Нечестивый город - Финней Джек - Страница 12

• Предыдущая
• 12/28
• Следующая

Я спросил у Вика Руиза, кто эти сумасшедшие старцы.

– Сударь, – ответил он, – то, на что вы теперь с изумлением взираете, именуется Союзом Престарелых. А теперь попробуйте угадать, ради чего они создали свою организацию.

– Деньги, – догадался я.

– Сударь, вы сегодня необычайно проницательны. Конечно же, деньги. Деньги. Деньги – это все. Деньги – первый принцип. Деньги – великий перводвигатель. Деньги – божество сынов и дочерей Хейлар-Вея. Да, вы совершенно правы. Эти пожилые люди объединились, чтобы получить деньги. Они требуют пенсий, по двести драхм в месяц на человека, и теперь еще одна загадка, сударь; на основании чего они требуют себе пенсий?

– Трудно сказать.

– Конечно, на основании своего возраста, сударь, чего же еще? Они никогда не были героями. Они ничего не совершили, только выполняли распоряжения других, более способных. Они просто заполняли Хейлар-Вей и всегда были лишь обузой для города, и теперь эти люди требуют пенсий. Они объединились в огромную организацию, постоянно устраивают митинги, пишут в газеты, угрожают политическим деятелям: они тратят свои жалкие сбережения, надеясь сорвать хороший куш, подписывают миллионы воззваний, и не знают ни минуты покоя. Посмотрите, сударь, как они бредут нетвердой походкой по многолюдной улице; и уже на пороге смерти из их глоток вырывается последний душераздирающий вопль; «Дайте денег! О, дайте нам денег!» Боже, они даже придумали свою философию.

– Философию?

– Да, сударь. Философию. Они утверждают, что получив свои пенсии, тут же начнут их тратить, и мы, более молодые люди, должны будем работать как шальные, чтобы удовлетворить их потребности.. Такая бешеная работа приведет город к неслыханному процветанию и избавит нас от безработицы. Мы даем им деньги на приобретение продуктов нашего труда; а они радостно и беззаботно тратят эти деньги, чтобы мы всегда были при деле.

– Скверная история. И власти не предпринимают никаких мер?

– Видите ли, сударь, тот самый молодой политик, о котором я вам уже говорил, разработал план для решения этой проблемы. План получил название «Взашеификация» и предусматривает арест всех престарелых и выдворение их за пределы города. Многие высказались в пользу плана Взашеификации, сударь. Они утверждают, что проблема престарелых не имеет другого решения, и молодой политик, автор плана Взашеификации, достоин возглавить кабинет министров.

– План «Взашеификации» очень похож на план Вышвыризации, – заметил я.

– Да, – подтвердил Руиз, – у них есть общие черты. Оба плана очень хороши. Я их полностью поддерживаю.

– Но поддерживают ли жители Хейлар-Вея план Взашеификации? – поинтересовался я.

– О, конечно. Несколько месяцев назад один из крупнейших еженедельников провел опрос общественного мнения по этой проблеме, и, когда голоса были подсчитаны, выяснилось, что лишь семь миллионов человек несогласны с планом, тогда как двадцать три миллиона его поддерживают. Специалисты проанализировали результаты голосования и убедительно показали, что семь миллионов противников плана – это члены Союза Престарелых и их ближайшие родственники.

Мы сидели в такси и долго, долго ждали, пока Союз перейдет Калле Гранде. Я обнаружил, что в нашей машине есть радиоприемник, и от нечего делать стал крутить ручки.

Сначала слышались только шум, треск и визг, потом я уловил обрывок какой-то мелодии и крутанул более решительно. В ту же секунду из приемника полилась красивая, звучная и энергичная речь, в каждое слово произносилось четко и с самой убедительной искренностью. «Лжец и предатель! – вешал чудесный голос. – Негодяй и мошенник! Злодей и развратник! Ублюдок и сукин сын!..»

Я вопросительно посмотрел на Вика Руиза.

– Это один из хейларвейских проповедников перечисляет недостатки какого-то политического деятеля, – пояснил он.

– Он, кажется, не стесняется в выражениях, – заметил я.

– Нисколько не стесняется, – согласился Руиз. – Покрутите еще, сударь, и попробуйте поймать органную музыку. Примерно в это время иногда передают Баха вместе с рекламой туалетной бумаги, – я только забыл, по каким дням.

