Бойся меня, училка! - Паризьена Евгения Сергеевна - Страница 5

– Помнишь, та замухрышка с ёлки. По-человечески решил помочь. Ключи от дачи дал. А она, сука редкостная, взяла и отказалась!

– Задабриваешь, да? Реально зассал? Вдруг в полицию сдаст? – бесил придурок, своими рассуждениями.

– За языком следи, чмырдяй! Весело с ней. Не боится меня и не ноет как подбитая шваль. Спорит. Надоест, избавлюсь, – не скрывал я своих намерений.

– Геморрой себе не ищи. Тёлка принципиальная!

– Да, недомерок очень вредный. Но стоит её поцеловать, вся пушистая становится. Обычная голодная серая мышка! Лишенная любви, кривоножка! – стремился я её унизить, и тут в спортивный клуб забрела сокурсница. Увидев нас, словно забрела в лес к шакалам… Окружили её, бедная вжалась в стену.

– Не трогайте, закричу!

– Мартышка с широким ртом! Бегать от нас вздумала? Готовься после праздников твоя дырка все члены обслужит. Я твой сутенер, сука!

– Я не хочу, вам ясно?

– Что там ляпнула, моль? Напомнить, что с подружкой на ёлке сделали?! Она шваль в ледышку превратилась. Не зли меня, Анжела, – небрежно я впился пальцами в её волосы.

– Жестоко с ней, бык…

– Проститутка обязана трудиться. Пацаны предоплату внесли! А не нравится, пусть терпит унижения! Заколебала, ломаться, – вернулся я к усиленным тренировкам.

Вспоминая про скандальную брюнетку. Ошибается, точно проиграет.

Вечером устроили охоту на несговорчивую дрянь Анжелку. Та на каблуках бежала, едва не подвернув ногу.

– Обнажите её! А сисек нет! Слушай, чего такая уродливая? – начал я бесстыдно домогаться.

– Черти! Не заставите!

– Сколько криков! Обожаю эти вопли! – в принудительном порядке я заставил подчиниться, как вдруг раздаётся вопль знакомой козы.

– Бешеный выродок, хоть пальцем её коснись!

– Да, неужели. Сама Ксюшенька заглянула! Крошка, булыжник положи! – ликовал я в душе, что она пришла.

– Струсил, сосунок?! Как обижать слабых, первый! Так вот отродье, если не отпустишь её, разобью машину! – пригрозила.

– Милая, да ты сумасшедшая. Если испортишь тачку,  точно изнасилую. Тогда потом, бедняжка, не плачь от сожаления! – бросил взор на мерзопакостную стукачку.

– Отпустил девушку и извинился!

–Не облезешь, злющая выскочка? Опасно угрожать опасному парню. Вдруг накажет!

– Избалованный щенок, научу уважать! – со всей дури разбивает мне стекло…

Игнат

Подбегаю к скандальной дуре, и  цепляюсь за воротник.

– Психованная! С кем воевать вздумала? Шею свернуть? – вымещал всю ярость.

– Значит так, кобель с отбитой головой! Я все твои тачки испорчу! Хоть одну девушку обидишь! Чего вылупился? – резво спорила со мной…

– Отважная коротышка! А силенок точно хватит?! Цену её назвать? За свою машину шкуру спущу! – сжимаю руки в кулаки, пристально уставившись. У неё из ладони хлынула кровь… И во мне что-то перевернулось.

– Бездушный козёл!

– Допрыгалась? Гляньте на неё, крутая тёлка стекло разбила! Чувырла, кровотечение я останавливать буду? – в глубине души волновался.

– Аптечку принести, бык?

– Уроды, быстрее. У нашей любительницы поскандалить,свертываемость плохая, – выкрикнул им, а эта борзая стала вырываться.

– Только коснись.

– Гордая Ксюша! Не беси, а то ударить придётся! – насильно затолкал в машину, и начал обрабатывать её рану.

– Осел невоспитанный! Больше никого не оскорбишь!

– Отважная какая! Сражаться вздумала, руку подними. В больницу повезу! – уселся я за руль, она отвернулась, будто брезгует.

– Тормози, выйду.

– Грубить перестала. Да, я плохой. Смирись с этим, – смотрел я уверено на дорогу, и здесь со всей дури стукнула по бардачку.

– Ошибаешься, гадкий сопляк! Разобью другую машину. Хватит обижать слабый пол!

– Надрываться, не устала? Весь салон изгадила. Языком вылизывать заставлю.

– Аморальный подонок! Зачем их мучаешь? – защищала тех дур.

