Птолемея и Николая отправился морем, оставив Филиппа в качестве регента и опекуна над его домом. Вместе с ним ехали также Саломея с ее детьми, равно как и братья и зятья царя, с целью, поддержать притязания Архелая на престол, на самом же деле – чтобы обвинять его перед императором за его бесчинства в храме.

2. В Кесарии они встретились с сирийским прокуратором Сабином, собравшимся как раз в Иудею с целью принять под свою охрану сокровища Ирода. Архелай поручил Птолемею убедительно просить Вара{4} удержать его от дальнейшей поездки. Из любезности к Вару Сабин действительно отказался от прежнего своего намерения поспешить в крепость и запереть перед Архелаем казнохранилища его отца; он даже обещал ничего не предпринимать до решения императора и остался один в Кесарии. Но как только из удерживающих его один отправился в Антиохию, а другой, Архелай, отплыл в Рим, он быстро двинулся в Иерусалим, завладел царским дворцом и потребовал к себе комендантов и казначеев, желая от первых перенять власть над крепостями и выведать от других о состоянии запасных фондов. Начальники, однако, остались верными инструкциям Архелая: они не покидали своих постов, охраняя их, собственно, не именем Архелая, а больше от имени императора.

3. Между тем Антипа также отправился в путь с целью защищать и свои права на престол. Он полагал, что само завещание, в котором он назначен царем, должно иметь больше силы и значения, чем приложение к нему. Саломея и многие из его родственников, которые отплыли вместе [139] с Архелаем, еще раньше обещали ему содействие; и мать свою, и брата Николая, Птолемея, он взял с собой. Влияние последнего, думал он, будет иметь большое значение, так как он был высоко поставлен у Ирода и пользовался его доверием{5}. Но самые большие надежды он возлагал на хваленое красноречие ритора Иринея. В надежде на него он отклонил всякие увещевания о том, что ему следует уступить Архелаю как старшему и назначенному по завещанию. В Риме все родственники окончательно перешли на его сторону, потому что Архелай был ненавистен. Собственно говоря, каждому из них хотелось больше всего обладать независимым положением под верховной властью римского наместника. На тот случай, если бы эта цель оказалась недостижимой, они все предпочитали иметь царем Антипу.

4. И Сабин способствовал их целям своими письмами, в которых он во многом обвинял перед императором Архелая и высоко хвалил Антипу. Когда Саломея и ее партия изложили в письме свои обвинения и подали их императору, тогда Архелай также письменно изложил главные основания своих притязаний и вместе с перстнем отца и его счетами вручил их через Птолемея императору. Император обсудил про себя права обеих партий, величину государства, размеры его доходов и многочисленность семейства Ирода; затем он прочитал также письма Вара и Сабина по спорному вопросу и после всего собрал совет из знатнейших римлян, в котором он в первый раз предоставил право участия и голоса усыновленному им сыну Агриппы и дочери его Юлии, Гаю. По открытии собрания он предоставил слово соперничающим партиям.

