Сабина Шпильрейн: Между молотом и наковальней - Лейбин Валерий Моисеевич - Страница 47

К научным разногласиям добавилось еще одно обстоятельство, связанное с тем, что в результате не до конца понятных причин Фрейд и Юнг не встретились в то время, когда мэтр психоанализа приезжал буквально на пару дней в Констанцу, чтобы навестить швейцарского психоаналитика Людвига Бинсвангера.

Фрейд поставил Юнга в известность о своей поездке в Констанцу, но тот позднее говорил, что не получил это известие. Не имея возможности заехать в Цюрих, мэтр психоанализа рассчитывал на то, что Юнг сам подъедет к Бинсвангеру. Но этого не случилось.

Юнг обиделся на Фрейда, посчитав, что нежелание последнего посетить его в Цюрихе объяснялось несогласием с его теорией либидо. Именно так и он воспринял то, что назвал «кройцлингенским жестом» Фрейда. И хотя в очередном письме мэтр психоанализа попытался прояснить, почему произошло подобное недоразумение, Юнг не мог спокойно перенести того, что ему не оказали должного внимания.

Во всяком случае, даже по прошествии шести месяцев после возвращения из США, где он прочитал несколько лекций, в которых дал обзор развития психоаналитической теории, Юнг писал:

«Ваш кройцлингенский жест меня надолго обидел. Я предпочитаю прямое выяснение отношений. Что касается меня, то речь идет не о моих капризах, а об утверждении того, что я предпочитаю истину. В этом вопросе личное уважение к вам не сможет остановить меня».

Правда, при этом Юнг заверял Фрейда, что вовсе не стремится к разрыву личных отношений с ним. Но тут же добавил, что ждет по отношению к себе объективной оценки, а не затаенной обиды.

После этого письма Юнга, которое было адресовано Фрейду 11 ноября 1912 года, их обращение друг к другу заметно изменилось.

В начале их знакомства в своих письмах Фрейд обращался к Юнгу не иначе как «уважаемый коллега», «высокочтимый коллега», «дорогой коллега». По мере установления дружеских отношений с Юнгом и признания его «приемным сыном», своим наследником, письма Фрейда неизменно начинались словами «дорогой друг», а иногда – «дорогой друг и преемник». С ноября 1912 года письма Фрейда к Юнгу начинались официально: «дорогой господин доктор», «дорогой д-р Юнг», «уважаемый господин президент».

Отдавая дань уважения Фрейду, в начале переписки с ним Юнг обращался к мэтру психоанализа официально – «глубокоуважаемый господин профессор», позднее «дорогой господин профессор».

В написанном по возвращении из США Юнгом письме, помимо выраженной обиды, сообщалось, что в своих лекциях перед американской аудиторией он излагал свои собственные взгляды, кое в чем отличающиеся от прежних воззрений, особенно в понимании либидо. При этом Юнг подчеркнул, что его восприятие психоанализа завоевало много приверженцев, которые до сих пор были беспомощны в вопросах сексуальности и неврозов.

В ответном письме Юнгу Фрейд заметил, что своими новациями тот уменьшает оказываемое психоанализу противодействие, но не стоит ставить это себе в заслугу, поскольку чем больше тот отдаляется от психоаналитических открытий, тем громче будут аплодисменты тех, кто сопротивляется им.

Одновременно Фрейд подтвердил, что он испытывает точно такую же потребность в продолжении дружбы, как и Юнг. Однако упорство последнего относительно «кройцлингенского жеста» для него непонятно и обидно.

Кроме того, он написал, что с нетерпением ждет оттиска прочитанных в США лекций Юнга, так как из его большой работы о либидо, которая «очень понравилась в частностях, но не понравилась в целом», он при всем своем желании не смог получить представления о характере его новшеств.

Юнга не слишком задело, когда Фрейд сравнил его взгляды с идеями Адлера. Но смог ли он точно так же проглотить еще более горькую пилюлю, когда мэтр психоанализа прямо написал о том, что ему в целом не понравилась работа Юнга о либидо, на которую последний возлагал столько надежд?

Юнг, конечно, испытывал глубокие переживания по этому поводу. Казалось бы, настал подходящий момент для осуществления жертвоприношения. Но Юнг колебался. Стремясь к обретению свободы от Фрейда, при личной встрече с ним он все еще попадал под его обаяние. Об этом свидетельствует их встреча в Мюнхене.

