Невыносимая шестерка Тристы (ЛП) - Дуглас Пенелопа - Страница 62

Я моргаю, вспоминая, что наше положение в заливе Саноа становится неопределенным. Или более неопределенным, чем я позволяю себе думать.

И Мэйкон нам ничего не говорит.

Но он напуган. Очень напуган. Теперь это понятно.

Я все еще сижу, подтянув колени к груди, но мои мышцы немного расслабляются, пока плачет Декс.

Я уже готова встать, чтобы пойти к нему, но Арми разворачивается и направляется к сыну.

У лестницы он вновь останавливается.

— Знаете, однажды мы должны вырасти, — говорит он, оглянувшись через плечо. — В конце концов, мы должны вырасти, чтобы Мэйкону больше не приходилось все делать в одиночку.

Закусив губу, я чувствую внезапный укол вины. Я хочу уехать. Даллас здесь ни к чему не привязан. Трейс и Айрон постоянно лажают и подвергают себя риску. Для Арми важнее его ребенок.

— Он не собирался вечно быть единственным, кто заботится об этой семье, — продолжает Арми, его голос звучит сдавленно. — Так, по крайней мере, он думал.

И Арми уходит, поднимаясь по лестнице к Дексу.

Это чертовски тяжело — взваливать такое бремя на людей. Оставаться там, где ты несчастен. Поддерживать тех, кто скорее ожидает, чем ценит. Знать, что где-то есть более богатая жизнь, и не иметь свободы, чтобы воспользоваться ею.

В течение долгого времени я знала, что Мэйкон в такой же ловушке, как и я, но впервые мне становится жаль его, потому что он должен понимать, что все это напрасно. Даже сейчас он, наверное, чувствует это. Стоит ли нас спасать?

Я поднимаюсь обратно по лестнице, слыша, как Арми в своей комнате включает Вана Моррисона для Декса, и бросаю взгляд через коридор на закрытую дверь Мэйкона. Снизу не проникает свет, и я впервые понимаю, что он спит в комнате, где мать покончила с собой. Каждую ночь он спит там.

Я вхожу в свою комнату, мой взгляд задерживается на Клэй, крепко спящей на кровати, но я не иду к ней. А направляюсь к своему столу, выдвигаю ящик, достаю цепочку, которую надела сегодня вечером, и снимаю с нее ключ. Поворачиваюсь и откидываюсь на спинку стула, снова наблюдая за ней. Мои внутренности сжимаются от того же страха, когда я смотрю на нее. Все это будет напрасно.

Но я буду обладать ей так долго, как это возможно.

Я гляжу на ключ в своей ладони, острая медь поблескивает в мерцающих огнях, обернутых вокруг моего кованого изголовья кровати.

Когда ты в самом центре бури, единственный выход — пройти через нее.

Ты выиграл, Мэйкон. Я сумею защитить свою семью.

Девятнадцать Клэй

У меня трясутся руки, пот выступил на лбу, сердце бешено колотится.

Хотя бы еще раз…

Я не могу перестать слышать ее шепот или чувствовать вкус ее губ с тех пор, как уехала от нее этим утром. Боже, я так устала. В моей голове туман, и я, кажется, еще не могу полностью открыть глаза, но я словно плыву. В блаженстве.

После пробуждения я перевернулась на другой бок и почувствовала, что нуждаюсь в ней. Я не хотела покидать кровать Лив, пока не попробую каждый дюйм ее тела, и я не могла поверить, что во мне еще остались силы после всего, что произошло, и что после двух раз я все еще хочу большего.

Я в огне и не могу дождаться, когда увижу ее.

Я достаю книги из своего шкафчика, делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, но этот прием не помогает.

— Клэй, — зовет меня кто-то.

Я поворачиваю голову и вижу нескольких парней в конце коридора.

Новенькая девушка из класса математики стоит рядом со мной, держа в руках папку и книгу. Ее светлые волосы, подстриженные лесенкой, доходят ей до плеч. У нее рюкзак «Эрмес», которым даже моя мама, вероятно, не побаловала бы себя.

— Прости, я не пыталась тебя испугать, — с улыбкой говорит она, и я замечаю на ее губах тонкий слой розового блеска. — Я Хлоя. Мы вместе ходим на математику.

Она протягивает мне руку и стоит так близко, что волосы на моей руке соприкасаются с ее волосами. Во мне нарастает настороженность.

