Его М.Альвина (СИ) - Черничная Алёна - Страница 19

Я плохо соображаю, совсем не дышу и практически не стою на ногах. Моя опора – это бесконечный поцелуй и горячая ладонь, которая скользит по шее вниз, огибает вырез футболки и без труда находит под тонкой тканью затвердевший сосок. Данил бесцеремонно обводит его пальцами и мучительно выдыхает мне в рот стон.

И только это меня отрезвляет. А еще нас обоих быстро приводит в чувство резко распахнувшаяся дверь за спиной Данила, которая едва не влетает в него.

– Ау, Дан, ну, ты где? – Басит незнакомый голос на пороге спальни.

Данил с шипением выпускает меня из своих рук.

– Вон отсюда! – рычит он, и его кулак тут же с размаху впечатывается в дверь, захлопывая обратно ее с таким стуком, что вздрагивают стены.

А на меня, наконец, обрушилось оглушающее понимание, ЧТО только что произошло. Я отталкиваю Данила от себя так сильно, как только могу, а он просто безвольно отшатывается назад.

– Аля… – как сквозь туман слышу его голос.

Виноватый, растерянный и хриплый до мурашек. Понимаю, что Данил сам с трудом может объяснить себе, что это было. Я не нахожу смелости поднять на него взгляд, а в груди начинает саднить так, что хочу сползти к полу по стеночке и зарыдать в голос. Но только не здесь.

И в этот раз меня никто не останавливает. Вылетаю из спальни, просто по памяти нащупывая очертания дверей, углов и шкафов, потому что глаза застилает соленая пелена. Мне уже плевать на чужих людей, тусующихся в этой квартире. Я хочу сбежать отсюда поскорее, потому что мои губы все еще чувствуют те поцелуи и укусы, а тело хочет обратно в его руки… Только голова понимает, что я сделала дичь. Неправильную и опрометчивую.

Не трачу время на завязывание ботинок, а просто надеваю свои тканевые балетки, стоящие у порога. Хватаю с вешалки тонкую ветровку и ключи, торчащие в замке. Под дикий гогот чужих голосов, доносящийся из недр гостиной, я выскакиваю за дверь, не забыв при этом громко хлопнуть ей.

Рвусь к лифту, в панике жму кнопку вызова, даже не надеясь, что его кабинка тут же распахнется передо мной. Но каким-то чудом она оказывается именно на нашем этаже. Заскакивая внутрь, я не знаю, куда убегаю и зачем. Мне просто нельзя в квартиру пока ОН там. Он послал меня, а потом я показательно под него и прогнулась.

– Стой! – Слышу рев голоса с лестничной клетки и дрожащими руками изо всех сил бью по кнопке первого этажа, как будто это может спасти.

Лифт закрывается ровно с такой скоростью, что я все-таки успеваю увидеть растерянные глаза Данила и его расцарапанную мной же шею. И все это за сотые доли секунд до того, как нас отделяют друг от друга стальные двери.

– Мальвина! – От удара по ним с той стороны, я отшатываюсь к холодной стене тесной кабинки и медленно стекаю по ней вниз, пряча лицо в ладони.

Боже, кажется, я влипла…

Ледяные капли противно бьют в лицо. Мне даже и плакать не нужно. За меня это отлично делает дождь.

Я уже достаточно далеко от дома Кристины, чтобы успеть промокнуть до костей. Меня не спасает даже ткань ветровки и капюшон, натянутый по самый лоб. Я просто сбежала, куда глаза глядят. Бежала, пока не перестали преследовать галлюцинации, что слышу сзади себя его голос и шаги. А, может, это была и не игра воображения? Данил действительно пытался меня догнать. Или мне так хотелось…

Как только распахнулись двери лифта на первом этаже, я, не чувствуя асфальта под собой, пропитанного дождём, даже не обернулась и рванула вслепую через дворы. И уже около часа шатаюсь по ним, даже не думая, куда иду.

Мои мысли заняты лишь тем, что произошло между мной и Данилом. А ведь между нами априори ничего и быть не должно. Снова всхлипываю, а моя нога проваливается в неглубокую лужу. Холодная вода до судороги сжимает ступню и заставляет проникнуться к себе еще большей жалостью.

Да, я жалкая. По-другому и не назовешь. А еще глупая и бесхребетная дура.