24 ноября в Мюнхене состоялась конференция, на которой обсуждался план создания нового Международного психоаналитического журнала. Это было связано с тем, что после разногласий с редактором существовавшего в то время психоаналитического печатного органа Вильгельмом Штекелем Юнг сложил с себя обязанности ответственного редактора, в результате чего появилась необходимость в создании нового журнала. На конференции обсуждался также вопрос о проведении в сентябре следующего года в Мюнхене Международного психоаналитического конгресса «Функция сновидения».

Во время этой конференции, на которой присутствовало несколько ведущих психоаналитиков, Фрейд и Юнг имели возможность не только обсудить организационные вопросы, но и откровенно поговорить друг с другом, чтобы снять напряжение, возникшее между ними в последнее время. Юнг снова был очарован мэтром психоанализа и готов был пересмотреть свои новые взгляды, изложенные в работе о метаморфозах и символах либидо.

После мюнхенской встречи Юнг послал Фрейду письмо, в котором писал, что наконец-то он понял мэтра психоанализа:

«Мне стало ясно, насколько я отличаюсь от вас. Этого достаточно, чтобы коренным образом изменить мою позицию в целом. Теперь вы можете быть уверены в том, что я не прерву наши личные отношения. Забудьте, пожалуйста, мои заблуждения, которые я не могу ни объяснять, ни оправдывать. Надеюсь, отныне я буду руководствоваться в своих действиях вновь обретенным пониманием. Я очень сожалею, что не пришел к этому пониманию значительно раньше. Это могло бы избавить вас от многих разочарований».

В этом же письме Юнг выразил свое человеческое беспокойство по поводу того, как Фрейд добрался до Вены и не слишком ли его утомила ночная поездка. Он просил мэтра психоанализа черкнуть хотя бы пару слов на почтовой открытке, чтобы сообщить о своем самочувствии, а также просил зарезервировать для него место среди сотрудников нового журнала.

В ответном послании Фрейд поблагодарил Юнга за его дружеское письмо, выразил надежду на дальнейшее сотрудничество и подчеркнул, что для него их дружба останется всегда «эхом их прошлой близости». Затронув различного рода вопросы, в том числе и по содержанию материалов для нового психоаналитического журнала, Фрейд сообщил о предстоящей свадьбе его дочери Софии и передал наилучшие пожелания жене Юнга, что обычно делал раньше, но чего не было в последних его письмах.

Казалось, дружба и сотрудничество между Фрейдом и Юнгом обрели прежние очертания. Однако прошло четыре дня, и все резко изменилось. Находясь вдали от мэтра психоанализа, Юнг вновь оказался во власти раздиравших его противоречий, связанных с переосмыслением своего места в лоне психоанализа и страстным желанием освободиться от чар Фрейда, который признался ему в том, что ему не удалось избавиться от «частички невроза».

3 декабря 1912 года он написал Фрейду письмо, которое, по его собственному выражению, является «дерзкой попыткой приучить того к его стилю изложения».

Уже в начале этого действительно дерзкого по стилю письма Юнг заметил, что к «частичке невроза» Фрейда нужно отнестись с полной серьезностью, так как она ведет, по его мнению, к «изображению добровольной смерти». Фрейд страдал от этой «частички», хотя и не замечал этого. И если бы не было подобной пелены, то Фрейд по-иному отнесся бы к его работе о либидо, которую он не слегка, а очень сильно недооценил, что лишило его возможности понять ее.

Попутно Юнг сослался на книгу Фрейда «Толкование сновидений», где тот признался в собственном неврозе, поскольку приведенное им в начале работы сновидение об инъекции Ирмы есть не что иное, как отождествление с нуждающемся в лечении невротике, что, на его взгляд, довольно примечательно.

Не стоит обижаться на стиль его письма, поскольку, как подчеркнул Юнг, так пишут только другу. И не стоит воспринимать его слова через призму венского критерия эгоистической жажды власти или каких-либо инсинуаций из сферы отцовского комплекса. Приходится констатировать, что многие психоаналитики злоупотребляют психоанализом, стремясь с помощью психических комплексов принизить своих коллег и их достижения. В частности, распространяется вздор, будто его теория либидо является продуктом анального эротизма. «Когда я думаю о том, кто состряпал эту „теорию“, мне становится страшно за будущее психоанализа».