Путь океана: зов глубин (СИ) - Райт Александра - Страница 11

Вдруг вспомнились солнечно-жёлтые глаза убитого раба-дикаря, в которых навсегда остановились звёзды. Политика политикой конечно… Но ради кого ведутся все хитросплетённые игры, как если не ради людей, всеобщего блага, которого так много, что во все времена хватало и великим, и малым⁈

В душе Селин закипело. Она решительно подобрала юбки и догнала Витала:

— Одну минуту, капитан! То есть по-вашему, нам — новой власти на острове, полагается просто смотреть, как аборигенов угоняют в рабство, как колонисты с континента творят беззакония на земле приютившего их народа, грабят собственную казну, рушат устои и — не вмешиваться⁈ Этому не бывать! Много лет назад Альянс Негоциантов основался именно что для охраны закона и мира во всей их многогранности! Мы созданы, чтобы учитывать интересы наибольшего количества людей на основах справедливости и гуманизма! — Она готова была поклясться, что страх её отступил. — И нет, нас не запугать! Мы освободим рабов! Ибо все, слышите, все люди равны! Именно поэтому к нам прислушиваются, именно поэтому открывают перед нами двери!..

Раскрасневшаяся Де Круа вдруг осеклась. Зачем было озвучивать всё первому встречному? На что она рассчитывала? Да что вообще может знать о её ценностях моряк пусть даже в чине капитана и со статусом судовладельца⁈ Зачем она завела с ним эту дискуссию⁈ Как и всегда, её могли ожидать лишь очередные насмешки, равнодушие, и всё то, к чему она так и не смогла привыкнуть при дворе в ответ на попытки изложить правду своего сердца.

Капитан лишь молча смотрел на неё.

Казалось, его покинула всякая ирония. Пристальный взгляд больше не блуждал по её лицу, как при первой встрече. Пропала жадность изучения черт. Моряк отстранённо-внимательно смотрел прямо в глаза Селин. Или в самую душу? Смотрел так, словно он видит виконтессу впервые и силится понять, кто же перед ним. Это одновременно и пугало и… Никто и никогда не смел смотреть на неё так. Селин похолодела, но в груди поднимался незнакомый, опасный и такой манящий жар…

— Капитан, при всем уважении… Иной реакции от вас было бы странно ожидать, — Селин чувствовала, что щеки ее горят, но продолжала. — Разве Гильдия Мореходов не участвует сама, пусть и косвенно, в деятельности работорговли, перевозя «живой товар»⁈ Медленно, но очень серьёзно капитан произнёс:

— Вижу, вы действительно верите в свою способность изменить ситуацию. Вы же не просто называете то, что, как вам кажется, преподнесет вас в выгодном свете? Но всё намного сложнее… Впрочем, невзирая на ваши обвинения Гильдии Моряков, я так же презираю работорговлю и не должен был…

— Вам не следовало подслушивать чужие разговоры, капитан! Я хотела бы быть уверенной, что все вами услышанное останется между нами…

Де Круа сама ужаснулась той возмутительной холодности, с которой прозвучали собственные слова. Что с ней такое происходит всякий раз, как только приходится говорить с капитаном?

Витал осмотрелся вокруг и усмехнулся.

— Между нами? На любом корабле очень сложно утаить какие-либо секреты, миледи. Слыхали об эффекте акустики? Без неё никто бы не расслышал мои приказы. Но будьте спокойны, высокопоставленным пассажирам вроде вас более нечем удивить меня и моих ребят. И мы не привыкли трепать языком… Ещё будут ко мне вопросы?

— Благодарю вас, капитан.

Тот небрежно коснулся треуголки, кивнул и зашагал прочь. Для виконтессы Селин де Круа, консула Альянса Негоциантов, наибольшим сожалением в данный момент стала невозможность провалиться сквозь все палубы корабля на самое дно морское, где тишина, покой и нет никаких дурацких кузенов, пугающих новостей, Брутов с их панибратством и… бестактных капитанов.

Сколь бы ни потрясли её новые сведения об острове Да-Гуа, всего несколько дней спустя Селин вновь ловила себя на том, что безмятежность и позабытая юношеская живость отодвинули тревогу куда-то на дальний план. Убаюкивающее покачивание на волнах, свежий воздух и нагретый солнцем деревянный шезлонг, в котором так удобно и читать, и незаметно поглядывать из под полей шляпы на бесконечную суету мореходов, несущих службу, словно начали возводить размеренную, надёжную опору для новой жизни.

