Халява. 90-е: весело и страшно (СИ) - Держапольский Виталий Владимирович "Держ" - Страница 28

Вскоре мы выехали ухабистую узкую дорогу, бегущую по окраине большого кладбища.

— Вот и оно, Морское, — констатировал майор.

— То самое? — спросил я. — Ну… где крейсер «Варяг»?

— То самое, — кивнул Степан Филиппович, объезжая по краешку большую лужу, наполненную под самую кромочку вязкой жижей. — Самое старое и самое известное из Владивостокских кладбищ. Захоронения служивых с «Варяга» — у главного входа. А мы, так сказать, с «черного» заехали.

Дорога повернула в сторону моря и резко пошла под откос. Метров через двести показалось небольшое поселение из нескольких деревянных домиков, а за ним забор метеорологической станции к которому и подкатил майор.

— Посиди немного, я сейчас. — Майор заглушил автомобиль, вышел на улицу и скрылся за забором.

Его не было минут десять-пятнадцать. Вернулся он довольный и, запрыгнув в машину, поделился со мной новостями:

— Все, считай полдела сделано! Договорился с Пашкой, примет он на постой твои блатные мотоциклетки! На обратном пути мы их сгрузим, и я вас познакомлю. Чтобы без меня смог их забирать.

— А дорого? — Я решил заранее поинтересоваться финансовой стороной вопроса. Вдруг заломит этот Паша за хранение несусветную сумму. Ведь не бессребреник же он?

— Не дороже денег, Сереж! Да ты не переживай, Вадимыч существенную сумму на-все-про-все оставил. Пояса затягивать не придется!

Машина вернулась обратно на выбитую потоками воды грунтовку и покатилась к виднеющемуся сквозь заросли деревьев небольшому пляжу, огражденному со всех сторон выступающими в море скалами. Сквозь открытые форточки «Волжанки» в салон залетал терпкий соленый воздух, сдобренный специфическим ароматом подгнивающих водорослей. Я вдохнул его полной грудью! Наконец-то я уже окунусь в это ласковое море!

Машина Зябликова выкатилась на теплый песок пляжа, пробуксовывая и загребая его ведущими колесами. Наш автозак мы увидели сразу — он стоял у дальнего конца пляжа, возле самых скал, а на берегу, покачивались на слабых волнах две спущенные на воду мотоциклетки. Возле ЗИЛа обнаружился еще один автомобиль — черный джип «Тойота Ленд Крузер» с напрочь тонированными стеклами и сверкающим металлическим обвесом по капоту.

— А это чего за дерьмо? — Нахмурился Зябликов, заметив рядом со своими, раздетыми до семейных трусов, подчиненными двоих бритоголовых «братков», один из которых нагло толкал в грудь прапорщика Петрова. — Охренели совсем, быки? — прошипел Степан Филиппович, откидывая бардачок. — Ща я им покажу, на кого они батон крошат!

Я бросил взгляд на «толкающихся» мужиков, попутно отмечая, что сержант Колыванов, стоявший рядом с ними, вяло покачивается, размазывая кровь по лицу. А второй бритоголовый субъект что-то активно ему «втолковывает», угрожающе размахивая кулаками.

Ухватив за рифленую рукоять пистолета, хранившегося в бардачке, Зябликов стремглав выскочил из «Волги» и помчался на выручку своим парням. Я — следом.

— А ну стоять, падлы! — крикнул майор, на ходу передергивая затвор. — Че творите-то, отморозки⁈

— Вали отсюда, дядя! — не оборачиваясь, рявкнул один из быков. — Канай, пока цел! — Стоя спиной к майору, он не видел пистолета в руке Степана Филипповича.

Второй же кабан вообще не обратил на нас никакого внимания, продолжая что-то агрессивно втирать побитому сержанту Колыванову.

— Сами напросились! — прошипел майор и пальнул в воздух.

Хлестко прозвучавший выстрел заставил всех вздрогнуть: и нападавших, и побитых ментов.

— Лежать, суки! — заорал во всю мощь Зябликов. — Первый предупредительный, второй — на поражение!

Братки резко обернулись на звук выстрела, но особо не испугались, а лишь нагло уставились на майора.

— Слышь, не балуй, Котовский! — угрожающе произнес один из них, тот, что до этого третировал Колыванова. — Бросай волыну, терпила, если жизнь дорога! — И он шагнул по направлению к майору.

— Стоять! — Предупреждающий окрик майора прозвучал не хуже выстрела.

