Совок 10 (СИ) - Агарев Вадим - Страница 24

Проходите, товарищи! Присаживайтесь! — отвлёкся от меня Виктор Сергеевич.

Оба прокурорских, сотворив на лицах обязательные, но неискренние улыбки, приняли предложение и разместились за столом. При этом они сделали это так, чтобы находиться по другую сторону правовой баррикады. То есть, через стол от меня. И сели они рядом с Бондаренко, пропустив между собой и им один стул. Глаза у мужиков, как они ни старались выглядеть попроще, оставались очень неглупыми. И это обстоятельство меня не радовало. Хотя с другой стороны, дураков среди прокурорских мне мало, когда встречалось. Впрочем, острый ум всегда труднее спрятать, нежели рыхлую глупость.

И вот, эти умные товарищи сразу же обозначили, что для них я враждебная сторона. Стало быть, настроены они на жесткую дрессуру. И всем здесь понятно, что зверь, доставленный в цирк для укрощения, это я. Ну и хер с ними. Лишь бы они не заигрались, выполняя волю областного партайгеноссе и не загнали меня в клетку. Хотя бы для того, чтобы облегчить себе работу.

А пока следует признать неприятное и исходить из того, что я им уже не социально близкий. И еще это означает, что майор не шутил, когда минуту назад пытался меня застращать трудной судьбой. От всех этих мыслей, настроения у меня поубавилось еще на два деления по шкале бздуна Вязовскина.

— Вот то, о чем мы с вами вчера говорили! — майор сдвинул по столу мою папку в сторону товарищей из надзирающей организации. — А это следователь Октябрьского РОВД Корнеев, о котором вы спрашивали. Тот самый! Нашелся! — тоном доброго волшебника представил он меня прокурорским советникам. Словно кулёк с новогодним подарком презентовал майор меня двум голодным пионерам-детдомовцам.

Однако те на меня даже не взглянули. Всё своё внимание они устремили на содержимое привезённой нами с Галей папки. Быстро, но очень внимательно просмотрев бумаги, охранители закона сложили их обратно в корки. И младший из советников юстиции стал запихивать это картонное яблоко раздора между МВД и прокуратурой в свой портфель.

— Э, э! — обеспокоенно закрутил я головой, — А где расписка? Товарищ генерал, пусть хотя бы расписку напишут, что все оригиналы получили, если уж УПК соблюдать не хотят!

Начальник ИЛС майор Бондаренко после моего восклицания запоздало встрепенулся и тоже начал не очень громко беспокоиться. Под недовольным взглядом генерала он в вежливой форме потребовал от прокурорских вернуть проблемные бумаги из портфеля на стол.

— Пусть каждый документ укажут отдельным пунктом! — понимая, что дружбы с прокурорскими ребятами у меня всё равно уже не получится, потребовал я, — И количество страниц обязательно указать надо! Товарищ генерал, они же потом сами нас накажут за якобы недополученное! — без оглядки на субординацию, подтянул я Данкова за его генеральские ноздри к своей проблеме.

Младший из советников одарил меня не самым добрым взглядом. Но неторопливо достал из портфеля папку, а затем еще и несколько чистых листов бумаги. После чего, под моим внимательным взором начал описывать бумажки. Закончив, он протянул свою писульку условно зелёному майору.

Взбодрённый мною Бондаренко придвинул к себе корки и под созерцанием начальника УВД начал сверять оригиналы с перечнем. Оба товарища из областной прокуратуры тем временем, с плотоядным равнодушием бультерьеров рассматривали меня. По отсутствию в их поведении какой либо нервозности и видимой угрозы в свою сторону, я пришел к выводу, что они уже мысленно приватизировали мою персону. Определëнно настроившись на неторопливое, и вдумчивое общение со мной на своей территории, и по своим правилам.

В том, что прокурорские ни сейчас, ни после, бить и пытать меня не будут, я не сомневался. Как не сомневался и в наличии у них достаточного креатива и необходимого количества рычагов, чтобы сподвигнуть меня на откровенность. Принимая во внимание их бульдозерную уверенность, я понимал, что они крепко надеются меня разговорить.