5. Поднялся Антипатр, сын Саломеи, наиболее красноречивый между противниками Архелая, и начал читать свою обвинительную речь. «На словах, – сказал он, – Архелай как будто теперь только домогается царства, но в действительности он уже давно состоит царем и только для насмешки утруждает теперь уши императора своими просьбами. Он не счел нужным выждать решающего слова императора, но сам после кончины Ирода тайно подставил людей, которые бы увенчали его диадемой. Он сел на трон, отдавал распоряжения, точно царь, изменил организацию войска, раздавал чины, обещал народу все, чего последний просил у него как у царя, освободил тех, которых его отец за серьезнейшие преступления держал в заточении, и после всего этого он является теперь, чтобы испросить у своего властителя только тень того царства, которое он, в сущности, давно [140] уже присвоил себе, и делает таким образом императора судьей не над предметами, а лишь над одними именами». Далее он упрекнул его в том, что «и траур его по отцу был только лицемерный: днем, бывало, он собирал угрюмые складки на лице, а ночью предавался кутежам и в пьяном виде чинил самые скверные проказы. Уже одно поведение его служило поводом к народному восстанию». Но центр тяжести всей его речи лежал в кровавой резне, произведенной во дворе храма: «Люди прибыли на праздник и тут же возле их собственных жертв самым жестоким образом были заколоты. В храме собрана была такая огромная куча трупов, которая не могла бы остаться даже после внезапного нападения внешнего неприятеля. Предвидя жестокость Архелая, его отец не думал предоставить ему даже самые отдаленные виды на престол; лишь только впоследствии, когда он, страдая душевно более, чем телесно, не был уже способен к здравому обсуждению вещей, он в приложении к завещанию назначил своим преемником того, которого раньше и знать не хотел, и даже без того, чтобы фигурировавший в первоначальном завещании, которого он наметил престолонаследником в здравом состоянии и совершенно бодром духе, подал ему хотя бы малейший повод к неудовольствию. Но если захотят непременно придать больше значения решению человека, лежавшего на смертном одре, то Архелай, во всяком случае, за его многочисленные преступления против страны должен быть лишен власти над ней. Каков же будет он царь после утверждения его императором, если он еще до своего утверждения убил такую массу людей?»

6. Сказав еще многое в этом духе и ссылаясь при каждом обвинительном пункте на свидетельства большинства из родственников, Антипатр закончил свою речь. Тогда со стороны Архелая выступил Николай, старавшийся объяснить резню во храме необходимостью: «Убитые, – сказал он, – были враги не только государства, но и императора – судьи по настоящему делу». Относительно других пунктов обвинения он заметил, что сами жалобщики советовали Архелаю действовать так, а не иначе. Прибавлению к завещанию, по его мнению, следует придать особенное значение ввиду того, что именно в этом прибавлении императору предоставлено утверждение престолонаследника. «Тот, – сказал он в заключение, который был настолько разумен, что предал свою власть в руки владыки мира, тот, наверное, и о своем преемнике не имел ложного мнения. Нет! В здравом уме представил он его к утверждению, – он, [141] который так хорошо знал, от кого зависит это утверждение».

7. Когда Николай закончил, Архелай приблизился к императору и безмолвно опустился к его ногам. Император очень благосклонно поднял его и этим дал понять, что он его считает достойным унаследовать трон отца. Окончательной резолюции он все-таки еще не объявил, а распустил на тот день собрание и обдумывал про себя все заслушанное, не решаясь – признать ли престолонаследие за одним из значившихся в завещании, или же разделить государство между всеми членами семьи. Их было столь много, и надо было подумать об обеспечении всех их.

1. Прежде чем император принял определенное решение, заболела мать Архелая, Малтака, и умерла. Одновременно с этим получены были от Вара из Сирии письма, известившие о восстании иудеев. Вар, собственно, это предвидел; чтобы предупредить могущие произойти волнения (так как было ясно, что народ не останется в покое), он вслед за отъездом Архелая прибыл в Иерусалим и, оставив один из взятых им в Сирии трех легионов, возвратился обратно в Антиохию. Но вторжение Сабина вызвало взрыв неудовольствия и дало иудеям повод к восстанию. Сабин вынудил гарнизоны цитаделей к сдаче последних и с беспощадной суровостью требовал выдачи ему царских сокровищ. При этом он опирался не только на оставленных Варом солдат, но и на многочисленную толпу своих собственных рабов, которых он вооружил и превратил в орудие своей алчности. Так как приближался праздник пятидесятницы (так иудеи называют один из своих праздников, совершаемый по истечении семи недель и носящий свое название по числу дней), то не только обычное богослужение, но еще более всеобщее ожесточение привлекало народ в Иерусалим. Несметные массы людей устремились в столицу из Галилеи, Идумеи, Иерихона и Переи Заиорданской. В числе и решительности жители собственно Иудеи превосходили, впрочем, всех других. Они разделились на три части и разбили тройной стан: один на северной стороне храма, [142] другой на южной стороне, у ристалища, а третьи на западе, близ царского дворца. Таким образом они оцепили римлян со всех сторон и держали их в осадном положении.

• Предыдущая
• 41/125
• Следующая