Цивилизатор в СССР 1980 (СИ) - Кулаков Игорь Евгеньевич - Страница 29

(К. И.: название главы — довольно идиотский мем/шутка, которую автор лично слышал во время учёбы в школе в 80-е…)

11 июня 1979. Ближнее Подмосковье. Дача Андропова Ю. В. Министр электронной промышленности СССР Шокин А. И.

Хозяин дачи, пригласивший Александра Ивановича «для важного разговора в неформальной обстановке» был крайне любезен и обходителен.

Но начал, как выяснилось позже, издалека. Очень издалека. Хотя все его вопросы, казалось бы, были полностью логичными в разговоре главы КГБ, одного из членов Политбюро, с министром электронной промышленности СССР.

Вопросы, которые Андропов задавал, были лишь прелюдией к главному.

А начал глава Комитета, после всех приличествующих случаю формальностей, так:

— Александр Иванович, не для протокола, как говорится, пожалуйста, ваше мнение… на сколько лет мы отстаём в электронике от США?

— Юрий Владимирович! Негоже, конечно, особо хвалить возглавляемое мной министерство, но я скажу так — в начале пятилетки сами американцы, изучавшие образцы микросхем нашего производства, полагали, что опережают нас как по уровню технологий, так и уровню изделий микроэлектроники — на 8 лет. Сейчас, я уверен, отставание — в 2, возможно в 3 года.

Андропов заметил:

— Мне совсем недавно один, крайне необычный источник назвал цифру в 5 лет. Впрочем, это я не к тому, что я ставлю ваши слова под сомнение. Нормальная разница оценок. Вам будет о чём поговорить с ним… прошу отнестись предельно серьёзно. Нам нужно ваше профессиональное мнение обо всём, что излагает источник по вашей тематике. Но прежде чем я познакомлю лично вас, товарищ Шокин, с ним, вам стоит ознакомиться ещё кое с чем…

Александр Иванович не первый год вращался высших кругах. Являлся членом ЦК 20 с гаком лет — почти столько же, сколько и министром электронной промышленности. Он прекрасно понимал, что аппаратный, партийный и государственный вес членов Политбюро был разным.

В свете фразы Андропова, считавшегося в неписанной табели о рангах вторым — третьим человеком в руководстве страны (которое, между прочим, население СССР и советологи за рубежом достаточно верно определяли по месту на мавзолее, расстановке портретов членов политбюро в газетах и прочему…), о том, что об источнике осведомлены только некоторые члены ПБ, Шокин напрягся.

Ещё более напрячься его заставили следующие фразы.

«Как говорили в небезызвестные времена — есть мнение, что перед СССР стоит важная, но пока плохо осознаваемая задача, идентичная по… пожалуй, объёму, с атомным и ракетно-космическим проектами… вы понимаете, почему я говорю это ВАМ?»

Понятней было некуда. Как и прозрачный намёк на личность того, кто произносил фразу «есть мнение», как и сравнение со значением атомного и ракетно-космических проектов СССР.

Да что же у них там, в совсем узком кругу отдельных членов ПБ, стряслось?

Ведь нет никаких официальных предпосылок… пока просто первый разговор? И что за «крайне необычный источник»?

За «своё» министерство Шокин был спокоен. Самым большим достижением последних лет было создание для своих заводов электронно-лучевой и оптической литографии с высокой разрешающей способностью, измеряемой отдельными микронами. Именно она позволяла почти не отставать от США в создании и серийном производстве микросхем с соответствующим большим числом логических вентилей в них.

Но намёк на перспективы, сравнимые с известными проектами, позволившими СССР встать (наряду с США) на вершину мира, будоражил воображение. Оставалось понять, к чему ведёт глава Комитета?

Что за источник? Кого-то вытащили из-за рубежа? Кто-то из лиц первой величины в мировой микроэлектронике решил повторить путь, проторенный Старосом-Сарантом и Бергом-Барром? Помнится, первого, несмотря на все его реальные заслуги… — Шокин усмехнулся про себя — … пришлось как-то осаживать за самомнение того насчёт личной роли в создании центра советской электроники в Зеленограде.

