Посмотри на меня (СИ) - "Сапфира" - Страница 18

И вот мужчину, который лишил жизни семерых человек и нанёс непоправимый вред ещё одной девушке, ввели в зал. В нём я распознала того, кого видела в воспоминаниях погибших. Несколько месяцев в СИЗО на нём никак не сказались. Он не выглядел раздавленным, осознавшим степень своей вины. На лице человека в наручниках я не разглядела и капли раскаяния. Нет, в противовес моим ожиданиям, он наоборот был спокоен, даже слегка снисходителен к тем, кто пришёл увидеть, как ему вынесут приговор.

И это возмутило меня, взбаламутило самую тёмную часть моей души. Такие люди должны мучиться и умирать, должны полностью познать, каково это, когда убивают не только тело, но и душу, когда разбивают на осколки всё светлое, что могло случиться. И мне недостаточно знать, как несладко придётся ему в тюрьме. Он будет жить, пусть и не самой лучшей жизнью, но всё же жить.

Выступление свидетелей, приведение доказательств — это всё прошло мимо моего сознания. А вот слово, что дали подсудимому, нет. Было мерзко слушать и наблюдать за ним. Он признал всё, что ему приписывали, не раскаялся, но признал. С таким видимым удовлетворением, что меня затошнило. На месте близких жертв, я бы скорее всего не сдержалась.

Но тут призраки, которые всё это время оставались безучастны, в едином порыве двинулись к тому месту, куда посадили этого урода. Окружили его и потянулись руками к мужской голове. Сначала ничего не происходило, мне оставалось только теряться в догадках, ради чего умершие девушки это проделали. Остальные присутствующие могли наблюдать за изменениями, которые начали происходить на их глазах с заключенным. Я основывалась только на том, что слышала. Голос, до того уверенный и размеренный, стал стихать и ломаться, а потом и вовсе затих. Когда призраки перестали закрывать мне обзор, я словно взглянула на другого человека. Он будто бы уменьшился в размерах, куда-то подевалась былая уверенность, и, даже со своего места, я смогла разглядеть, что взгляд его словно застыл. Тут же началась суета, для заключённого вызвали врача, а слушание отложили.

Все были разочарованы подобной развязкой, но покидали зал взбудораженные произошедшим. Я понимала ещё меньше: никогда не видела, чтобы призрак мог каким-то образом воздействовать на материю, не важно живую или мёртвую. Но то, что случилось с «тихоней» явно было дело их призрачных рук. Так что же случилось? За ответом пришлось обратиться к первоисточнику.

Догнав первую убитую девушку, я губами спросила, что они сделали. И она не отказала мне в том, чтобы дать ответ. Точнее, его «показать».

Они запечатали его сознание — иначе мне это сложно назвать. Построили для своего убийцы персональный дом ужасов, но только внутри него самого, из которого он никак не мог выбраться: каждая комната — новый кошмар, в котором его пытают и убивают, после чего он переходит в следующую комнату, с совершенно другой задумкой. Все окна, которые он пытается открыть только манят его свободой, добавляя отчаяния, а двери наружу попросту не предусмотрено. Этот дом — его темница до того, пока физическая оболочка будет продолжать существование.

Когда мне это показали, я почувствовала, как волосы на голове зашевелились. Именно способ нашего общения натолкнул призраков на мысли, что они могут воздействовать на чужой разум. Я никогда до этого с подобным не сталкивалась, но от одной мысли, что они способны на подобное, порадовалась, что не стала их подопытной крысой. Такая изощрённая месть… Возможно, они имеют на неё право, но она оказалась очень жестокой. Смерть дарует освобождение, а такая жизнь — долгие годы непрекращающегося ужаса.

Он так и не пришёл в себя, и, после многочисленных тестов и проверок, маньяка-убийцу заперли в специальном заведении с мягкими стенами. Многие считали, что он понёс своё наказание, даже не зная, как близки к истине. Но я всё же рада, что для меня это осталось позади. И, пусть какая-то кривобокая и мрачная, но всё же справедливость, имела место быть в этом деле.

