Веспасиан. Фальшивый бог Рима - Фаббри Роберт - Страница 48

— И что такого ты сделал? — спросил Корбулон, потягивая вино.

— Тебя это не касается, — резко ответил Сабин, увидев, как в сад, в сопровождении раба, вошли два дородных, лысых немолодых человека.

Кровь тотчас же отлила от его лица, сам он поспешил вскочить на ноги.

— Прим и Терций! — пролепетал он, подходя к ним и предлагая руку. — Что привело вас сюда?

— Записка высокородной Антонии, сенатор Сабин. Она хотя и была весьма некстати, но отказать мы не могли, — ответил тот, что был чуть постарше, беря его под руку. — Судя по документам, которые она попросила захватить с собой, вы не должны удивляться, увидев нас. — С этими словами он поставил на стол кожаную сумку и коротко кивнул Гаю и Корбулону. — Рад вас видеть, сенаторы Поллон и Корбулон.

— Добрый день, Прим и Терций, — ответили те, вставая, пока Сабин приветствовал того, что помладше.

— Господа, это мой брат Веспасиан, — произнёс Сабин, когда все снова сели. — А это Прим и Терций Клелии — банкиры с Форума.

Разговор за столом не клеился. Все ждали, когда, наконец, распахнётся чёрная лакированная дверь. Любые попытки вести светскую беседу разбивались о нежелание банкиров её поддержать. Братья предпочли заняться делом: просматривали свитки и, вынув из сумки Прима абак, уточняли цифры. От вина братья тоже отказались. Веспасиан пару раз поймал на себе их взгляды. Интересно, Нарцисс, когда аннулировал расписку, упоминал в разговоре с ними его имя? Вскоре клацанье деревянных шаров абака уже начало его раздражать.

В конце концов, заветная дверь отворилась, и в сад, сопровождаемая Иродом, шагнула Антония. Вид у неё был довольный. Следом за ними показался и Палл.

— Господа, спасибо, что дождались меня. Если вы не против, мы доведём наш разговор до конца здесь, — произнесла она, садясь, и дала знак Ироду, чтобы тот следовал её примеру. — Надеюсь, что Секунд в добром здравии.

— Он всегда при деле, домина, — ответил Прим.

— Отлично, я рада. Вы захватили с собой то, о чём я вас просила?

Порывшись в сумке, Прим извлёк из неё три свитка и положил их на стол. Антония взяла один из них и быстро пробежала глазами.

— Ирод, это банковская расписка на полмиллиона денариев.

Ирод с вожделением посмотрел на свиток.

— А это, — продолжала Антония, беря второй и помахав им у Ирода перед носом, — копия купчей на зерно, которые ты приобрёл у Сабина, а также удостоверение права собственности, подписанное тобою и Сабином. Насколько я понимаю, братья желают передать эти бумаги мне, зная, что они нарушили закон, взяв комиссионные при сделке, которая касалась спекуляции зерном.

— Мы проявили преступную близорукость, — подтвердил Прим.

— Которую я буду только рада исправить, — положив свиток назад на стол, Антония повернулась к Сабину. — Твои экземпляры, Сабин.

Сабин протянул ей документы.

Антония с обезоруживающей улыбкой повернулась к Ироду.

— Итак, Ирод, твои экземпляры — последнее, что связывает это зерно с Сабином, — с этими словами Антония вернула банковскую расписку братьям Клелиям. Те поставили на ней свои подписи, после чего она вернула её Ироду. — Это зерно стоит гораздо меньше, нежели указанная здесь сумма. Думаю, в твоих же собственных интересах произвести этот обмен.

Корбулон открыл было рот, чтобы возмутиться. Однако Антония резко вскинула левую руку, призывая его к молчанию.

Ирод взял банковскую расписку.

— Как только я вернусь домой, я пришлю моего вольноотпущенника Евтиха, с моей копией купчей и удостоверением права собственности. Теперь это твоё зерно.

— Равно как и твоя преданность, Ирод, если ты всё ещё мечтаешь увидеть Иудею в качестве союзного царства, а себя — её царём. Но это мой дар, а не Макрона.

