Русская война. 1854 (СИ) - Савинов Сергей Анатольевич - Страница 16

— Уверен, это будет невероятно, — Рассел замер, глядя, как я немного коряво набрасываю свое мнение о недавнем бое.

— А я уверен, что вы не станете искажать мои слова в угоду пожеланиям случайных людей, — я на мгновение замер, бросив взгляд на британского журналиста. — Если то, что вы напишете, окажется похоже на правду, мы сможем встретиться еще не раз. Уверен, осада будет идти еще долго, а новые материалы с обеих сторон фронта, которых больше не будет ни у кого в мире, могут дать очень много.

— Согласен, — выпалил Рассел. — А вы правда думаете, что Севастополь сможет выдержать больше одного штурма? Все-таки у нас преимущество и на суше, и на море.

— Я напишу и про перспективы войны, — я на мгновение задумался, что можно выдать с учетом моих целей. Поразить, заинтересовать, показать все ужасы затянувшегося конфликта и выправить образ русских, которых до этого так тщательно втаптывали в грязь. При этом, естественно, не дать подсказок, как можно ухудшить наше положение.

— А как мы встретимся? — Расселу пришел в голову новый вопрос. — Я мог бы повесить на своей палатке специальный знак, и ваш тайный посланник…

— Просто подъедете к нашим позициям с белым флагом и позовете меня на интервью. Мы же не варвары какие-то, чтобы играть в шпионские игры, — я только усмехнулся в ответ на предложение англичанина.

Еще пять минут ушло на то, чтобы набросать побольше интересных тезисов — теперь я на самом деле ждал следующего «Таймс», чтобы узнать, что же получится из этой авантюры. А потом Ильинский крикнул мне, что пора убираться. Да, пройдет не меньше пары часов, пока о потере обоза узнают. Еще столько же, чтобы добраться до этого места и отправить погоню… Достаточно времени, чтобы уйти, но все же лучше поспешить. Все-таки теперь мы станем гораздо медленнее, да и просто не хотелось рисковать.

Не после всего того, что мы уже сделали.

Попрощавшись с журналистом, я поспешил в авангард нашей колонны. Пора было возвращаться к стоянке армии. Желательно успеть до того, как она уйдет в сторону Севастополя. А то в готовящемся к осаде городе ожидание и реализация моих планов могут сильно затянуться, а вот сейчас… Наши успехи могут достаточно заинтересовать Меншикова, чтобы тот принял меня без лишних проволочек. ***

Александр Сергеевич Меншиков читал донесение генерал-лейтенанта Моллера, которого оставил командовать пехотными частями в Севастополе на время своего отсутствия. Пока все шло по плану. Тотлебен уверенно командовал постройкой укреплений, утвержденные цены на хлеб, мясо и сено выдерживались, матросы Черноморского флота, несмотря на непозволительную вольницу в их рядах, принимали участие в работах и не отлынивали.

Меншиков все равно поморщился, представляя очередной непростой разговор с Корниловым, который его ждет после возвращения в город. Тот ведь будет идти в отказ до последнего, но генерал-адъютант не видел другого выхода, кроме как отдать приказ о затоплении части флота на траверзе Севастопольской бухты. Парусники не смогут противостоять паровым кораблям линии, а значит, пусть в последний раз принесут пользу и спасут родной город.

Вот только разве Корнилов согласится это принять? Меншиков встал из-за стола и стал ходить из стороны в сторону, проигрывая варианты неминуемого спора. А еще этот сводный отряд матросов, который ему навязали. Специально ведь держал их во второй линии, чтобы ничего не смыслящие в пехотном сражении моряки не погибли все в один день. И они все равно поголовно куда-то пропали. Полезли прикрывать отступление Владимирского полка, а потом, скорее всего, заблудились, но могли ведь и полностью полечь.

— Ваше высокопревосходительство, — в палатку Меншикова заскочил один из адъютантов. — Матросы Ильинского вернулись. А вместе с ними и до двух рот выживших владимирцев!

Хорошо, значит, потери чуть меньше, чем он думал! Меншиков вытер разом вспотевший лоб. А еще наконец-то стало понятно, что же случилось. Матросы смешались с отступающим полком, и те помогли им не потеряться и выжить.

