Шестой прыжок с кульбитом (СИ) - "Сербский" - Страница 26

— Ты не какая-нибудь, — хмыкнул я. — Ты самая лучшая соседка.

— Ах так? — порозовела девчонка. — Тогда не говорите, что вас не предупреждали!

Голодным кабанчиком она метнулась, чтобы распахнуть высокую дверь.

— Вот это удачно я зашла, — Алена шустро вытащила на стол пластиковую ёмкость с фруктами. — Здесь полно ништяков! Манго, кокос, драконий фрукт… Верка, вдарим по киви?

— Нет, кислятина, — скривилась та.

— А банан хочешь?

— Слишком сладкий, — снова засомневалась девчонка. — Порежь мне гуаву. Она от кашля помогает, и еще там полно витамина «Ц».

— Ты кашляешь, бро? — в голосе Алены послышалось беспокойство. — Эй, тебе нельзя болеть!

Покончив с бельем, Вера уселась за стол:

— Я потому и не болею, что постоянно гуаву ем. Ты бери, не стесняйся. Дед часто таскает.

Алена пригорюнилась:

— Везет тебе, разлучница. Два Антона, и оба не мои! Всё соседка кучерявая себе захапала.

Вера вспыхнула, но та ее осадила:

— Да ладно, не кипишуй. Проехали.

— Вокруг шум, но все ништяк? — уточнил я позицию. Так, как ее видела группа «Каста».

— Всё норм, — Алена захрустела гуавой. — Только меня никто не любит. И никто не балует.

Неожиданно она продекламировала с выражением:

В моей душе скребутся кошки.

Наверно там у них лоток.

Наверно он уже заполнен,

И скоро надо выносить.

— Погоди, а как же поклонники? — усмехнувшись, я почистил манго и высыпал кубики в тарелку Веры. Этот оранжевый фрукт полезен беременным женщинам и похмельным мужчинам.

— Да какой от них толк? — Алена скептически поджала губы. — Поклонники лежат штабелями, вздыхают, и цветочки тянут в истоме. Фигня, короче. А друзей у меня нет — вот таких, чтоб на всё ради меня. Анька, зараза, постоянно занята, редко ублажает. А ведь я так люблю покушать ништяки! — жевать при этом горе она не забывала.

— Может быть, вина? — осторожно предложил я.

Царственным жестом Алена кивнула головой, и я вытянул руку. В раскрытую ладонь упала крохотная бутылочка «Пауль Сапин шардоне». Легкое вино формата мини, емкостью 0,2.

— Благодарю вас, — она снова великосветски кивнула, придвигая стакан. — Сухое белое с нотками цитрусовых? Ништяк.

Между тем Вера взяла себя в руки, не взорвалась. Успокаиваясь, она выпустила воздух через зубы.

— Ну, ты же не беременная, — резонно заметила она, закидывая в рот дольку фрукта с запахом клубники и айвы. — Макай в мед, это полезно от астмы.

— Но у меня нет астмы! — едва не поперхнулась Алена.

— Вот и не будет, — Вера разрезала очередной плод гуавы. — Кстати, слово «ништяк» в переводе с еврейского означает «мы успокоимся».

— Это точно, — кивнула Алена. — Я вот манго еще попробую, и сразу успокоюсь.

Дослушать девичий треп мне помешала эсемеска. Пришла она от Лизаветы, и была лаконична: «Ты где? Давай сюда, ты срочно нужен».

Елизавета обнаружилась за столиком, что стоял в тени у дома, под пальмой. Она занималась знакомым делом, вкушала плод гуавы. В шелковом халатике с драконами и с короткой стрижкой, выглядела Авдеева неплохо. Такое впечатление обычно производят женщины, не слишком обремененные хлопотами. И никаких проблем ее загорелое лицо не выражало. В условиях тревоги себя так не ведут, поэтому я выдохнул.

Рекса взял с собой так, на всякий случай. Кабан не только здоровый, но очень умный — опасность чует лучше меня. Рекс понюхал воздух, оценивая обстановку. Потом лизнул коленку Лизаветы, та взвизгнула. А пес радостно гавкнул, что означало «всё ништяк».

— Иди, гуляй, — разрешил я.

Еще раз рявкнув для порядка, Рекс усвистал купаться. Вскоре послышался гулкий взрыв — это он рухнул в бассейн. Пес здесь не первый раз, и горячая вода бассейна ему нравилась больше теплого моря. Правда, сушить собачку потом придется в доме, но ничего, Вера потерпит. А ночевать Рекс будет на веранде, там ему старый матрац постелен.

