Клинок архангела (ЛП) - Сингх Налини - Страница 58

— Расплата за преступления, — прошептала женщина-вампир, когда Хонор и Дмитрий прибыли на место происшествия.

Хонор бы не поверила, что женщина так резко изменила мнение, если бы не факт, что лицо Джианы было в ужасных синяках, элегантный шёлк и кружева ночной рубашки были практически разорваны, рёбра сломаны.

— Он посмотрел на меня, — добавила Джиана, потупив взор, — так, как ни один мужчина не должен смотреть на свою мать. — Хонор подумала, что именно это подтолкнуло её к краю пропасти… казалось, кое-что даже самая преданная из матерей не могла принять. Однако ясно, что у Дмитрия другой взгляд на вещи. Дождавшись, пока он снова переключит внимание на неё, Хонор спросила:

— Что ты видишь?

— Дело не в том, что я вижу. А в том, какой чувствую запах. — Вместо того чтобы просить его уточнить, она обдумала все факты и рискнула высказать предположение.

— В его крови было какое-то успокоительное. — Последнего было более чем достаточно, хотя аромат был разбавлен дождём. Дмитрий отрывисто кивнул.

— Это не действие, совершенное в бездумной ярости, а спокойное, холодное, расчётливое. — Его взгляд задержался на Джиане. — Прими во внимание тот факт, что, несмотря на «сотрудничество», она не упоминала о водопропускной трубе, которая обеспечивает скрытый доступ к собственности.

— Материнский инстинкт защиты превзошёл рациональное мышление, — сказала она, играя адвоката дьявола. — Что касается успокоительного, возможно, она лжёт, и он не только сказал или сделал что-то, чего она не могла принять, но и отлично её отделал. Травмированная, она подсыпала что-то в его напиток, подождала, пока он потеряет ориентацию, ослабеет, а затем сделала это. Эймос легко мог прийти в эту часть поместья, даже будучи под действием наркотиков и не совсем в здравом уме. Это произошло менее чем в ста ярдах от дома, и поскольку охранник у входной двери был в отключке, а остальные разбросаны по периметру, никто не мог опровергнуть эту версию событий.

— Правдоподобно. — Взгляд Дмитрия задержался на куче органов, которые всё ещё были розовыми — свидетельство, означающее, что Эймос выздоровеет, если у него есть постоянный запас свежей крови и место, где можно спрятаться. — За исключением того, — продолжил Дмитрий, прерывая мысли Хонор, — что бы здесь ни произошло, это не просто казнь.

Она снова посмотрела на сцену, сознательно отбросив впечатление о Джиане как о любящей матери, доведённой до грани, и сосредоточилась только на фактах. Один из которых — на это всё потребовалось время. Много времени. Потому что органы… были удалены с аккуратной точностью, лежали аккуратной кучкой. Сердце Хонор похолодело от осознания этого, она собиралась повернуться к Дмитрию, когда увидела разорванный и окровавленный кусок ткани, отброшенный на пару футов в сторону.

— У него был кляп во рту. — И, судя по почти чёрному цвету крови, застрявшей в складках, куда не проник дождь, он прокусил себе язык и, вероятно, разодрал губы. Земля, где он был прикован, пропитана таким количеством крови, что казалась более влажной, чем окружающая местность, бледно-розовая роса блестела на хризантемах, свисающих со сломанных стеблей. Вывод был непростым, но его нужно произнести. — Ей понравилось.

— Все признаки этого. — Повернувшись, Дмитрий — изящная тень в чёрных джинсах, ботинках и чёрной футболке, которые натянул во время короткой остановки в Башне, подошёл к Джиане. Хонор заставила себя последовать за ним, хотя её мучила мысль о матери, получающей удовольствие от убийства собственного ребёнка, независимо от того, какое зло причинил ребёнок. Это что-то, что ей просто трудно понять, материнский инстинкт в ней обладал ошеломляющей силой… хотя собственных детей у неё не было.

Тряхнув головой, проясняя её, Хонор остановилась рядом с Дмитрием, который смотрел на, явно измученную, Джиану.