— О, теперь я это вижу. По пути сюда я проследовал через Форум. Похоже, Поппей умер в тот день, когда у него должны была состояться некая сделка с твоим сыном, — сказал Ирод и обвёл глазами сидящих за столом. — Не знаю, как ты этого добилась, однако смею предположить, что сделка не состоялась, и Макрон более не в состоянии предложить то, что мне нужно.

— Я не имею к этому ни малейшего отношения, Ирод. И любые голословные обвинения в мой адрес я советовала бы тебе оставить при себе. — С этими словами Антония взяла со стола третий свиток. — Макрон не в состоянии отменить твой долг мне, который, стоит мне напомнить о нём, вновь вынудит тебя искать убежище в пустыне. Причём на этот раз, уж поверь мне, ты оттуда не вернёшься.

— Как всегда, высокородная матрона, мне было приятно иметь с тобой дело.

— Ты хочешь сказать, с моими деньгами.

— Не стану отрицать, — с улыбкой ответил Ирод.

— А теперь вон из моего дома.

— С превеликим удовольствием. — Ирод поднялся на ноги и отвесил галантный поклон. — А вам всех благ, господа.

Прежде чем ему уйти, Антония помахала у него перед носом долговой распиской.

— Не забывай, Ирод. Это всегда будет при мне.

— Дражайшая матрона, мои уста запечатаны, — бросил он через плечо и зашагал через сад, помахивая банковской распиской.

Антония повернулась к банкирам.

— Прим и Терций, я знаю, что могу полагаться на вашу порядочность.

— Мы имеет дело с цифрами, домина, а не со слухами, — отвечал Прим.

Тем временем его брат встал из-за стола и сложил в сумку свитки и абак.

— Что весьма мудро с вашей стороны. Цифры — куда более надёжная вещь, особенно тогда, когда слухи касаются вас самих. Кстати, как там наше другое дело?

Прим достал из складок тоги ещё один свиток — четвёртый — и протянул его Антонии.

— Это последний из документов, о которых ты просила нас, домина: наш экземпляр свидетельства права собственности покойного господина по другой сделке, которая заинтересовала тебя. Ты должны понимать, что это скорее исключение из правил.

— О да, равно как и десять процентов комиссионных от незаконной сделки по продаже зерна. Что лишь благодаря моему доброму отношению к вам останется между нами.

— Прими нашу скромную благодарность, домина. Учитывая обстоятельства, мы не станем присылать требование на гонорар.

Антония развернула свиток и с довольной улыбкой пробежала его глазами.

— Твой шаг будет оценён по достоинству, Прим. Мне известно, какие чудеса ты умеешь проделывать с арифметикой, когда дело касается подсчёта ваших гонораров.

— О, никаких чудес, домина. Мы всего лишь банкиры.

Кивнув на прощанье остальным гостям, братья Клелии удалились.

— Благодаря тебе, Сабин, это было весьма дорогое удовольствие, — сказала Антония, как только их шаги стихли. — Впрочем, катастрофы не произошло.

Сабин залился краской и пристыженно склонил голову.

— Эдил, спекулирующий зерном! — взорвался Корбулон, и его аристократическое лицо исказилось гневом. — Я должен немедленно об этом доложить!

— «Должен» ещё не значит, что ты это сделаешь, мой дорогой Корбулон, — проворковала Антония. — Какая от этого польза?

— Но ведь он пытается пробиться в преторы! Содеянное им идёт вопреки всем правилам, которые определяют поведение сенатора!

— А твой собственный поступок сегодня утром? — бросила Антония. — Хватит изображать из себя отца-основателя республики. Сабин совершил весьма дорогую ошибку, но я исправила её единственным доступным мне способом, который защитит нас, зато навредит Ироду. Думаю, он всё равно поговорит с Макроном, я же приложу все усилия к тому, чтобы этого не произошло. Палл, приведи к нам Евтиха, как только тот придёт сюда.

— И ты можешь поклясться? — спросила Антония, сверля грека взглядом. Она положила оба свитка, которые тот принёс от своего хозяина, на стол, рядом с горкой золотых монет.

— Да, домина, — отвечал вольноотпущенник Ирода. — Мой господин сказал твоему внуку Калигуле: «Эх, вот если бы старик поторопился и умер, а ты занял его место». Я как раз вёз их обоих в колеснице Ирода и всё слышал.