Маленькие милости - Лихэйн Деннис - Страница 14

– О как… А второй?

– Ни разу. Он был рыцарь.

– Ага, но все равно бросил тебя.

– Ну да…

– А почему?

Мэри Пэт так долго собирается с мыслями, что за это время Донна докуривает сигарету, а столовая погружается в сумрак.

– Он меня стыдился.

– Почему?

– Черт его знает.

– Из-за волос?

«У меня что, плохие волосы?» – думает Мэри Пэт.

– Из-за лица? Груди?.. Что там еще?

– Из-за моей ненависти, – говорит Мэри Пэт и закуривает.

– Не понимаю.

– Я тоже. – Мэри Пэт выдыхает длинную струю дыма. – Но именно так он сказал, когда уходил. «Я стыжусь твоей ненависти» – слово в слово.

Донна хмыкает:

– Снобизм какой-то.

– Не без того.

– Ну и хрен бы с ним. Как будто он всех и вся любит… Святоша паршивый.

– Именно.

– Радоваться надо, что он свалил.

– Ну…

– Нет, скажешь?

– А чего радоваться? Мне, блин, сорок два, и я одинока.

– Ничего, еще найдешь себе кого-нибудь.

– Мне тот нравился.

– Найдешь получше.

Мэри Пэт неуверенно поводит плечом.

– Я тебе говорю.

– Более подходящего – может быть, но точно не лучше.

Повисает недолгая тишина. Дом кажется чересчур большим и холодным – даже в разгар жары, – и Мэри Пэт не верится, чтобы здесь гнездилась радость. Переступая порог, она завидовала Донне, но теперь сомневалась, что будет чувствовать то же, уходя.

– А чего ты вообще к Брайану прицепилась? – произносит вдруг Донна. – Не с ним тебе нужно иметь дело.

– А с кем? С Марти, что ли?

– Да нет же. С парнем твоей Джулз.

– С Рамом я уже говорила дважды. Во второй раз устроила ему такую взбучку, что он теперь долго не захочет со мной общаться.

– Рам не парень Джулз.

– Что?!

– Ну ладно тебе, Мэри Пэт. Ты же знаешь.

– Ничего я не знаю.

– Твою мать… Блин, блин, блин. Вот дерьмо. Блин. – Донна бледнеет настолько, что ее розовые губы кажутся алыми.

Мэри Пэт смотрит на нее, как на кастрюлю, которая вот-вот начнет кипеть через край.

– Донна?.. С кем встречается Джулз?

Какое-то время тишину нарушает только стук больших часов. Тени в столовой сгущаются. Слышно, как по дорожке снаружи ветерок носит сухую листву.

– С Фрэнком.

– С каким еще Фрэнком?

– Сама как думаешь?

– Ты про, – Мэри Пэт даже не хочет произносить это имя вслух, – Фрэнка Туми?

– Про него, да…

– Фрэнки Гробовщика?!

Фрэнк Туми женат, у него четверо детей. Пожалуй, именно верность семье затмевала в глазах окружающих его многочисленные грехи. Ну, если не считать прекрасного баритона и киношной внешности, конечно. (Фрэнк и в самом деле похож на кинозвезду, почти вылитый Джеймс Гарнер[23].) Да и обаяния у него хоть отбавляй, но адресовано оно исключительно детям с района. Он покупает им конфеты, мороженое, а совсем бедным дает несколько «баков» – мол, «на, помоги мамаше». Все мальчишки мечтают, когда вырастут, стать похожими на Фрэнки, не на Марти. А девчонки, видимо, мечтают найти себе такого, как Фрэнки, а не Марти. По улицам он ходит не просто с хозяйским видом, а так, будто сам лично все это построил. Он зовет всех по имени, и его задорный смех слышно за несколько кварталов. Именно такого Фрэнка Туми видят детишки.

А вот взрослые знают, что на счету Гробовщика больше трупов, чем у местного филиала «Ангелов ада»[24]. Когда он не убивает для ирландцев, его услугами пользуется итальянская мафия. Во время войны ирландских группировок в начале шестидесятых Фрэнки положил столько народа, что Эл Куган, увидев его возле своей парикмахерской, выбежал на проезжую часть, попал под машину и угодил в больницу с раздробленным бедром. А Фрэнки всего-навсего шел к нему подстричься.

– Моя дочь?.. – шепчет Мэри Пэт.