Я расклеилась, растеклась и размазалась лишь от одного его взгляда… прикосновения… поцелуя… стона… запаха… Мне стыдно! И теперь теряюсь не только по безлюдным улочкам, но и в этой лавине чувств, придавившей меня по самую голову. Меня с ним ничего не может связывать, кроме общего холодильника.

Тогда какого черта я не оттолкнула Данила? Почему на моих губах до сих пор его дыхание и меня не выворачивает наизнанку от этого. Лишь приятно горит где-то под ребрами, сжимается сердце, переставая выдавать ровный ритм.

Данил чужой. Непонятный. Он ясно сказал, чтобы я держалась от него подальше. А меня трясет и знобит лишь от одной мысли о нем. Я знаю, как могут держать его руки, как пахнет его кожа и каков на вкус его поцелуй. И теперь совершенно не имею представления, что с этим делать… Как мне вести себя дальше?

И ведь даже сейчас я веду себя, как идиотка, потому что просто стою посреди темной улочки мокрая и замерзшая. Без телефона и денег. В кармане только ключи от квартиры. По мне водопадом льется дождевая вода, а в моих балетках уже хлюпает океан. Много ли ума надо, чтобы устроить себе вечерний променад по такой погоде?

И все из-за него! Данил распотрошил мою такую понятную, тихую жизнь, навел в ней свои порядки. И теперь мне приходится обнимать себя за плечи, дрожать и всхлипывать, продолжая топтаться у края широкой лужи, в которой практически не отражается тусклый свет фонарей. И вот куда мне дальше? Домой? Посмотреть еще раз на то, как блонди виснет на его шее, украшенной моими следами от ногтей?

Или снова услышать: «Отлипни, Мальвина!».

Внутри все переворачивается. Это было так мерзко и ядовито, что я ожидала чего угодно, но только не его губ на своих губах. За что он так со мной? Я ничего ему не сделала… всего лишь…

О Боже. Я всего лишь изумительная дура!

Но парочка нестерпимо холодных порывов ветра все-таки заставляют меня вернуться к дому Крис. Сколько по улицам не шатайся, а идти мне больше некуда. И не так, как некоторым, трагично заявившим об этом совсем недавно.

Квартира погружена в темноту и тишину, а на пороге нет ни чужой обуви, ни уже знакомых брендовых кроссовок. Здесь только я и остатки сладко пахнущего кальянного дыма.

Обветренные, мокрые пальцы вжимаются в ладонь. Я промерзла до наноатомов, но меня кидает в жар от злости.

Данил ушел. Не опять! А снова!

Поцеловал, заставил почувствовать себя конченой идиоткой и испарился. А на что я собственно рассчитывала? Что здесь меня будут ждать на пороге и с караваем?

Яростно громыхаю нижним и верхним замком и не забываю повернуть внутреннюю щеколду. Пусть теперь Данил целует наглухо закрытую дверь, а не меня.

Стаскиваю с ног уже не балетки, а просто раскисшие тряпочки. Стопы промерзли настолько, что даже холодный ламинат кажется спасительно горячим.

Не заглядывая больше ни в какие комнаты и не включая свет, просто прячусь в своей спальне. Я хочу залезть в берлогу под одеяло. Прям с головой, чтобы не знать и не слышать, когда соизволит вернуться Данил. И вообще, мне нужно… Нет, я должна перестать думать об этом.

Мерзкие ветровка, футболка и джинсы с трудом отлипают от моего тела. Меня начинает бить крупной дрожью, даже стук зубов оглушает. Я раздеваюсь и не дышу. Боюсь, что в спальне будет пахнуть его парфюмом, а на сегодня уже достаточно триггеров.

Вопреки здравому смыслу не спать с открытым окном, когда на улице далеко не лето, я оставляю его распахнутым настежь. Дрожащие руки и ноги уже с трудом слушаются, пока я расправляю кровать. И, лишь свернувшись в коконе одеяла, наконец, решаюсь сделать нормальный вдох.

В комнате пахнет осенью… но главное не им.

– Аля, ау… Ты меня слушаешь? – Получаю болезненный удар по своей ноге под столом.

Меня выдергивает в мир шума из голосов и перезвона тарелок-вилок. Недовольно наморщив курносый нос, Анька смотрит на меня и хлопает ресницами. Я вздыхаю и виновато приподнимаю уголки губ.

– Прости. Голова болит сегодня.