Я и не знал, что, в общем-то, не особо грозный Степан Филиппович может так припечатать.

— Мы же тебя здесь и закопаем, чепушила! — Остановившийся было бугай, вновь не внял гласу рассудка и продолжил надвигаться на Зябликова.

— Как же вы меня за. бали, гребаные понторезы! — Сплюнул на теплый песок майор, невозмутимо простреливая ляжку бугаю.

— Ай, сука, больно! — завопил утырок, падая на песок и хватаясь за простреленную ногу. Его модные светлые «Пирамиды»[2] мгновенно напитались кровью.

— Ты оху. л, козел⁈ — истерически заорал второй «бармалей», сделав вид, что вот-вот кинется на майора. Но я-то отлично видел, что он наоборот, лишь пятится от Зябликова.

— Сам виноват! — огрызнулся Степан Филиппыч, покачивая дымящимся стволом. — Дуром решили меня взять? Не на того наехали, пид. ры!

— За пид. ра ответишь, сука! Да ты знаешь, под кем мы ходим? — Попытался пырхаться второй, но его глаза пугливо бегали из стороны в сторону. Он пытался сделать хорошую мину при плохой игре. Это было уже понятно не только Зябликову, но и вашему покорному слуге.

— Да мне по. уй, под кем вы и кто вас жопу имеет! Мордой в землю, сука! — рявкнул майор. — Руки на затылок! Неподчинение — равно оказанию сопротивления сотруднику милиции! Стреляю на счет три! Три…

Бандюган без промедления рухнул на землю, сцепив руки на затылке.

— Пожалеешь, мусор! — просипел он, зачерпывая ртом горсть песка. — Не знаешь еще с кем связался! — Только и успел произнести он, как как к быку подскочил Колыванов и принялся планомерно херачить обидчика ногами по корпусу, стараясь как следует приложить его по почкам.

Браток завертелся ужом на песке, пытаясь увернуться от ударов, но сцепленные на затылке руки не отпускал — помнил, что Зябликов продолжает держать его на мушке. Хоть сержант и мудошил бандюгана со всей дури, но особого опыта у него в этом деле не было. Да еще и ноги босые. Майор не прерывал подчиненного, предоставив ему возможность хоть немного, но спустить пар.

Подстреленного уродца уже успешно скрутил прапор, заломав вопящему быку руки за спину.

— Петров, перевяжи этого дебила, — небрежно распорядился Степан Филиппович, — а то еще истечет кровью и ласты склеит — отписывайся потом!

— Так точно, тащ майор! Ща перевяжу! — произнес парпор, неожиданным резким ударом кулака в висок вырубая дух из подранка. — Анестезия, тащ майор! — Ощерился Петров, увидев недопонимание на лице начальства. — Чтобы на перевязке не дергался!

— Не пришиб хоть? — спросил майор, однако в его голосе не было ни грамма сопереживания.

— Живой, — нащупав пульс на шее, ответил Петров. — У этих же голова — сплошная кость! Че ему сделается? Честно говоря, я бы его еще кастрировал… На всякий пожарный! — И он заржал в полный голос.

— Колыванов, достаточно! — остановил затянувшуюся экзекуцию Степан Филиппович. — Вяжите этих отморозков — и пихайте в автозак!

Сержант остановился, вытер со лба выступивший пот и довольно улыбнулся, сверкая окровавленными зубами.

— Скажи спасибо, майору, тварь! — злобно выдохнул он, наклонившись к подрагивающему бандиту. — Убил бы, нахрен…

— Доволен, Колыванов? — поинтересовался Зябликов.

— Спасибо, тащ майор! — Сержант уперся коленом между лопаток злодея и заломил ему одну из рук. — Встать!

Вскоре оба налетчика оказались загруженными в автозак, где и затихли, зализывая полученные раны.

— Че за возню вы тут устроили, балбесы? — по-отечески строго поинтересовался майор.

— Так это, тащ майор, — смывая морской водой кровь с разбитого лица, первым ответил на вопрос начальства Колыванов, — эти два урода хотели у нас ваши мотоциклетки по беспределу отжать!

— Чего? — не поверил майор. — Вот так, внаглую? Средь бела дня? У сотрудников милиции?

— Ага, — подтвердил сержант. — Только они не знали, что мы менты. Мы уже до трусов раздеться успели. А автозак у нас без опознавательных так-то…

— Понятно… — вздохнул Зябликов, засовывая пистолет под ремень. — Все у вас, дятлов, не как у людей!