Цивилизатор в СССР 1980 (СИ) - Кулаков Игорь Евгеньевич - Страница 32

Следующий день. Шокин А. И.

Министр самой передовой (как он уверенно считал и ранее) промышленности Советского Союза раз за разом перебирал пачку листов, заполненных (сказать кому — не поверят! Как не верил поначалу и он сам!) и изрисованных детской рукой.

Таблицы сравнений «по памяти», схематические рисунки, краткие пояснения.

Всё в отношении того, как выглядел «хард» (он же «железо») со стороны «продвинутого user-а».

Увы, Вяткин был программистом… всего лишь программистом.

Сейчас на листах были кратко описаны вершины ВТ, которые в неведомом ходе времён были перед его глазами и уже достигнуты и плодами которых пользовался Вяткин. И… миллиарды живущих на Земле.

И… на листах почти ничего не было о том, «как это сделано»!

Не технолог, ни даже «электронщик».

Программист. Первые полноценные шаги которого по сей стезе начались в 1990-м. Когда то, что сейчас только в прототипах — уже было в лучших учебных классах.

Александр Иванович перебрал лист, содержащий примерное дерево развития процессоров intel, ставших в 80-е основой т. н. «IBM PC — совместимых».

Существующий уже 16-разрядный 8086 (о котором знал Шокин), и его «урезанная» версия тоже 16-разрядного 8088, но не с 16-и, а с 8-битной шиной данных (ради дешёвой и находящейся в производстве соответствующей «обвязки» вокруг). Именно вокруг дешёвой версии процессора и были созданы популярные 16- разрядные компьютеры IBM PC (Вяткин помнил, что тот пойдёт в серию в 1981-м) и IBM PC/XT.

Следующей же ступенью были IBM PC/AT и совместимые, на интеловском процессоре 80286 и клонах. Именно они «завоевали мир». И именно такое «старьё» купил себе скромный «пост-советский» студент весной 1995-го.

«После советского клона ZX Spectrum-а».

«Чтобы работать в среде MS-DOS, с файловым менеджером Norton Commander, писать программы в средах разработки QBasic и Turbo Pascal… и играть в Civilization…»

«Советский Союз старательно сдирал и копировал… пока мог… такие дела, помимо прочих, уже чисто своих процессорных экспериментов. Вы быстро и удачно скопировали 8-разрядный 8080, смогли сделать и 16-разрядные клоны 8086/8088, уже с приличным отставанием 286-й начали и пробовали, как я позже читал, содрать уже 32-разрядный 386-й. А после… было море качественной импортной техники, да и Союза не стало…»

Было много страниц, но самым ценным был вопрос, который и «Свидетель» считал самым важным и сам Шокин был согласен с «дитём»:

Будет ли «в этот раз» СССР копировать через «послойное шлифование» и выпускать с отставанием клоны, начнёт упорно и массово создавать и развивать что-то полностью свое, новое, тем более зачатки этого своего есть?

И именно ему, министру электронной промышленности СССР, предстояло сейчас сделать самый главный выбор в своей жизни.

Того же требовала от него та часть Политбюро, которая была осведомлена о чрезвычайной ситуации с появлением носителя «сознания из будущего».

А те обрывки про будущее, не относящееся к ВТ и микроэлектронике, которые донеслись, несмотря на пусть и слабое, но сопротивление Андропова, до Шокина, были тревожными.

И министр понимал, что осведомлённые члены Политбюро сейчас делают ещё более страшный выбор.

Знать будущее — ужасная ноша.

15 — 18 июня 1979 года. Австрия. Вена. Генеральный секретарь ЦК КПСС и Председатель Президиума Верховного Совета Брежнев Л. И.

…Его тело становилось совсем дряхлым. И Леонид Ильич знал это лучше всех титулованных и дипломированных докторов. Очередное напоминание о том, сколько ему лет, догнало его на на торжественном представлении в Венском оперном театре.

Сон одолел его на представлении несколько раз.

Ведь знал же, что ему не понравится!

Вечернее представление в Венской опере, в честь высоких гостей — опера Моцарта «Похищение из сераля». Ну зачем ему это?

Брежнев не хотел идти в театр и еще на встрече с президентом Австрии, который приветствовал советского и американского лидеров, прямо сказал об этом Картеру. Но тот уговорил Брежнева («Хотя бы на первое действие, чтобы обозначиться перед прессой…»)

Брежнев буркнул:

— Ну что же, если господин Картер пойдет, то и товарищ Брежнев будет там.

Вот так, в центральной ложе, где они сидели вместе с Картером и президентом Австрии, он и высидел первое действие.

Кемарнул слегка заодно.

А на переговорах и церемонии подписании договора Генсека несколько раз догоняли тяжёлые мысли, что он привёз с собой в своей голове из СССР…

…Качественные и подробные воспоминания «Свидетеля», за исключением мути «из 22 века», что само по себе всех осведомлённых волей-неволей подталкивало к соображению «чьих рук дело?», обрывались тогда, когда шёл уже четвёртый десяток лет, как СССР не существовал.

Брежнев, стиснул, сильнее чем надо, лист из числа заранее подготовленных для него материалов по финальной части переговоров. Затем разжал кисть. Чтобы члены американской и нашей делегации списали, несомненно, подмеченное действие Генсека на непроизвольно-старческое.

Память была для его возраста в целом неплоха, и набор наших принципиальных позиций, как и то, что было согласовано к Вене ранее, он помнил. Но в целом, эти бумажки уже служили ему подсказкой.

Если бы эту мини-сцену с «хинтами» мог бы видеть Вяткин, то он, несомненно, нашёл бы в ней много общего с подобными «инструкциями от окружения», которые попадали в объективы телекамер и смартфонов множества присутствующих на пресс-конференциях «брежнево-подобного» Президента США из третьего десятилетия 21 века…

В целом, в обоих случаях высшие руководители владели собой и понимали происходящее намного лучше, чем приписывали им злые языки, но их физические кондиции, действительно, оставляли желать лучшего. Что заставляло, здесь, в «этом» 1979-м (ещё больше, чем «первый раз») Громыко «перехватывать разговор».

Советская делегация была готова ко многим подобным сюрпризам. Переводчик Брежнева (очень опытный мидовец Суходрев) давно был в курсе всех изменений, касавшихся содержания заявлений Генерального секретаря. И, кроме того, при беседах Брежнева наедине с президентом США (В Вене-1979, помимо нескольких раундов переговоров в широком составе, была и встреча тет-а-тет, не считая пары переводчиков) Суходрев имел с собой несколько заранее подготовленных ответов на случай и был готов вовремя предложить их советскому руководителю. Сей факт являлся, по сути государственным секретом, несмотря на видимую партнёрам по переговорам сторону.

Но кое-какие выводы насчёт здоровья Брежнева они могли делать. И делали. И Вена-1979 не была исключением. Картер и его переводчик поняли всё правильно — советский руководитель уже не так крепко держит всё в своих руках. Здоровье — не то, и его страхуют…

Так было в «первый раз», не стало исключением и ситуация ныне.

И настроению Брежнева и хорошему состоянию отнюдь не способствовали мысли, которые породило личное общение со «Свидетелем», несколько раз менявшего свой стиль, довольно комично выглядевший в облике «детсадовца» — от цинично- отрешённого к местами даже обвинительному (когда тот делился обидой за «место РСФСР в Союзе…»)

«В Беловежской пуще распустили СССР!»

У СССР было много проблем. И внутри он был не так крепок, как выглядел снаружи. Но его распад, как предполагал Брежнев из услышанного и прочитанного в «заметках о будущем» «полуторастолетнего шкета», не был предопределён.