— Так-так, — молвила Лизавета сладко-ядовитым тоном. — Явился, милый мой? Присаживайся. Ягоды, фрукты?

— Лучше сока, — стирая пот со лба, я отмахнулся. Пить захотелось моментально, жарило здесь неслабо. — Только со льдом!

Прибыл я сюда, в чем был: в шортах и майке. И в шлепанцах. Рабочая одежда отлично годилась для пляжного образа.

— Как жизнь, Бережной? — бросила Лизавета между делом, ковыряясь в сумке-холодильнике у ног.

— Ничего, — пожал я плечами. — Скучать некогда.

— Счастливый, — она поджала губы. — А я скоро на стенку полезу. Загнал, блин, в ссылку на край земли. Тоска смертная, ей богу. Словом на английском языке не с кем перекинуться, все соседи в ресторане говорят по-русски. Как будто в Саратов вернулась!

— Послушай, милая, — начал заводиться я. — Мы же вроде обо всем договорились.

— Да, но скоро будет месяц, — вскинулась она. — Ты мне уже третий срок в этой тюрьме продлеваешь! Туристка-рецидивистка, блин.

— Лиза, потерпи, — задавливая раздражение, я старался быть убедительным. — Домой тебе нельзя, а для новой работы я готовлю почву.

— Какую еще почву, Бережной? Готовит он, ага. Я тебе не саженец! Там вырвал, сюда посадил?

— Но Лиза…

Договорить она не дала.

— Бережной, не юли! Хватит тянуть кота за вымя, — Авдеева бухнула передо мной второй стакан сока. Между прочим, очень кстати. — Переходи к сути сюжета. Что надумал?

Пришлось выкручиваться снова:

— Милая, в ближайшие дни завершу старые дела, и наступит полная ясность.

— Какие могут быть дела у пенсионера, Бережной? — хмыкнула она.

В этом сгустке иронии была вся Авдеева. У нее всегда есть готовность к конфликту, и повод для конфликта не нужен, он найдется сам. Поговорить о моих делах у нее раньше времени не было, другие заботы одолевали. И вот теперь время нашлось.

— Работаю в больничке. В смысле, халтурю.

— Старые пылесосы чинишь?

— Можно и так сказать. Пенсия у меня хорошая, только маленькая. Подрабатываю, старье из руин поднимаю. Моторы чищу, сосуды… В смысле, электропроводку. Потом дома дела — надо мамаш кормящих кормить. И деток подкармливать.

— Чего? — в недоумении она уставилась на меня.

— Щенки у меня. И котята. Ничего, скоро раздам.

— Так ты еще и собаковод-кошатник? — протянула она ехидно. — Однако.

— А что такого? — я пожал плечами. — Так вышло.

— Ладно, только учти: если твой кобель придет сюда отряхиваться, то придушу тебя.

— А меня-то за что?

— Все мужики кобели. А ты их главарь!

Потрогав мозоль на правой ладони, я поморщился. Третий день всё некогда сгонять в пункт выдачи заказов, где меня дожидается посылка из Китая. А в ней лежит чудесная американская вещь, электрическая отвертка «Блэк энд Декер». Замотался с кучей дел, жить некогда. И тут еще Лизавета, пила электрическая. Добавив в голос стали, я перешел в наступление:

— Говори, зачем звала. Некогда мне!

Авдеева резко сбавила обороты. Понимает, что иногда перегибает палку. Тон сменился жалобным:

— Антошик, выручай. Сделай что-нибудь с этим, — она коснулась моего запястья.

Я дернулся — тряхнуло ощутимо. Но перед этим сверкнула бледная искра. Иллюзий быть не может, видел четко.

— Что это было? — ошарашено пробормотал я. — Ты дерешься током?

— Ужас что творится, — подтвердила она. — Сначала я искрила от металла, прикасаясь к холодильнику или раковине. Но нечасто. Грешила на статическое электричество.

С таким тезисом нельзя было не согласиться:

— Так бывает при синтетической одежде. Покалывает, когда от трения ткань электризуется.

— Ага, — горько кивнула она. — Так электризуется и покалывает, что родную дочь тронуть не могу. Она меня за три метра обходит!

— Так-так, — задумался я. — Босиком пробовала ходить? Заземление, и все такое.

— Так я и хожу! — она показала босу ногу. — Сначала помогало. А теперь и без тапок бью током. Всё, к чему только не прикоснусь.