Совок 10 (СИ) - Агарев Вадим - Страница 40

— Никак нет, Василий Петрович! Не врут. К глубочайшему моему сожалению! — вынужден был разочаровать я шефа, — Эти придурки решили провести литерное мероприятие по камере. В отношении меня. Но немного не рассчитали. И в результате там труп образовался. Поторопились они, товарищ полковник! Самым натуральным образом проявили чудовищный непрофессионализм. Тщательней готовиться надо было! — чистыми глазами пионера-хорошиста ответил я на пристальное внимание Дергачева. Глаза которого начали принимать оттенок стылой осенней воды.

Потом, когда изображать простодушного идиота не стало никакой возможности, пришлось отвечать на вопросы. Развёрнуто и по существу.

— Ты же не урка, Сергей! — без стопроцентной уверенности в своих словах, попытался убедить меня начальник районной милиции, — Ну на хера ты жулика в петушиную масть перевёл? Зачем на голову ему нассал⁈ — скривил лицо в осуждающей гримасе подпол, — Тебя же никто из наших не поймёт! А про блатных я уже молчу!

— Это да! — вдруг и даже для самого себя неожиданно озлобился я, — Что ссученного жулика опустил, никто не поймёт! Зато, как меня в черную хату к блатарям кинули, все поняли и приняли! Нет, Василий Петрович, я всё правильно сделал! Теперь со мной никто и ни при каких обстоятельствах так шутить уже не посмеет! Ни наши начальники, ни черное отрицалово. Уж вы как хотите, а я подстраховался я таким образом. Потому что полной уверенности не было, что быстро вырвусь с кичи. Сидя в этом кабинете легко рассуждать, но не дай бог вам в такую ситуацию попасть! — не постеснялся я повысить голос.

Судя по тому, как нервно передёрнулся начальник Октябрьского РОВД, на секунду или на две он всё же представил себя на моём месте. Во всяком случае, в дальнейшем разговоре он меня больше не попрекал радикальными методами общения с криминалитетом.

Но от попыток выведать главную военную тайну лейтенанта Корнеева Дергачев всё же не удержался. Какое-то время он всячески пытался вывести меня на откровенный разговор. Но и ему я не открылся. По той простой причине, что сказать мне было нечего. По самой простой причине, что никто за мной не стоял. И на сотворённые мной непонятные поступки не направлял.

Отчаявшись и потеряв надежду расколоть, подпол отпустил меня служить.

Добравшись до своего кабинета, я облегчением посмотрел на неприступный сейф. Ключей у меня не было и я, неискренне вздохнув, с чистой совестью вынужденного бездельника пошел в гости к Зуевой. Вроде бы недавно поел, а уже снова хотелось чего-нибудь пожевать.

В отличие от Дергачева и прочих руководящих товарищей, Лида встретила меня со слезами радости. Без оглядки на незапертую дверь, она кинулась мне на шею. И начала окроплять казённую рубашку слезами.

— Тебя на подписку выпустили? — шмыгая носом, тревожно заглядывала она мне в глаза, — Или Пана с этой московской помогла? — при упоминании об «этой московской», Лида скорбно поджала губы.

— Душа моя, поверь, мне не нужна ни чья помощь! — с пафосом воскликнул я и, трепеща юношеским телом, начал потихоньку оглаживать выразительный круп начальницы, — Дело в отношении меня прекратили за отсутствием в моих действиях состава преступления! Пятая статья, пункт два УПК РСФСР, Лида! — попытался я незаметно развернуть Зуеву к столу передом, а к себе задом.

Если всё получится, то всего-то и останется, что задрать ей юбку. Оно, конечно же, хорошо бы еще и замком щелкнуть…

Однако, не всё лейтенантам масленица. Несмотря на приступ радости и счастья, полностью бдительности Лида не утратила. И приложив немалые усилия, из моих товарищеских рук вырвалась.

Тяжело дыша, она отступила от меня и, отвернувшись к зеркалу, взялась поправлять прическу.

— Кобыла твоя прокурорская вчера приходила! — недобро стрельнула в мою сторону глазами капитанша, — Рыдала и про тебя расспрашивала! — резко переменившись в настроении, принялась корить меня начальница.