— Ты слишком умна, Джиана, — сказал он мурлыкающе, от чего у Хонор похолодело в душе. Джиана продолжала раскачиваться взад-вперёд, изодранная ночная рубашка прилипла к стройному телу, синяки на лице стали болезненно жёлто-зелёными по мере того, как она заживала. В одной руке она сжимала зазубренный клинок, покрытый коркой засохшей крови, которая не смывалась дождём. Молниеносным движением, которого Хонор не ожидала, Дмитрий вытащил из ботинка острый как бритва нож и сделал вид, что собирается отрезать Джиане голову. Женщина-вампир подскочила и в мгновение ока приняла оборонительную позу, метнув кинжал в Дмитрия. Он бросил его на землю с нечеловеческой скоростью и, схватив Джиану за запястье, приставил острие ножа к её горлу.

— А теперь говори, — приказал он. Взгляд Джианы метнулся к Хонор.

— Помоги. — Такая мука в её глазах, такая глубина печали… а за этим скрытая злоба, которую Хонор пропустила бы, не надави Дмитрий лезвие чуть глубже, заставив Джиану на долю секунды сбросить маску эмоциональной боли.

— Ты создала его, — сказала Хонор с отвращением. — Каким бы ни было его безумие, ты воспользовалась им, чтобы толкнуть глубже. — Лицо Джианы изменилось, и хрупкая красота превратилась во что-то презрительное и насмешливое.

— Он мой сын. — Никаких угрызений совести. — Я могу поступать так, как захочу. — В этот момент Хонор поняла глубину как зла Джианы, так и её интеллекта. У неё хватило предусмотрительности разыграть их с самого начала, её «покаяние» с этими кровавыми наркоманами была дымовой завесой, установленной на случай, если кто-нибудь придёт посмотреть. Даже случись это через месяцы или годы, Джиана показала своё очевидное расстройство, чтобы придать убедительности заявлениям о том, что она ни в чём не виновата, кроме как в том, что слишком сильно любила своего ребёнка… ребёнка, которым она явно всегда готова пожертвовать.

И всё же Хонор была уверена, что любовь Джианы к Эймосу не ложь. Что-то нарушило равновесие — возможно, то, что Эймос не только сорвался с поводка и начал действовать сам, а не как существо Джианы, но и то, что начал привлекать неправильное внимание.

— Он стал бы обузой, — пробормотала она, — мог бы предать тебя. — Окружённая резнёй, которую учинила Джиана — ей нравилось это, — Хонор была убеждена, что руки женщины-вампира были запятнаны гораздо большим злом, чем кто-либо, кроме Эймоса, осознавал. — Он научился у тебя всему.

Вспышка злобной ярости в тёмных, как оникс, глазах превратила догадку Хонор в правду ещё до того, как Джиана сказала:

— Я бы простила, что он забрал тебя — в конце концов, это было интригующее развлечение. — Слова кололи и резали. — Но глупый мальчишка планировал схватить ещё двух охотников после моего предупреждения, чтобы он вёл себя тихо и не попадался на глаза. — Итак, Джиана намеревалась пытать, а затем казнить его. Если бы ей это удалось, смерть Эймоса была бы гораздо мучительнее, чем всё, что Хонор могла придумать… Потому что умер бы, глядя в безжалостное лицо единственной женщины, которая должна любить его без каких-то условий. Женщина, чей рот сейчас изогнулся в мерзкой улыбке. — Мне так понравилось быть доброй к тебе. Я планировала вернуться, чтобы заслужить твоё доверие. Твои страдания были бы слаще, набросься я на тебя.

— Хватит, — сказал Дмитрий, обрывая Джиану, когда она хотела продолжить. — Где Эймос?

— Если бы я знала, предупредила бы охрану? — Без всякого предупреждения Джиана сделала выпад, нацелив лезвие себе в горло, но Дмитрий оказался быстрее, танцующим движением выбив оружие.

— Лёгкой смерти не будет, — сказал он, хватая вампиршу за горло и поднимая. — Ты идёшь к Рафаэлю. — Джиана начала брыкаться и кричать

— Мы подпадаем под твою компетенцию, Дмитрий! Ты должен назначить наказание!

— Сначала мы должны знать всё, что ты сделала. — С этими словами он дёрнул рукой.

Голова Джианы опустилась, тело обмякло, и Хонор поняла, что он сломал ей шею так же, как Джуэл Ван. — Так будет легче транспортировать её, — сказал он, увидев, что Хонор смотрит на него. Жестокость его мира потрясла, но и Хонор не невинная. С момента, как она решила ступить на этот путь, знала, что это не будет лёгкой прогулкой. Это не означало, что она должна принимать всё таким, какое оно есть. — Она бы всё равно попыталась сбежать. — Дмитрий передал обмякшее тело Джианы другому вампиру с приказом доставить в Башню под охраной. — Меня тошнило от её голоса.