Боярышня Дуняша (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 26

бы в три-четыре ноты.

Остаток дня ушёл на изготовление Дуниной придумки.

Все дворовые Дорониных резали медный лист по нацарапанным боярышней линиям; медник

по своему разумению продавливал-прочерчивал-прорабатывал силуэты животных, старательно

гнул лопасти на верхнем резном кругляше и спаивал детальки. Для большинства дело было

новое, и все помогали друг другу советами, поиском подходящих приспособ, заменяющих

инструменты, а то и просто помогали что-то придержать.

А потом все выставили на стол свои поделки, закрепили в гнездышках маленькие свечечки и

зажгли их. Дружный радостный вопль переполошил соседей, но эмоции удержать было

невозможно!

— Эко диво! — довольно щурясь, удивлялся Еремей Профыч. — И радостно мне… вроде бы

не боярское дело такой ерундой заниматься, а вот ведь…

Дуня же сияла и подпрыгивала. Она не в силах была удержать родившееся в ней ощущение

счастья! Ещё недавно она корила себя, что так бездарно разбазаривает идеи из будущего, и если

так будет продолжаться дальше, то она вновь ничего не добьётся в жизни, но сейчас ей было

хорошо от того, что всем хорошо. Но она ни за что не призналась бы себе, что наслаждается

тем, что её хвалят и провожают уважительными взглядами. Это было что-то новое и

непонятное для неё! Ведь в прошлой жизни её особо не замечали и как теперь относиться к

кружащим голову чувствам, она не знала.

ГЛАВА 5.

На следующий день всей семьей катались по городу на санях, прошлись по ярмарке и купили

себе блины. Дуня, когда услышала, что сегодня Сретение господне, подумала, что предстоит

долгая служба, а оказалось, что в этот день все предпочитали гулять, веселиться и перекусывать

на улице.

Ей понравилось гулять всей семьей, только жалко было, что отец был в отъезде. Вернувшись

домой, уставшая Дуня повалилась на постель и уснула. Вечером к маме набежали

сказительницы, и маленькая боярышня слушала их рассказы, делая эскиз женской сумки через

плечо с аппликацией из фетра. Показала маме, но Милослава посмотрела и равнодушно пожала

плечами, сказав, что плетеные короба горожанкам привычнее и удобнее. А сказительницы в

этот раз больше говорили о чудесах, и от того на душе было благостно.

После праздника погода испортилась и, кажется, вся Москва сидела по домам. Дуня с Машей

несколько часов провели с Аксиньей, помогая ей придумывать новые модели милых маленьких

игрушек, а потом Дуне надоело резать и сшивать фетр, и она смастерила из шерсти веточку с

желудями.

— Ой, какая прелесть! — первой воскликнула Маша и приложила веточку к рубашке, подумала и попробовала прицепить на кончик косы, но Дуня забрала и пришила украшение к

концам пояска.

— Вот сюда лучше, — прокомментировала она, — или ворот телогрейки украсить, а

дедушке можно на шапку прицепить.

— А как ты это сделала? — заинтересовалась Машенька.

— Ты же видела, как я в комочек шерсть собрала и иголкой тыкала.

— Я думала, что ты балуешься, — призналась сестра.

Но Дуня подошла к коробу Аксиньи и выбрав красноватые шерстяные пряди, сначала

похвалила женщину, что та сумела обогатить цветовую палитру, а потом начала валять

шерстяную ягодку. Маша и Аксинья отложили пошив игрушек, чтобы повторить действия

Дуняши. Вскоре у них в руках было несколько красных шариков, и маленькая боярышня

перешла к вышивке. Она сделала несколько стежков и шарик превратился в ягоду.

— До чего же просто! — не удержалась Аксинья. — Вот увидела, как такое чудо делается и

теперь спрашиваю себя: почему же я не догадалась сама до этого?

А Дуняша тем временем выбрала зелёные квадратики фетра и вырезала листочки. Маша

сразу вышила прожилки на них. Ну, а собрать композицию было несложно. В тот день они

сделали много милых украшений, а вечером показывали свои поделки Милославе и деду.