Я снова взялся за ручки и через минуту действительно наткнулся на финал фуги ля минор. Дут-ди – да, – звучала фуга. – Дут-да, дут-да, дут-да-ди-да-а! – Но она вскоре прервалась, и началась реклама.

– О, выключите эту гадость! – воскликнул Руиз, и я удовлетворил его просьбу.

Потом процессия Союза Престарелых закончила наконец переход улицы, и дорога освободилась. Водитель завел мотор, включил максимальную передачу, и мы снова неслись на скорости сто семьдесят две мили в час.

Но не проехали мы и двадцати минут, как водитель опять резко нажал на тормоза, мы опять почувствовали запах горелой резины, и машина остановилась. В очередной раз мы выглянули из окна, и в очередной раз Калле Гранде пересекала огромная процессия, растянувшаяся по меньшей мере на версту от одного тротуара до другого. Участники процессии несли факелы, рекламные щиты и транспаранты; они беспрерывно пели и выкрикивали лозунги.

Я снова вопросительно взглянул на Вика Руиза.

– Сударь, перед вами Национальная Федерация Безработных, – сказал Руиз.

– Они хотят денег? – спросил я.

– О Господи, конечно!

– Они проводят митинги, произносят речи, угрожают политикам, распространяют листовки, пишут в газеты, готовят заговоры и устраивают марши?

– Да, сударь, именно так они поступают.

– И существует план решения этой проблемы?

– Да, сударь, существует.

– Его разработал тот самый молодой политик?

– Да, сударь, именно он.

– Как называется этот план, господин Руиз?

– Он называется Ultima Ratio Regum 1, сударь.

– И он предполагает арест и выселение Безработных?

– Нет, сударь, он предполагает их истребление.

– И семь миллионов человек выступают против этого плана, а двадцать три миллиона поддерживают его?

– Совершенно верно, сударь.

– Послушайте, господин Руиз, я не очень силен в математике, не могли бы вы разъяснить мне эту ситуацию: семь миллионов человек выступают за то, чтобы дать деньги Ветеранам, еще семь миллионов – за то, чтобы дать деньги Престарелым, и еще семь миллионов – за то, чтобы дать деньги Безработным. В каждом случае двадцать три миллиона выступают против. Сколько же всего человек получается, господин Руиз?

– Не знаю, сударь, – признался он. – Я знаю только одно: мы должны поторопиться с нашей вакханалией.

– Почему?

– Потому что тигр рыщет по Хейлар-Вею.

– Ладно, – согласился я, вытягивая ноги и откидываясь на спинку сиденья. – Это мне вполне подходит. В конце концов я всего лишь гость в вашем городе, меня не интересуют проблемы ваших Престарелых, Безработных и Ветеранов. И какое мне дело до тигра, который тут рыщет? Он не имеет ко мне ни малейшего отношения. Меня интересует одно: хорошо провести сегодняшний вечер. Я всего лишь случайный странник, посторонний, и хочу только развлечься. Давайте же поспешим с нашей вакханалией!

И я взял переговорное устройство и крикнул водителю:

– Скорее! Скорее!

Потом, вспомнив кое-что из своего личного опыта, я сказал своему спутнику:

– Вакханалия или развлечение, что, собственно говоря, одно и то же, имеет некоторые общие черты во всем мире. Главные его компоненты – вино и женщины. Я не в силах передать вам, господин Руиз, как дивны были упоенные вином женщины Абалона – моей маленькой родины, – и как весело я там проводил время. Если этот огромный, чудовищный, нечестивый город подарит мне более яркие впечатления – тогда это поистине волшебный город.

Потом я снова стал расспрашивать Руиза про девушек, к которым мы ехали, и он начал мне про них рассказывать.

– Одну из них зовут госпожа Шмаль, а другую – госпожа Швакхаммер. Вам лучше будет сопровождать госпожу Шмаль. С ней вы, вероятно, быстрее сойдетесь. Она неиссякаемый источник веселья, может поддерживать приятную непринужденную беседу и на людях ведет себя весьма благоразумно. В то же время в приватной обстановке, например, в запертом номере гостиницы, она столь же нежна и страстна, как ее подруга, во всяком случае, гораздо выше среднего уровня, потому что у нее богатый опыт. Уверяю вас, сударь, с госпожой Шмаль вы проведете чудесную незабываемую вакханалию.

• Предыдущая
• 12/28
• Следующая