— Какие потери? И кто командовал владимирцами после того, как Квицинский был ранен? — Меншиков наморщил лоб, вспоминая, говорил ли что-то поручик Стасов, тот, что вытащил на себе генерала и других раненых, во время их встречи. Вроде бы нет, только благодарил за представление к награде и потел.

— У владимирцев выбили всех офицеров, общее командование взял на себя поручик Щербачев, — адъютант выпалил ответ и замер, понимая, как странно это выглядело.

Старослужащие послушали голожопого поручика? Ладно владимирцы, растерянные после отступления полка. А что матросы? У них-то все в порядке было. Как они-то признали чужака командиром? И куда смотрел этот Ильинский? Между прочим, капитан-лейтенант!

— Ко мне их! Этого Щербачева, Ильинского и кто там остался из старших чинов у владимирцев! — Меншиков выплюнул приказ и вернулся в свое кресло.

Не любил он кричать на подчиненных, но иногда людям нужно было напоминать, что такое армия и что такое дисциплина. Меншиков покрутил шеей до хруста, немного успокоился, и именно в это время к нему в шатер зашла странная троица. Капитан-лейтенанта Ильинского он знал уже давно, хороший командир, хотя еще и молодой. Заросший ефрейтор владимирского полка выглядел растерянно — что ж, если старше него у тех никого не нашлось, то не стоило никого и звать. Начудил адъютант, но пусть остается и нижний чин, раз пришел.

Наконец, взгляд генерал-адъютанта остановился на последнем субъекте. Поручик Щербачев, гость из столицы от Константинова. На вид простой парень. С другой стороны, в прошлый их разговор он довольно неплохо показал свои умственные способности. Точно выше своего чина… Неожиданно Меншиков задумался, а могло ли все это быть игрой великого князя Константина? Через своего незаконнорожденного сына подсунуть ему этого кота в мешке, а потом воспользоваться первой же ошибкой и заменить на своего человека?

— Что ж, — Меншиков отбросил мысли, которым точно не следовало предаваться при подчиненных, и пристально уставился на поручика. — Мне уже доложили, что вы в нарушение субординации и чинов взяли на себя командование отрядом императорской армии, на что не имели никакого права. Начнем с самого главного: какие потери вы понесли? Сколько солдат, в которых империя вкладывала свои ресурсы, погибли из-за вашего самоуправства?

Поручик явно удивился. А чего он ждал, ордена? Так ордена дают за выполнение приказов, а не за самодеятельность.

— Никто не погиб, ваше высокопревосходительство, — Щербачев пришел в себя и вытянулся во фрунт.

— Никто? Мне докладывали, что вы встали перед наступающими полками англичан после падения правого аполемента. То, что смогли их задержать и сохранить часть владимирцев — хвалю! Но вот о том, что не потеряли никого — не сметь врать мне в лицо!

— Никто не погиб, — упрямо повторил поручик, продолжая тянуться.

— А если проверю? — Меншиков поднялся из-за стола. Разговор пошел совсем не так, как он рассчитывал. — Или вы скажете, что даже никого не ранили?

— Были раненые, их заранее отправили сюда с мичманом Лесовским, — у Щербачева на все был ответ.

А Меншиков вспомнил, что ему несколько раз докладывали о попытках молодого мичмана договориться о приеме, но он ему каждый раз отказывал. Не до того было… А, возможно, стоило бы выслушать.

Александр Сергеевич немного успокоился, откинулся в кресле и продолжил уже нормальным тоном.

— Ладно, рассказывайте, что вы там натворили, а я подумаю, что делать дальше.

— Есть рассказывать! — широко улыбнулся поручик, а потом вывалил на Меншикова такое, от чего у него чуть глаза на лоб не полезли.

[1] Чаще всего для изоляции в это время использовали каучук, но были и такие вот извращения.

[2] Ручка, естественно, не шариковая, их еще не изобрели. А вот перьевым на момент событий в книге уже почти пятьдесят лет.

Севастополь, 10 сентября 1854 года