– Тащусь, поняла? Спокойно сиди,  рассерженная Ксюша! В голове не кружится? – поглядывал на неё с опасением.

Объявила бойкот. Пусть злиться, торопился скорее. Прилично крови потеряла. По приезду взял на руки, спеша показать врачу.

– Осмотрите неуклюжую дуру! Порезалась!

– Не командуй мной, Быков! – сердилась по-прежнему…

– Юноша, подождите в коридоре, – выпроводил медик за дверь. Там я изрядно нервничал. Терпения не хватило ждать. Ворвался в палату, выскочка лежала с перевязанной рукой.

– Убирайся, негодяй!

– Любезно, Ксюшенька. Благодарить не пробовала? Оказывается крошка, хрупкое создание. Ну испоганила мою иномарку легче стало? – уселся напротив, продолжая её нервировать.

– Садист, ты ответишь за их слезы. Только узнаю, что нападаешь, кастрирую. Ненавижу, понял?

– И я, озлобленная дура! Презираю просто! – насильно заткнул её рот. И наш поцелуй перерос в животный, от него хотелось присосаться сильнее. Она брыкалась, а потом ответила. И мои губы переместились на тонкую шею, пока нас не потревожил доктор.

– Берегите вашу девушку. Ей отдых нужен!

– Вы с ума сошли! Этот дикарь с наклонностями сатаны явно не мой парень! – взбунтовалась огненная штучка. Нарочно её обнял за талию, сердить её безумно нравиться.

– Ложись, киса! Хватит дерзить!

– Быков, не касайся! Мерзко ощущать твои прикосновения! – возмущалась, особенно, когда захлопнул дверь.

– Токсичная сучка! Снова поцеловать? – нарочно толкнул её на постель. Надо же перестала ругаться, и заснула.

А через два дня начались дерьмовые  будни. Козёл ректор с самого утра испортил настроение. Только расселись в аудитории, посмел ляпнуть.Планировал остаться тут на ночь. Но позвонила Лерка, мать её ударила. Опять рассорились. ***

– Все студенты в сборе?

– Леонид Иванович! У нас беда случилась?

– Шутить перестали, лентяи. Больше лоботрясничать не удастся. Итак, прошу любить и жаловать ваш новый преподаватель по литературе и русскому языку. Ксения Олеговна! – пригласил знакомую скандалистку, и тогда я остолбенел…

Игнат

Крыса деловая, признаю, в хитрости и премудрости ей нет равных. Ничего, быстро загоню в угол. Ныть по ночам будет. Ухмыляюсь, а эта баронесса садится за стол. Важности то сколько.

– Эй, Бык, она что училка? Мы влипли по ходу.

– Кого боишься, коротышку в очках? Уволится по собственному желанию, – зловеще я уставился на выскочку, которая принарядилась довольно официально.

– Лекцию ей сорвёшь?

– Для начала объясню суке, что припёрлась на чужую территорию! – встал из-за стола, устраиваю истинную жарищу.

– Бык, хорош. Ректор отчислит, – волновался приятель.

– А сколько шалава стоит? Студентам скидки сделает? Короче, киса голубоглазая, в сауну приглашаем. Мы с ребятами тебя опробуем. Смотри не выдохнись! Пацаны, презервативы берите! – унизил я её перед остальными. И  осел ректор побледнел.

– Быков! Щенок разболтанный! Ты что себе позволяешь? Перед тобой учитель, гаденыш проклятый! – рассвирепел старый черт.

– Вы не волнуйтесь, я же с глубоким уважением! Училка грустная у вас. Трахнем подобреет! – бросил я взгляд на её порезанную руку, вспоминая, как тревожился.

– Ксения Олеговна! Бога ради извините его. Он брутальный гад!

– Всё в порядке. Для раздолбаев есть особое лекарство! Начнём нашу лекцию, – гордо вымолвила. Надо же гневный тип бросился прочь. А я нарочно перебил.

– Ксения! Избавьте нас от скучной чепухи. Напишите на доске цену за час. Или сразу за ночь! Вы шлюха дорогая? Или за копейки отдаётесь? – оскорбил я её, пусть и не надеется построить тут карьеру.

– Боюсь, без штанов, останешься, Быков!

– Признаешь, что эскортница? Да? На месяц станешь моей? А потом ребятам отдам, – глядел на неё с ненавистью.

– Место занял, сопляк разболтанный! – сурово она проронила, и только уселся на стул, товарищ шепнул.

– Быков, она огонь. Штучка с перцем! Не обожгись, – верно подметил. Насколько особенной себя чувствовала.