— Точно. — Я кладу тренировочную одежду в спортивную сумку, чтобы забрать ее домой и постирать. — Ты из Техаса. Как тебе у нас?

Она пожимает плечами, ее темно-синий свитер-жилет Мэримаунта не тот, что мы на самом деле носим, но мне нравится ее ретро-стиль.

— Пока осваиваюсь.

— Да, я слышала, что в Техасе у людей мания.

— Мания? — переспрашивает она. — На что?

Я вытаскиваю пенал.

— На то, что они техасцы.

Она широко улыбается и кивает.

— С этим не поспоришь. Сначала техасец. Потом американец.

Хоть у нее нет южного акцента, она определенно из города. Вероятно, из большего города, чем Сент-Кармен.

Я закрываю шкафчик, наконец смотрю на нее и замечаю, что она не отрывает от меня взгляда. Я напрягаюсь, не уверенная, показалось мне это или нет. Осматриваюсь в поиске Лив.

— В любом случае, — продолжает она, — я просто хотела представиться. И узнать, нужен ли тебе напарник? Или какая-нибудь помощь с производными и интегралами?

Напарник? С появлением гугла такое еще существует?

Она смеется:

— Ладно, это мне нужна помощь с производными и интегралами.

Вот оно что.

— Ну, я не гений, — отвечаю я, — но думаю, две головы лучше, чем одна.

Но время с новой подругой означает время, которое я не смогу провести с Лив, и я не могу решится на это прямо сейчас.

Я пытаюсь придумать причину отказаться, но затем я замечаю, как позади Хлои подходит Лив.

Она встает рядом со мной, ее волосы заплетены в две французские косы, которые я сделала ей сегодня утром. Она прислоняется плечом к шкафчикам и пронзает Хлою взглядом.

— Извини.

Ее тон голоса спокойный, повелительный и лишенный терпения, и я сдерживаю улыбку, даже когда румянец заливает мои щеки.

Глаза Хлои вспыхивают, когда она переводит взгляд на меня, а затем снова на Лив, и я поворачиваюсь, закрывая замок на своем шкафчике.

Неловко.

— Увидимся позже, — прощается она, и, когда я снова разворачиваюсь, она уже ушла.

Я хмуро смотрю на Лив, но я уверена, что она видит веселье в моих глазах.

— Она просто хотела поздороваться.

— Она может отвалить.

И этот взгляд, тон голоса: собственнический и ревнивый, и все это из-за меня — разжигают во мне огонь.

— Иди в туалет, Клэй, — бормочет она, потирая воображаемый зуд на подбородке, пытаясь выглядеть незаметной в школьном коридоре.

Бабочки порхают у меня в животе, и я медленно прохожу мимо доски объявлений специальных комитетов и целующейся пары. Я толкаю дверь раздевалки и направляюсь в туалет.

Я думаю, что Лив нравится наш секрет, и, хоть я и благодарна ей, потому что просто хочу, чтобы она была со мной, я должна обдумать вопрос, почему она не прилагает больше усилий, чтобы раскрыть нашу связь. Я знаю, она сказала в отеле, что это, вероятно, не перерастет в отношения, учитывая, что мы обе через несколько месяцев уезжаем в колледж, но что-то не дает мне покоя. Вчера ночью я призналась ей в любви. Непонятно, забыла ли она, игнорирует ли это, или думает, что я солгала, но, когда она призналась в ответ, то сказала, что пошутила, так что это не считается. Она не призналась в ответ — не по- настоящему — и я не понимаю, почему мне немного больно от этого.

Часть меня хочет, чтобы она боролась за меня. Чтобы потребовала, чтобы мы шли по школьному коридору, держась за руки.

Лив проверяет кабинки, чтобы убедиться, что мы одни, а затем следует за мной в одну из них. Дверь запирается, и мои книги в беспорядке падают на пол прямо перед тем, как она тянет меня в свои объятия.

Скользнув рукой ей под юбку, я прижимаюсь к ней всем телом, пока она обхватывает руками мое лицо, и мы целуемся. У меня вырывается стон, пользуясь тем, сколько секунд у нас есть наедине, чтобы дать ей понять, как мне приятны ее действия. Ее язык ласкает мой, и я ощущаю ее аромат и арбузный вкус ее блеска для губ.

— Моя, — тяжело дыша, произносит она, проведя большим пальцем по моим губам. — До окончания школы. Хорошо?

— Да.