Возрождение Феникса. Том 1 - Володин Григорий Григорьевич - Страница 9

Выбравшись из постели, принимаюсь за медитацию. Сначала – местная жива. Так, попробуем разобраться с «колодцами». Психические центры распределяют энергию по всему телу, будто ранцевые генераторы по силовому доспеху. Забавно. Пощекотав мысленно эти источники, нащупываю, как получить приток силы. Ухххх, пошла бодрость. Сна теперь ни в одном глазу. Неплохо для начала. Пока достаточно, а то переутомлюсь, и не хватит сосредоточенности на жар-эфир. Поставлю себе несколько зарубок в памяти. Первая – попробовать обнову в настоящем рискованном бою, а не в песочнице с мальчишками. Здесь у меня надежда на горячих Свиридовых. Второе – полистать какую-нибудь методчику. Одну я видел в родовой библиотеке за авторством некоего Артема Бесонова. Вдруг поможет.

Так, игрушки в сторону. Пора развивать мой основной аргумент в этом мире. Жар-эфир. Из Анреалиума просачиваются лишь крохи, Золотой меч не призвать, но смертельные атаки возможны. Нужен только мощный катализатор – моя кровь, например. Ничего другое пока в голову не приходит.

Канцелярским ножом я надрезаю себе ладонь. Рубиновые капли на ране вспыхивают и превращаются в огненных птиц. Мелкие точно воробьи, они кружат по воздуху вокруг меня. Ммм, ну хоть что-то. Эх, раньше я одной каплей сжег бы пару-тройку бестиморфов. И не тощих болотопсов, а бронированных зеленомордых вдвое больше себя. Да и не тратил я кровь на такие глупости, сам справлялся. Были времена, были сражения… Да вот вчера как раз и были, болотопса за хвост!

Махнув рукой, превращаю воробьев в сгустки дыма. Назову-ка птичек Рарогами, в честь огненных птиц из славянских легенд. Возможно, «воробьи» ими и являются, чем Сварог не шутит, хех. Фантазм берется не с «бухты-барахты», образ оружия создают фантазии людей. Ведь Анреалиум – это Океан Душ, в том числе людских мыслей и чувств. Постимпериус безумно далеко, значит, основой для «воробьев» послужила психическая энергия землян.

Ладно, поплакали над жар-эфиром. Восстановим физиологию. Хватит уже хромать. Чревато напороться на противника не по зубам. Да и банально надоело. Глаза, конечно, станут янтарными, еще что-то, может, поменяется, да и пусть. Объясню матери побочным действием «разогрева» меридиан живы. Случается, что у освоивших «колодцы» изменяется внешность.

Обойдется, думаю. Тем более, Елизавета уже прониклась моим обаянием. Хм, кажется я ее тоже. Никакого конфликта внутренних систем, я на самом деле воспринимаю эту миловидную блондинку как свою мать. Просто потому что тело Арсения так ее помнит. Перезаписать вводные можно, наверное, но достаточно трудозатратно – уйдут часы самогипноза и медитаций по перестройке сознания. А стоит ли? Думаю пару секунд. Что ж, моим целям новые родственники никак не препятствуют, а значит, пускай. Мама так мама.

Сверхрегенерация – это свойство моего духа, измененного биоалхимией. До сих пор я сдерживал себя. Первым делом затягиваю засечку на щеке. Дальше берусь за ногу, наращиваю с нуля удаленную мышцу. Местным Целителям подобное и не снилось. Ампутированные органы они не способны восстанавливать, только заживлять повреждения.

– Барин Арсений, а я думала, вы уже ушли в школу, – возникает на пороге Дося и упирает руки в широкие бедра. – Даже не одеты. Прогуливать вздумали, пока Елизавета Юрьевна на заводе? Ай-яй-яй!

Я хлопаю глазами и оглядываю себя – сижу на стуле в одних трусах. Нога, вроде, больше не болит. За окном ярко светит солнце. Что, в школу? Уже семь утра? Долго же восстанавливался.

Дося продолжает стоять на пороге, демонстративно хмурясь.

– Барин, хватит спать! – требует служанка к себе внимания.

Наконец поднимаю на нее взгляд, и она застывает. Показная строгость на лице мигом испаряется. Забыв про образ воспитательницы, девушка смотрит восхищенно. Значит, позолотели. Надеюсь, только глаза.

– Твои волосы, барин! – Не только.

Я вздыхаю, а девушка молчит, только взирает восторженно большими карими глазами. Вообще, чего это я? Всё ведь прекрасно. К таким взглядам я привык. Для меня это нормально. На Префекта так и должны взирать – самозабвенно, покорно. Значит, постепенно выбираемся из болотопсовской трясины. Значит, на этом теле уже проявился отпечаток моего духа.