Донна выглядит растерянно.

– Я думала, ты в курсе… Все в курсе.

– Что значит «все»?

– Ну… все.

– Кроме меня.

– Мне жаль.

– Правда, что ли?

– Конечно, правда. Понимаешь, в мире Марти – мире Брайана – мы всего лишь гости. Так, заглянули на огонек. И знаем только то, что нам положено знать.

– Но при этом ты знала, что Фрэнки Туми встречается с моей дочерью, которая в два с гаком раза младше его?

– Да, знала…

– И ты считаешь, это нормально?

Они смотрят друг другу в глаза, и время будто поворачивается вспять. Кажется, что девчонки, которыми они были когда-то, вот-вот вернутся и подскажут, как нужно поступить.

Но глаза Донны вдруг пустеют.

– Я никому не сторож, Мэри Пэт.

– Уже второй раз слышу про «сторожа» за последние дни. – Мэри Пэт встает. – Вот все тут говорят, мол, мы друг за друга горой. Может, мы не богаты, но вместе мы сила. Живем по совести, своих не бросаем… – Она щелчком отправляет недопитую банку пива на начищенный пол. – Полная мура, вот что я тебе скажу.

И пока Донна Ши бежит на кухню за полотенцами, Мэри Пэт уходит.

Двое мужчин, отирающиеся возле выгоревшего коричневого седана перед ее домом, пусть и в штатском, но однозначно опознаются как полицейские. У того, что повыше и помоложе, бандитские усы и густые бакенбарды. Пышная шевелюра доходит до лоснящихся плеч автомобильной куртки из искусственной кожи, а золотая цепь на шее переливается в свете фонаря. Мэри Пэт готова побиться об заклад, что он минимум трижды пересмотрел «Серпико» с Аль Пачино[25].

Второй – пониже ростом, а неухоженный вид дополняется нездоровой полнотой. Его лицо, по представлению Мэри Пэт, больше подошло бы боксеру или коллектору. Шляпа пирожком, рубашка расходится на груди, а галстук как был завязан набекрень после покупки, так и не перевязывался. Наверняка разведенный, а вечера проводит в одиночестве, с бутылкой и замороженной едой. Впрочем, тут же понимает Мэри Пэт (и немедленно гонит эту мысль), точно так же можно описать и ее саму. Присмотревшись, она дает второму копу лет тридцать пять – сорок – на десять меньше, чем при первом взгляде, но видно, что в какой-то момент жизнь успела его здорово потрепать.

Мужчины демонстрируют ей свои значки. Молодой представляется детективом Притчардом, старший – детективом Койном.

– Мы можем поговорить с Джулией? – Голос у Койна на удивление мягкий и совсем не соответствует внешности.

– Ее нет.

– А не подскажете, где ее найти? – Да и тон его почти учтивый.

– Я не знаю, где она. Сама ее ищу.

– И давно? – резко и без всякого намека на мягкость спрашивает молодой коп.

– Уже… – Мэри Пэт сглатывает ком, осознавая. – Сорок восемь часов.

– Вы заявляли о ее исчезновении?

– Куда?

– Например, в полицию.

– А толку? Только не говорите, будто вы тут же кинулись бы ее искать.

– Без явного намека на преступление? Нет, не кинулись бы, – качает головой старший.

– Ну и смысл тогда заявлять?

Замечание справедливое. Полицейские переглядываются и обмениваются кивками.

– Пригласите нас к себе? – спрашивает Койн.

Мэри Пэт совсем не хочется на глазах у соседей добровольно запускать двух копов в дом. Это все равно что пригласить на рождественский ужин стриптизершу.

– У меня не убрано.

Койн вежливо улыбается, однако по глазам видно, что не верит.

– Вон там есть скамейка, – кивком указывает Мэри Пэт, – пойдемте лучше туда.

Они усаживаются напротив баскетбольной площадки. Колец нет – только столбы со щитами. Стоящие рядом фонари придают ночи мутно-горчичный оттенок. Время от времени над головой, мечась из стороны в сторону, будто подхваченный порывом ветра воздушный змей, проносятся летучие мыши.

– Итак, в последний раз вы видели Джулию… – начинает Койн.

– Джулз.

– Что-что?

– Все зовут ее Джулз.

– А, понял. И когда вы в последний раз ее видели?

– Позапрошлым вечером, около восьми.