По душевной простоте я чуть было не спросил, которая из двух? Но вовремя тормознулся. И приняв вид оскорблённой добродетели, подошел к тумбочке, где у Зуевой всегда хранился провиант. Набрав на тарелку ватрушек с творогом, я включил в розетку чайник.

— Наглец ты, Сергей! — так и не дождавшись от меня никакой реакции, поделилась своим наблюдением Лидия Андреевна, — Неужели тебе совсем не стыдно, Корнеев?

— Конечно же стыдно, душа моя! — не удержался я и откусил сразу полватрушки, — За тебя стыдно! — отправил я в рот вторую половину вкуснейшей кулинарной радости.

— Как плотью моей наслаждаться, так тебя палкой из койки не выгонишь! — наливая из заварочника в стакан, продолжил я укорять подругу, — А как в тюрягу меня безвинно упрятали, то ни весточки от тебя, ни передачки самой захудалой! Вот и верь вам после этого! Нехорошо это, Лида, не по-товарищески!

Долив кипятка и бросив в стакан три куска рафинада, уже всерьёз взялся я за ватрушки. С удовлетворением отметив, что про прокурорских кобыл начальница уже не вспоминает.

Дверь с шумом распахнулась и на пороге появилась возбуждённая Антонина.

— Чего вылупился⁈ — сходу наехала она на меня, — Быстро к Данилину!

С печальным вздохом посмотрев на Лиду и с сожалением вернув на тарелку очередную плюшку с творогом, я покорно двинулся в сторону выхода. Коварная Антонина поспешно развернулась в проёме двери. И, не давая себя обогнать, быстро зацокала каблуками по коридору. Без малого профессионально виляя задницей, словно бы она неприличная женщина из портового города.

Данилин в своём кабинете находился не один. И сидел он не за своим столом, как это бывало обычно, а за тем, который использовался для совещаний. Напротив него расположился упитанный мужик лет под сорок. Одет он был в летний костюм определённо не отечественного производства. Из тонкой ткани и цвета топлёного молока. И даже поверхностный взгляд не позволял думать, что стоит он меньше двух моих зарплат. Костюм был именно, что летний, а не просто светлый. Который при непреодолимом желании повыпендриваться, можно носить в августе. И еще дополнительное впечатление на меня произвели рубашка с галстуком. Не верилось мне, что в наш город они попали по линии легальных поставок советской торговли. Сомнений у меня не было. Этот вальяжный персонаж одевался либо в московской «Берёзке», либо при содействии шустрых ребят из дипломатического корпуса. Всё из той же Москвы или непосредственно из-за рубежей советской серости.

Третьим в этом кабинете присутствовал начальник отделения БХСС нашего райотдела. Некто майор Полежаев. И, насколько я помнил, вроде бы он прозывался Олегом Сергеевичем. В Октябрьский РОВД этот Полежаев пришел из городского УВД уже после меня и представление о нём я имел самое поверхностное. Вопреки давно укоренившимся повадкам «колбасников», майор зачем-то был в форменном обмундировании.

— Разрешите, Алексей Константинович? — от порога и очень уважительно спросил я у начальника своего отделения.

— Проходи, Корнеев! — пристукнув сигаретой о край пепельницы, Данилин даже не соизволил повернуть головы в мою сторону, — Проходи и присаживайся!

Поскольку конкретного места мне указано не было, то я вошел и воспользовавшись неопределённостью, вольготно расположился за тем же столом, что и присутствующие. Начисто проигнорировав ряд стульев у стены для простолюдинов. Уселся я в аккурат через два места от нарядного незнакомца.

— Видите, Дмитрий Антонович, каков он, этот лейтенант Корнеев⁈ — как от зубной боли поморщился начальник районного следствия, — Ей богу, я бы на вашем месте трижды подумал! — загадочно обмолвился майор.

Понимая, что Данилин в очередной раз усмотрел в моём поведении какой-то косяк, я еще больше упростил выражение своего лица и продолжил соблюдать режим кроткого безмолвия.

— Пустое, Алексей Константинович! — добродушно посматривая на меня, ответил майору тот, который, находясь в нечерноземной полосе, умудрялся одеваться, как лондонский дэнди, — Все мы когда-то были лейтенантами и о субординации имели своё отдельное представление! — говоря это, мужик по-свойски мне подмигнул.