— Аксинька, — обратился боярин к обособившейся рукодельнице, — сколько ты уже

игрушек сделала? Может, уже пора в лавке выставлять?

— Сейчас принесу, — не зная счета, женщина засуетилась и бросилась в свою мастерскую.

Маленькая хозяйка предупреждала её, что если её поделки будут приносить доход семье, то она

попросит деда утеплить выделенную Аксинье клетушку и увеличить окошко. А если вообще

всё будет хорошо, то под её начало посадят парочку девочек-помощниц.

Через минуту Аксинья ворвалась в трапезную и поставив на скамью короб, начала

выставлять поделки. Их оказалось около трех десятков.

Дед подошёл, разделил всё по кучкам: совы, снегири, олени, зайцы… Каждой твари было по

две-три-четыре штуки.

— Ну что ж, думаю выставить по копейке за штуку, а вот за украшения будем брать по

алтыну.

— Возьмут ли? — засомневалась Милослава.

— А мы дедушке на шапку вот эту веточку прикрепим, — подскочила Дуня, — мамину

шубу украсим и себе на поясок. Походим, покрасуемся!

Милослава кивнула, а стоявшая рядом ключница поддержала боярина:

— Покупать этакую безделицу будут приличные люди, а им цена в алтын в самый раз. Я бы

и игрушку подороже выставила.

Еремей довольно кивнул и спросил:

— А что с Митькиной работой? Дунька, я тебя послушал и малым людишкам место в доме

выделил, но пока только Аксинька отчиталась, и то неизвестно, будет ли прок.

Дуня встрепенулась и не став никого просить, сама помчалась вниз к Митьке. Ворвалась к

нему, напугала, но когда он понял, что боярышня хватает валенки, то помог ей и побежал

следом. В большую горницу вошёл со страхом, но остаться постеснялся и притаился за дверью.

— Вот! — выставив валенки на скамье, повела рукой девочка. — Пока без прикрас, но

можно обшить цветной нитью или сделать из кусочков ткани картинку.

— Это как? — не поняла мама.

— Как на покрывале моём, — тут же ответила Дуня, и все присутствующие согласно

покивали.

— Бисером расшить можно, — предложила ключница.

— Если сумеем отбелить шерсть для валяния, то с бисерной вышивкой будет красиво… с

любой вышивкой будет красиво, но сейчас чем-то попроще надо украшать.

Дед сел, собираясь примерить валенок. К нему сразу же подскочила Милослава с ключницей, да и Машка, чтобы помочь.

Женщины быстро надели на боярина валенки, заправили штанины в голенища, и он

поднялся, притопнул, прошёлся туда-сюда.

— Ничего, похожи на новгородские валенцы, только швов не видно, и высокие.

Дед повернулся к Дуне, она согласно закивала. Еремей прохаживался и посматривал на

женщин, что тоже бросились примерять валенки.

— Тепло, — сразу же заявила ключница. — Батюшка, можно ли мне в таких по дому ходить?

Не везде у нас топлено и ноги бывает так застынут, что моченьки моей терпеть нет ломоту.

— Хм, а ты что скажешь? — обратился он к Милославе.

— Тепло-то оно тепло, но уж больно неказистая обувка.

Еремей посопел и сел. Женщины бросились к нему помочь снять, но он ловко подтолкнул

одной ногой валенок и тот легко свалился. Боярину это понравилось, и он так же избавился от

второго валенка.

— Выставим в лавке по… — боярин пощупал утолщенную подошву с нашитой грубой

кожей и посмотрел на Дуняшу. Она уверенно ответила:

— Не меньше, чем по алтыну, а лучше пятиалтынный брать.

Дед смешно вытаращил глаза и крякнул. Пятиалтынный! Но если подумать… Так-то она

права — за сапоги меньше гривенника не берут, но это не сапоги. Валенки, скорее всего, будут

брать крестьяне, да бедные горожане, а у них заработок в день копейка. Вот если валеночки

украсить, как женщины говорили, то можно их поставить в ряд с сапогами, да не с самыми

дешевыми.

Еремей взял в руки валенок, пощупал, взвесил, попробовал на разрыв… довольно качнул

головой. Добротная вещь получилась! И ключница сразу себе захотела валеночки, а она баба