Ревизор: возвращение в СССР 15 - Винтеркей Серж - Страница 33

Москва. Выставка «Художники Подмосковья»

Лина безучастно бродила по залам выставки, куда притащила её подруга.

– Тебе надо сменить обстановку, – говорила она. – И выражение лица сменить. У тебя на нем написано «Оставьте меня все в покое!» Так нельзя. С кем ты в таком виде познакомишься? Поедем на выставку, потренируешься улыбаться мужикам.

Лина поехала на эту выставку только, чтобы убедиться, что ей совсем не это нужно. В нескольких просторных залах были представлены работы как художников, так и мастеров традиционных ремёсел.

– Картины ещё можно было бы посмотреть, но это… – Лина презрительно сморщилась, глядя на деревянную посуду.

– Значит, в следующий раз пойдём в Третьяковку, – заявила Лидия.

Лучше бы я промолчала, – с тоской подумала Лина.

Однако у витрины с фаянсовыми сервизами обе девушки охотно задержались, почувствовав практический интерес.

Наивно было ожидать, – думала Лина, разглядывая привлекательно выглядящую посуду разнообразной формы и расцветки, – что здесь можно встретить стоящего мужчину, но, хотя бы, глаз порадуется.

Вернулись в Москву, успел только вещи занести, как раздался звонок. Звонил Сатчан.

– Ты дома? – без приветствия спросил он. – Мы сейчас подъедем, Римма лекарства достала.

Не успел ничего сказать, а он уже бросил трубку. Ну слава богу, хоть что-то отвезём в больницу.

Они приехали через полчаса, вдвоём с Риммой. Привезли два наименования лекарств из моего списка. Мама расплакалась опять, успокаивали её все вместе. Галия быстренько чай организовала.

– Что у тебя с Верховным Советом? – спросил Сатчан.

– Проверки до сих пор прохожу, – пожал я плечами.

– Ну, там да, столько согласований, – согласился он. – Как устроишься, сразу Галию к Римме отправляй, как члена семьи сотрудника.

– Да, чем быстрее, тем лучше, – добавила Римма. – У нас диагностика самая лучшая и врачи, – многозначительно посмотрела она на Галию.

– Ой, а мы хотели июль и август в Паланге в Прибалтике провести, – растерянно взглянула жена на меня.

– Море – это очень хорошо, прекрасный способ здоровье укрепить перед родами. Но, врачу-то, всё равно, надо регулярно показываться, – возразила Римма, – Или вы собираетесь два месяца вообще к врачу не ходить?

– Я думал, там на месте договорюсь в местной поликлинике, чтоб Галию наблюдали, – ответил я.

Не стал признаваться, что то, что Галию можно будет вполне легально отправить в Кремлевку, я упустил. Спасибо Сатчану, подсказал.

– Ну, ты давай на работу в Кремль устраивайся, – сказал Сатчан, – а открепиться в ближайшую поликлинику на время отдыха всегда можно. Что там у нас поблизости? В Клайпеде, наверняка, что-то найдётся. Да? – посмотрел он на жену.

– У меня по географии тройка должна была быть, – смущённо пожала плечами Римма.

– Ладно, там разберёмся, – ответил я. – Сначала надо на работу устроиться.

Они засобирались. Проводил их до машины. Деньги за лекарства Сатчаны взять категорически отказались.

Вернулся домой, а за столом мама сидит с круглыми от удивления глазами.

– Ты, правда, в Кремль на работу устраиваешься? – воскликнула она.

– Ну, вроде как, – подтвердил я.

– А что ты молчишь? – ошарашенно спросила она.

– Так, о чём говорить-то? Несолидно. Сначала надо устроиться. Вот, получил бы удостоверение сотрудника канцелярии Верховного совета СССР, тогда бы и похвастался. А пока рано, – обнял я её и поцеловал в щёчку. – Не зря же говорят: не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.

– И у тебя сил хватает молчать о таком, – удивилась мама. – Я бы не выдержала.

– Жизнь научила, – улыбнулся я, начиная собираться. Решил сразу лекарства в Бурденко отвезти. В реанимации и двенадцать часов имеют значение. – Не зря же говорят: счастье любит тишину.

