Тренер. Молодежка - Гуров Валерий Александрович - Страница 4

Я покосился на администратора Лёню, который с важным видом ковырялся спичкой в зубах. Страницу перевернул.

«Кубок СССР: хроники финала» – гласила рубрика.

В прямоугольнике значились составы команд, время проведения матча и число зрителей:

Ниже шёл сам текст статьи спортивного журналиста:

Прямо в статье имелись новые фотографии – корчащийся от боли Павлов неподалёку от центра поля, стычка игроков, держащийся за голову Бекасов. И отдельно – комментарий руководства: «не стоит делать скорых выводов, Павлов обязательно вернётся в строй».

Я дочитал статью, испытывая престранные ощущения. С одной стороны я первый раз видел 11-го номера красно-белых, но с другой четко понимал – это и есть я.

Вгоняло в тупик и то, что никакого Павлова, игравшего за Спартак, я не знал. Да и в сезоне 1989 «Спартаком» руководил Татьянцев. Вот так дела! Однако факт на лицо – статья «Советского спорта» окончательно убедила меня в реальности происходящего.

– Мы сообщили от травме Алле, – заговорил Лёня, когда увидел, что я закончил чтение.

– И что она? – на автомате уточнил я, хотя не знал о ком речь.

– Ванек… – администратор аккуратно взял мою руку, заглянул в глаза. – Ты же знаешь, что Алла всегда была стервой, пусть и чертовски красивой. В общем, твоя жёнушка решила, что проведёт свой отпуск в Сочи до конца.

– Ясно.

Вот тебе и новая подробность – оказывается у бывшего обладателя этого тела стерва-жена. Вообще конечно я никогда не любил стерв, но всегда признавал, что они чертовски хороши в постели. Теперь же, когда появлялись новые подробности так скажем физиологических возможностей нового тела, я отнюдь не прочь красивой жены стервы. По хорошему сексу изголодался за столько то лет.

– И как долго нога будет заживать? – спросил я.

Администратор помолчал. Отпустил мою руку, скрестил руки на груди.

– Не знаю, – честно признался он. – Тебе сделали операцию, а Николай Петрович по своим каналам запросил переслать анализы заграницу в Германию. Там у нас хороший хирург есть, Лиенена из «Боруссии» оперировал в своё время. Помнишь? Двадцать три шва наложили, а он через месяц уже играл.

– И когда будет ответ?

– Ну когда, сам понимаешь, чтобы тебя транспортировать надо разрешение выбить на спецборт… – Лёня плечами пожал. – Не переживай, Николай Петрович лично подключился. Волкову при мне звонил.

– Кто такой?

– Ну как кто – министр гражданской авиации, – пояснил администратор. – Так что пока тут день другой перекантуешься, а дальше в Германию прокатимся. Как тебе кстати палата, а? Заценил, что один лежишь? Не благодари!

В этот момент в дверях палаты появилась сестричка.

– Леонид Анатольевич, вас доктор зовёт. Там результаты какие-то пришли.

– А доктор на больного не хочет посмотреть?

– Там к вам разговор важный… – смущенно пропищала сестричка, косясь на меня.

– Понял – Лёня поднялся с койки, похлопал меня по плечу. – Ты не переживай, начальник наш до генсека доберётся, если понадобиться! К осени уже будешь играть.

Ну и вышел. С врачом поговорить.

Все бы ничего, но врач ждал Лёню прямо возле дверей палаты, а медсестра как будто специально забыла двери прикрыть. Через щёлочку, которую оставила сестричка, я хорошо слышал разговор.

– Плохие новости, Леонид Анатольевич, – говорил врач низким басом. – Из Германии пришёл ответ. У Павлова вашего травма несовместимая с дальнейшей игровой карьерой.

Очевидно, что судьба дала мне второй шанс. Я помнил для чего оный просил, и намеревался выжать из новой жизни сполна, показав таким ребятам, как Булава, что у них есть иная дорожка и при должном желании жизнь по другому складывается. Ну и самому себе хотелось доказать, что есть ещё порох в пороховницах у старика. Старость ведь она в душе наступает, а душой я никогда не старел.

Прежде предстояло подняться на ноги, травма больно неприятная. Ну а разговор между Лёней и врачом не прибавил оптимизма. О транспортировке и реабилитации в Германии теперь не шло речи. О том же, что перелом поставит точку на карьере игрока, я знал безо всяких экспертиз.

Тем лучше, не для того я в новом теле перерождался. Поэтому воспринял спокойно неприятные новости и следующие несколько дней спал, восстанавливался. Заставлял себя принимать пищу в отведённое время, привыкал к новому телу. Опыт реабилитации после тяжёлой травмы у меня присутствовал, от того восстановление проходило легче, чем могло. Хотя нога болела жутко…

Из команды никто больше не приходил. «Спартак» взял Кубок и укатил на выезд, на следующую игру. У молоденькой сестрички закончилась смена. Доктор заходил один раз, поинтересоваться самочувствием, и то для галочки больше. Факт налицо, как только стало понятно, что я отбегался, интерес к моей персоне заметно уменьшился. И я часами занимался тем, что лежал на койке, смотрел в потолок и строил планы.

Медсестра, которая замеряла молоденькую коллегу, каждый раз вслух удивлялась, видя как я широко улыбаюсь бледными болезненными губами.

– Может дозу обезбола снизить, Ванечка? – спрашивала она.

Думала, что я не в себе.

На четвёртый день я уже подолгу сидел на краю койки и занимался гимнастикой, получая невероятный кайф от молодого тела полного сил. Швы заживали быстро, проходила боль, проснулся аппетит. Но то, что произошло дальше удивило даже меня. На пятый день пребывания и в первый рабочий день новой недели пришёл доктор. Я сидел на краю койки и разминал шею вращательными движениями головы.

– Смотрю тебе лучше? – спросил доктор, опершись плечом о дверной косяк и засунув руки в карманы брюк.

– Иду на поправку, – подтвердил я.

– Ну вот и славненько, потому что велено переводить тебя в палату к остальным.

У меня даже бровь приподнялась – вот как.

– Почему, стесняюсь спросить?

– Ну, – доктор вытащил руки из карманов, всплеснул ими. – Велено. Так что готовься, после обхода пойдёшь в седьмую палату полежишь, а через недельку мы швы снимем и тебя выпишем.

И с этими словами вышел. Я смекнул в чем дело – клуб не заплатил за «хоромы» и отдельное размещение. Все просто – зачем клубу инвестиции, которые не принесут дивиденды? То-то же и оно, что незачем. А я из талантливого игрока в одиночку решившего судьбу кубкового финала, разом превратился в неликвид. Когда же «акции» начинают тянуть на дно, от такого актива избавляются. Вот и решили, что пора футболиста Павлова в утиль списать – если ещё на прошлой недели о реабилитации в Германии разговоры велись, о спецборте, а администратор команды у палаты спал, то теперь меня в общую палату переводят.