Вот одноногий пьяница с безобразным лицом — тот самый боцман — вышагивает по палубе, припадает на тронутую ржавчиной железную ногу и что-то сипло выкрикивает. Вот рыжеволосая девчонка Дафна по-обезьяньи карабкается на верхний ярус парусов и безобразно горбится на ужасной высоте… А вот детины-близнецы с типической для них глупой улыбкой драят палубу под каркающие назидания жуткого корабельного лекаря, что в который раз отправляет их мыться…

— К-клянусь Бездной, однажды я воб-бью в ваши бош-шки глав-венство гигиены на бор-рту!!! Чт-т-тооооо⁈ Чаще, гр-р-рю, моешься — реже горячка да вошь!!! — вещал старик. Его апломб и аристократическая бледность сочетались с такой жутью, которой позавидовали бы все вместе взятые чумные доктора в своих длинноносых безликих масках.

Поймав на себе пронзительный взгляд старика, Селин на всякий случай опустила глаза в книгу. Когда троица удалилась, де Круа украдкой в который раз за этот день поискала взглядом капитана.

В своей неизменной треуголке, с непостижимо идеальной выправкой тот стоял вдалеке на носу корабля вместе с Фаусто, квартирмейстером. Черноволосый акифец отчего-то лучезарно улыбался и поглядывал в подзорную трубу. Удивительно, но судя по наблюдениям, экипаж едва ли не боготворил своего капитана несмотря на всю строгость и явно не соответствующий статусу молодой возраст. Хм… Как вышло, что каждое общение с Виталом в обычно рассудительной и спокойной Селин всякий раз вызывает бурю негодования и других самых возмутительных эмоций? Она раздражённо перевернула страницу и попыталась вникнуть в текст.

Вдруг раздался тревожный крик откуда-то сверху. Придержав шляпу и сощурившись, де Круа подняла голову.

С самой высокой мачты по центру палубы падал человек.

Падение было странным. Матрос птицей скользил по канатам, взмахивал сильными руками так, словно держался за воздух, и перелетал по перекладинам мачты всё ближе к палубе. Приземлившись, как ни в чём не бывало, он вытер лоб локтем и что-то гаркнул товарищам.

У Селин закружилась голова.

— Эээ… миледи, — тотчас же раздался негромкий голос слева…

Де Круа натянула дежурную улыбку и обернулась. Перед ней стоял смуглый матрос и неловко переминался с ноги на ногу. Кажется этого юнгу команда называла Лукасом:

— Миледи, в ваших вещах оказался опоссум… Мы конечно не возим зверя вне клетки, но коли оно — ваш питомец… Нет, я не могу утверждать, но кажется он перепортил ваши вещи и… нагадил в постель…

— Что⁈ Неслыханно!..

Селин помчалась в каюту.

Но на удивление, там никаких следов животных, грызунов или тем более опоссумов, не нашлось.

Позади внезапно щёлкнул замок.

Она рванулась к выходу и обнаружила дверь запертой.

Спустя мгновение скрипнул засов, и разъярённая де Круа сорвалась на крик:

— Да как вы смеете⁈

Небо прояснилось. Ветер дул крепкими свежими порывами. Капитан привычным жестом встряхнул сложённую подзорную трубу.

Ровная линия горизонта имела изъян. Будто рука, ведущая грифельную черту, вдруг дрогнула и продолжила путь как ни в чем не бывало.

На маршруте следования с материка на Да-Гуа не предполагалось никаких попутчиков, кроме состава эскадры «Крылатого Марлина» — фрегатов «Лентяй», «Фурия» и «Золотые Пески». В противном случае Гильдия Мореходов уведомила бы их ещё в порту.

Витал закусил губу.

Пираты. Они же — «крысиные бригады».

Встречи с ними частыми не были, но всегда заканчивались грабежом, пламенем и кровью с таким трудом собранной команды. При любой расстановке сил страдали и люди, и корабли. Воспоминания предсмертных криков братьев по морю, врезались в память кровавыми струнами.

Витал нахмурился и осмотрелся, будто в надежде увидеть подсказку. В последнюю встречу с крысиными бригадами бедняга Жан из близнецов лишился руки, а затраты на ремонт бортов, рангоута и паруса свели на нет весь годовой заработок экипажа «Крылатого Марлина». Но невзирая на полученный урон, груз не пострадал, а репутация надёжного перевозчика утвердилась за Виталом окончательно.