– И то верно, – согласилась мама. – Когда только тебя жизнь научить успела! Но молодец, сынок, что так рано умные вещи понимаешь. Куда ты собираешься?

– Лекарства Инне отвезу.

– А тебя пустят? Поздно же уже?

– У меня есть универсальный пропуск, – показал я маме трояк.

– Как же ты повзрослел в Москве, – вдруг сказала мама.

Улыбнулся ей, чмокнул жену в макушку и поехал в больницу. Знала бы мама, насколько я повзрослел, – думал я по дороге. – Только Москва тут не причём.

Тоже, проникнув внутрь, попытался что-то выяснить о судьбе Инны. На Петра надежды не было, неопытный он совсем еще. Какое там! Мне в такое позднее время совсем не были рады. Только и удалось, что сунуть лекарства одному из тех врачей, что в отделении оториноларингологии в прошлый раз приметил. Тот клятвенно пообещал немедленно их передать, и хвалил меня, что так оперативно достал нужное.

В понедельник мама осталась дома, а мы с женой уехали на учёбу. Так и не сделал маме ещё комплект ключей, оставил ей свои и деньги, рассказал, где у нас рынок. Там можно сделать ключи. Дождётся звонка Ахмада или сама позвонит, и больше делать будет нечего, начнёт ещё опять беспокоиться, о плохом думать. А так, хоть отвлечётся на время. По рынку погуляет.

Перед первой же парой ко мне подошёл Витя Макаров и озабоченно поинтересовался, как себя чувствует моя сестра?

– Сумели достать только это, – вручил он мне две коробочки с лекарствами, – но сказали, что это то же самое, что ты просил. Я в этом не разбираюсь, но, надеюсь, поможет.

– Ой, это Виктория Францевна организовала? – растроганно спросил я. – Спасибо! Кому я должен?

– Да никому. О чём ты? – с недоумением ответил Витя.

Сокурсники с интересом прислушивались к нашему разговору. Занятия ещё не начались.

– Жень, сестра в реанимации, – обратился я при всех к Булатову. – Метнусь быстренько в больницу, лекарства отвезу, прикрой, пожалуйста.

– Не вопрос, – ответил он.

Добрался я довольно быстро. Но снова мне так и не ответили, что с Инной творится. Явно все же что-то накосячили во время кесарева, и молчат, как партизаны, прикрывая хирурга, сделал я совсем неутешительный вывод. Главное, чтобы косяк не слишком большой был… Эх, никаких нервов с нашей медициной не хватает…

Успел вернуться к началу второй пары и остаток дня прилежно отучился вместе со всеми. В большом перерыве позвонил Савостяку, уточнил, что там у нас с рейдом, удалось всех собрать на сегодня?

г. Москва.

Илья заверил меня, что все будут, договорились встретиться у проходной первой из двух фабрик в три часа.

Лубянка.

Капитан Румянцев постучал в кабинет полковника.

– Павел Евгеньевич, из секретариата Верховного Совета сообщили, что на этой неделе замначальника отдела кадров, который должен оформлять на работу Ивлева, взял бюллетень и наш человек может, теперь, лично заняться этим делом.

– Отлично, – снял очки и потёр переносицу полковник Воронин. – Передавай, тогда, срочно, их одобренный запрос на Ивлева, а то и так затянули.

– Есть! Разрешите исполнять? – радостно отчеканил капитан, предвкушая удачное завершение задания по вербовке Ивлева.

– Действуй, – разрешил полковник. – Только проследи, чтобы согласованный запрос сегодня же оказался в канцелярии Верховного Совета. Сам понимаешь, не в наших интересах затягивать.

– Есть.

В конце третьей пары меня вызвала из аудитории, прямо во время занятий, Эмма Эдуардовна.

– Павел, – взволнованно начала она, – звонили из отдела кадров секретариата Верховного Совета СССР. Тебя ждут завтра к одиннадцати в отделе кадров, пропуск заказан.

– Неужели? Проверка, наконец, завершилась? Я уж думал, они про меня забыли, – честно признался я.

– Учитывая, куда ты устраиваешься, не удивительно, что это заняло столько времени, – важно заметила она.

Так важно, словно сама в Кремль когда-то успешно устраивалась. Или это удовлетворение от чувства сопричастности?