Думаю, что руководителя области в первую очередь сейчас интересует, чьей проходной пешкой я являюсь и кто из серьёзных игроков за мной стоит. И не из любопытства этим интересуется его величество Первый секретарь. А исключительно исходя из жгущего его жопу инстинкта самосохранения. В том, что скоро в области появятся варяги из столицы, он, будучи опытным партаппаратчиком, конечно же, не сомневается. Но, чего ждать от судьбы-злодейки, он всё еще не знает. И оттого сильно нервничает. Одно дело, когда это всего лишь воровство копошащейся под ним челяди и совсем другое, если это подкоп под него лично. Тут уже совсем другие ставки. И силы, которые задействованы в такой игре, тоже другие. Желающих занять место хозяина не самой бедной в стране области, всегда было немало. Их и сейчас хватает с избытком. Как в белокаменной, так и здесь на месте. И, чтобы удержать свои позиции, и остаться на плаву, ему надо иметь понимание. Хотя бы самое примерное осознание того, что в данный момент происходит. Вокруг, внизу и, желательно бы еще знать, что там творится наверху. Для того, чтобы, пока не поздно, вычислить вероломного врага. Поднявшего руку на святое.

Но, поскольку никаких игрищ против Первого нет ни сверху, ни снизу, ни сбоку, то это означает одно. Что и информации по этому поводу так же нигде нет. Ни в каких горизонтальных или вертикальных кругах её просто быть не может. Но главный партиец области этого понять и принять не может. Потому что он точно знает, что не бывает дыма без огня. Если кто-то устроил всю эту катавасию, значит, это кому-нибудь нужно. И по этой причине накручивает себя, нервничая всё больше и больше.

Никто же из нормальных чиновников, находясь в здравом уме, никогда не подумает в сторону реальной подоплёки. Что причиной тектонических сдвигов во властных пластах области является какой-то милицейский лейтенант из райотдела. Который, зная, как и в каких местах следует правильно подпаливать сарай с соломой, сотворил это святотатство. И, самое главное, сделал он это без чьего-то коварного наущения. То есть, просто исходя из своих мелких шкурных интересов и от неуёмного зуда в мозгах. Ну и еще из любви к оперативному искусству. Любви почти бескорыстной и отчасти замешанной на желании отомстить презренному криминалу. За посягательство на жизнь самого следака и на жизнь его друга, и сослуживца. И, само собой, за чудовищный вандализм. Учинённый насильником-педофилом Лунёвым в отношении лейтенантской не роскоши, но такого удобного средства передвижения. Шестой вазовской модели белого цвета.

— Корнеев! Вы меня слышите? — вернул меня из раздумий голос прокурорского товарища, в чьих петлицах было по две больших звезды, — Ознакомьтесь, пожалуйста!

Он достал из своей когда-то роскошной, а ныне сильно потёртой кожаной папки бланк с отпечатанным текстом.

Еще не видя, что там на этой портянке, я понял, что степень моей свободы начинает скукоживаться, как шагреневая кожа гражданина Грея. Для этого мне хватило увидеть типографский бланк постановления. О задержании в порядке статьи сто двадцать второй УПК. В том, что главным отрицательным бенифициаром данного процессуального решения являюсь я, сомневаться не приходилось. Не Данкова же с его личным «гестаповцем» эти ребята пришли задерживать!

До того, как взять в руки бланк нехорошего постановления, я оглядел своих старших коллег по внутренним органам. И ничего ободряющего для себя в их глазах не заметил.

Товарищ генерал что-то заинтересованно рассматривал на своём столе. А майор Бондаренко глаз не прятал и спокойно смотрел мне в лицо. Похоже, что действо, которое он сейчас наблюдал, его нисколько не печалило.

Про эту сучью особенность родного ведомства сдавать своих служителей я знал еще с лейтенантских времён той прошлой жизни. Поэтому ничему из происходящего сейчас в генеральском кабинете не удивился. Не скрываясь, я открыто ухмыльнулся Виктору Сергеевичу и, взяв в руки злую бумажку, начал обстоятельно ознакамливаться с её содержимым.