— … Вы, случаем, не шутите над пожилым человеком, Юрий Владимирович? — по стариковски крякнув, растерянно поинтересовался Шокин, 70-й год идущий по своей нелёгкой жизненной стезе. Ныне хоть и заслуженной, оцененной страной и партией.

Но ответственность возрастала десятилетие от десятилетия. И сегодня он слышал — от кого? Председателя КГБ! То, что смахивало на «научную фантастику».

— Александр Иванович, я хоть и немного вас младше, но мне правда сейчас не до шуток. Вы же сами сейчас читали бумагу с основными выводами специальной группы по «Свидетелю». Мы, прежде чем на Генерального выходить, всё что можно проверили. Нет в мире никаких, повторяю — ни одного, одарённого гения -вундеркинда, который жизненным опытом обладает. Детки такие же — они книжки читают, задачи из высшей математики решают, рисуют, на музыкальных инструментах играют. Но… в одной сфере деятельности, двух, где их талант прорезался рано. Но жизненного опыта прожитых десятилетий нет ни у кого. И уж тем более ни один фантаст такую картину будущего нам обрисовать, какую мы услышали, по множеству направлений, с тысячами фамилий не сможет. Никто не вообразит расписать с подробностями все стороны жизни. Мы же сразу его, сотнями вопросов заваливали, чтобы несоответствия найти. На ходу все отбрехивается, огрызается и складно, очень складно отвечает… нет, мы вынуждены были признать, что в детском теле — взрослый разум из будущего. И он утверждает, что прямо сейчас закладываются основы будущего мира… цифрового, как он называет. Специалистов в группе, которая по нему работает, ни по электронике, ни по программам для ЭВМ у нас нет. А вашу фамилию он сам назвал, когда идентичность свою доказывать начал. И нам очень, очень повторяю интересно, что вы скажете. Последняя проверка, если хотите — профессиональная.

— Кем он хоть себя заявляет… в его этом воображаемом будущем?

Андропов покачал головой:

— Понимаю, тяжело поверить. Сам прошёл через подобное. Вот… — он полистал скоросшиватель — … здесь. Его ответ на вопрос — «почему вы указали именно на товарища Шокина?»

— Ну-ка, дайте почитать, любопытно… — первое лицо советского МЭП-а аккуратно потянулся к папочке с листами, которую держал открытой на нужной странице Андропов.

Пара страниц содержала крайне любопытный диалог. Изучение текста которого вызвало у министра жгучее желание хотя бы просто поговорить с тем, кого он до настоящего момента знал только как «Свидетель»:

«…Имея достаточные минимальные познания в харде… микроэлектронике, в привычных вам терминах, в виду собственной, прогерской… т.е. программистской натуры, полагаю, что к информации обо мне может быть также допущен министр электронной промышленности Шокин, который примерно до середины 80-х оставался на своём посту. К 80-м годам отставание СССР от США в индустрии чипов было минимальным. Примерно пол-десятилетия. Данное лицо внесло большой вклад в успехи советской микроэлектроники, которая в ближайшие годы достигла в моём прошлом своего зенита…»

«Ваши заявления о грядущей, так называемой цифровой революции и будущем цифровом мире связаны с личностью товарища Шокина?»

«…Безусловно, да! Только он из советских высокопоставленных лиц сможет оценить и проверить ту часть сведений, которые связаны с ВТ…»

Перечитав дважды машинописную расшифровку магнитофонной записи того разговора, Шокин переместил взгляд от скоросшивателя с листами на главу Комитета:

— Я… могу поговорить с ним?

— Разумеется. — на лице Андропова появилась широкая улыбка. Он сегодня здесь, на моей даче. Я знал, что вы будете не против общения. Да и нам нужен взгляд профессионала…