Нельзя сказать, что мою работу можно отнести в разряд скучных или нудных. Да я вообще, если честно, не могла воспринимать то, чем мне приходилось заниматься, как рутину, за которую я получаю зарплату. Просто были случаи, где всё решалось легко, стоило только приехать на место убийства и поговорить с призраком. И таких было большинство. Не потому, что в полиции у нас работают полные дегенераты, которые не умеют собирать улики, или преступники стали настолько продвинутыми, что не оставляют никаких следов. В делах, доставшихся нашему отделу, а после переданных мне, не было зацепок, по которым возможно без потусторонней помощи распутать клубок. Преступления — это не только убийства, но и кражи, грабежи, самоубийства, покушения, похищения. В каждой категории можно найти множество нераскрытых эпизодов. Но, так как я разговаривала с призраками, то мне редко доводилось заняться делом, где не было хотя бы одного трупа. Неудивительно, что новое задание не стало исключением.

— Вера, зайди ко мне, — попросил Макс, открыв дверь своего кабинета.

Оторвалась от папки, которую изучала в данный момент, и, выехав на кресле из-за стола, направилась в озвученном направлении. Когда я заканчивала последнее задание, а нового ещё не было, то интересовалась теми висяками, которые не смогли раскрыть даже наши специалисты. Парочку убийств уже отложила для более детального изучения, предполагая, что смогу чуть позже снова сунуть в них свой любопытный нос и выпросить себе для расследования.

Проработав в «Тени» несколько месяцев, я уже спокойно воспринимала то, как сюда попала. С ребятами мы хорошо общались, с Таней удавалось соблюдать нейтралитет, благодаря тому, что с моей стороны не было поползновений на её мужчину. Со Скифом тоже всё было нормально. Больше никаких проникновений в мою квартиру он не совершал, пить не тащил, интимных услуг не предлагал. В общем, это было похоже на приятельские отношения: есть определённая дистанция, но нет безразличия друг к другу. И меня это устраивало.

Когда закончилось лето, передо мной встал вопрос, что делать с учёбой. С работы я уволиться не могла — кто бы меня отпустил, переводиться на вечернее, а тем более заочное — не хотела уже я. О том, чтобы бросить, вообще речи не шло. Пришлось совмещать дневное и трудовые будни в отделе. Учитывая, что не во все дни пары нам ставили с самого утра, было два дня и с обеда, уставать я стала намного сильнее. Спасало только то, что на мою голову сваливали не так уж много дел. Ничего, главное пережить этот курс, а на пятом допускается свободное посещение некоторых предметов, в случае, когда студент уже работает.

— Появилось новое дело? — привычно устроилась в ближайшем к рабочему месту креслу.

— Да, сегодня получили материалы, — подтвердил Скиф, барабаня пальцами по закрытой папке. — Остальным его поручать бесполезно, придётся тебе этим заняться.

— Даже так, — протянула, гадая, что же мне предстоит. — И в чём проблема?

— Жертву так и не смогли опознать, — пояснил, почему-то недовольно глядя именно на меня.

Как будто, это я виновата, что личность так и осталась неустановленной. Мне стало вдвойне интересно.

— И? — протянула руку. — Ты мне дело дашь почитать?

— Предупреждаю заранее, там мало приятного, — серая папочка, с лёгкой руки моего руководства, скользнула по поверхности стола и остановилась в пределах досягаемости.

— На картинки с котятами я и не рассчитывала.

Каких только ужасов не увидишь на некоторых фотографиях, поражаясь откуда в людях столько жестокости, чтобы творить подобное. К этому сложно привыкнуть, но относиться спокойнее возможно, если сильно не задумываться.

Да, убийца постарался, чтобы девушку никто не смог опознать. Тут читать-то противно, что говорить о снимках с места преступления. Жертва девушка, лет двадцати восьми и, за исключением того, что она белая и темноволосая, эксперты сказать ничего не могут. Её тело не просто изуродовали, такое чувство, что убитую пытали, и довольно долгое время, а после выбросили, словно сломанную куклу.