– Дось, есть что еще сказать?

– Неа, – растерянно шепчет девушка, слегка качнув русой головой.

– А мне есть, – коварно улыбаюсь перед тем, как нанести сокрушительный контрудар за утренний «наезд». – Дось, ты у нас такая красавица!

Девушка засверкала глупой и счастливой улыбкой. День за окном будто потускнел. А потом карие глаза резко закатываются, и она падает как тряпичная кукла. Я едва успеваю сорваться с места и подхватить служанку за талию и спину.

– Дося! Дося! – тормошу ее и легонько хлопаю по розовым щечкам.

Ну, доволен? Круто пошутил, дуралей? Не взял в расчет… да всего. То, что Дося далеко не Евгениус с крепкими ментальными скрепами, что замуж хочет, что с детства ждет принца на белом коне, что к Арсению не равнодушна. Ей сейчас только не доставало похвалы от златокудрого Префекта в труселях.

– Барин, – шепчет девушка, приходя в себя. – Простите…за неудобства… чой-то поплохело резко…сначала похорошело, будто солнышко озарило…и потом поплохело…

– Молчи, сама ты солнышко, – я выношу ее в коридор.

Натыкаюсь на Феню, которая при виде меня с Досей на руках, с ужасом округляет глаза, хватается ладонями за лицо и пищит на ультразвуке:

– Не-е-е-е-е-ет!

– Тихо! – рыкаю. – Досе поплохело. Бегом за водой, принесешь в ее комнату.

– Уф, поплохело? – тут же облегченно выдыхает рыжая служанка. – Слава Сварогу… то есть, уже побежала!

Радостный топот ее ножек уносится к лестнице, а я несу Досю дальше.

– Куда же вы меня, барин? – хлопает она глазками. – Мне бы убраться в вашей комнате.

– У тебя сегодня выходной. – Прижимаю девушку к груди. – Спишь, набираешься сил.

Она сладко вздыхает, потершись щекой об мою кожу.

– Но ведь в колледж вечером. – Ах, да, девушки еще же и учатся на очно-заочном. На факультете гостиничного и ресторанного бизнеса, вроде.

– Вот до вечера и отдыхай, – ногой открываю незапертую дверь, вхожу в небольшую комнату и кладу служанку на заправленную постель.

А Дося весь путь от двери до кровати задумчиво смотрит на мою ногу. Правую. Тут до меня доходит.

– Барин, а давно вы без трости ходите?

Р-р-р-ра! Ну не Маска я! Не Маска!

***

Сижу я на заднем сидении «Волги», мрачный как туча, и верчу в руках болотопсовскую трость. Не умеешь – не берись. А быть массовкой – вот точно не мое. Походил бы еще с больной ногой, не сломался бы.

Эх, что уж теперь. Обойдется, в общем. Должно. Если что, к чертям всех сожгу и сбегу в Гималаи. Ха. Дважды «ха», Фалгор. Да куда там. Конечно, можешь, но лишишься кучи возможностей, к тому же, раньше за тобой не водились несправедливые казни. Ты не Ворон, не Жаворонок. Ты не эти живодеры. Ты – Феникс! Так соответствуй.

– Сень, мать не обрадуется, когда узнает, что ты школу прогуливаешь, – бурчит за рулем Тимофей. Очень уж он не доволен, но воспротивиться не может. Я не Арсений, умею поставить на место. Только маскироваться не умею, эх.

– В школу завтра, – отмахиваюсь. – Сегодня на завод. Мама дала мне полномочия указывать управляющим. Управля-я-яющим, Тимофей. Про себя смекнешь сам?

– Заткнуть меня хочешь? – обижается верный слуга.

– Нет, – качаю головой. – Но мы с тобой оба мужчины, Тимофей. Так и разговаривай со мной по-мужски, а не как с ребенком. Если я пропускаю школу, значит так надо и точка. Мы договорились?

– Договорились, Арсений Всеволодович, – после нескольких секунд обдумывания говорит водитель. – Только почему мы сейчас едем не на завод, а в бутики?

– Должный имидж – часть работы руководителя, Тимофей.

– Странный ты какой-то, Сень, – повторяет пройденное слуга. – Но мысли и правда правильные. Будто бы.

Деньги Свиридовы уже перевели, так что можно с чистой совестью немного потратиться. Имею право. Это не мамины подачки, а лично мой заработок. Двести тысяч рублей… не будем вспоминать мою сокровищницу, заполненную великолепными статуями, драгоценностями и артефактами. Несметные богатства в прошлом. Отныне радуемся каждому рублю, Фалгор.