Настоящий американец – 3 - Риддер Аристарх - Страница 5

– Фрэнк, вы только что победили в Ле-Манне. Плюс я знаю, что все гоночные команды из Европы заинтересованы в ваших патентах.

– И? Я всё еще не понимаю, – продолжал я отыгрывать молодого и еще наивного парня. Перспективы от предложения я увидел уже в самом начале нашей встречи, а сейчас позволял себя уговаривать.

– Вы с Кэрроллом будете лучшими амбассадорами проекта из всех возможных. Европейские гоночные команды будут слушать вас очень внимательно. Кроме того, Уилсон и Шелби – это уже бренд, под который нам выделят деньги многие спонсоры. Плюс вы уже имеете опыт постройки трассы очень похожей на Ле-Манн, – это он, видимо, о местном заброшенном аэропорте.

– Алек, вы уже выбрали место где может обосноваться американский Ле-Манн? – я решил прервать сплошной поток лести.

– Да, конечно, – улыбнулся Ульманн, обнажив крепкие зубы, – лучшим местом мне представляется Дайтона.

Ну вот он и произнес главное!

Себринг, Дайтона, Ле-Манн – тройная корона гонок на выносливость. Буквально через десять лет это все будет вне зависимости войду я в проект или нет.

Запах очень больших денег ударил мне в нос. Стать совладельцем 24-часов Дайтоны – что может быть заманчивее?

– Господа, я согласен войти в проект, но не только как амбассадор. Мне нужна треть.

Ульману и ребятам из Bank of America моё предложение не понравилось, тогда я недвусмысленно намекнул что и сам смогу организовать “гран-при Апстейта” благо мест в штате было полно. И только после этого они начали торг. Сговорились на четверти, и на следующий день мы с Перри и кучей корпоративных юристов банка с другой стороны подписали договор о намерениях. Шелби войти в долю отказался, не было у него на это денег, да и статус амбассадора его вполне устраивал.

А ближе к вечеру в моем особняке раздался очередной телефонный звонок. В этот раз нас с Кэрроллом пригласили на NBC, на шоу “Сегодня вечером со Стивом Алленом”. Мы становились популярными.

– Добрый вечер дамы и господа. Вы смотрите шоу “Сегодня вечером” и с вами я, его ведущий Стив Аллен. Сегодняшними гостями должны были стать Филлис Дилер и Джинн Кэрролл и я хотел поговорить о женском стендапе, и том влиянии, которое оказывают женщины на современную американскую комедию. Но буквально позавчера мне на студию принесли вот этот материал.

За спиной Аллена, а затем и на миллионах экранах американских телевизоров появляется смонтированная запись гонки в Ле-Мане.

Кадры старта, на которых один единственный гонщик спокойно идёт, пока остальные бегут, парочка моментов с авариями, победный финиш, объятия и душ из шампанского на пьедестале.

– Дамы и господа, встречайте – Кэрролл Шелби и Фрэнк Уилсон – первые американцы, победившие в европейской гонке 24-часа Ле-Мана!

Под аплодисменты, в студии вечерних американских шоу были зрители, они и хлопали нам, мы с Кэрроллом появляемся перед объективами телекамер.

Аллен встает из-за своего стола и пожимает нам руки.

– Хмм, – на публику задумывается он. – Я вижу здесь двух участников триумфа. Но где же третий?

Ведущий оглядывается и махает рукой, словно подает знак. Через секунду под восторженные вопли зрителей на сцену въезжает наш Фиат.

– Итак, Кэрролл, Фрэнк, кто был зачинщиком всей этой истории? – начинает Аллен интервью, когда мы все рассаживаемся в кресла.

– Вообще-то это был Фрэнк, – переводит на меня стрелки Шелби. – Мы с ним познакомились в Италии в прошлом году, договорились встретится во Флориде после гонки в которой я должен был участвовать. И он приехал, причем сразу на Фиате, и предложил сделать из него гоночный болид, а затем выступить на нем в Ле-Манне.

– Очень интересно. А как вообще вы познакомились?

– Всё очень банально, Стив, – тут уже я вступаю в разговор. – Мы с Кэрроллом надрали задницу итальянской шпане, которая решила испортить свидание одной парочке. Ну а после мы пропустили по стаканчику и разговорились, – отыгрываю я роль молодого безбашенного американца.

– Надеюсь у вас не было проблем с итальянской полицией? – в притворном ужасе восклицает ведущий.

– Ну что вы. У этих парней были еще большие проблемы с законом, чем у нас, так что обошлось без полиции. Ее просто никто не вызвал, – объясняю я расклад под смех зрителей.

– Фрэнк, я ведь правильно понимаю, тебе не впервой быть в центре внимания? – после того, как восстанавливается тишина, Стив задает следующий вопрос. – Это же ты нашёл в Италии древние статуи, одна из которых сейчас в музее Нью-Йорка?

– Было дело, – скромно признаюсь я.

– А правда, что у тебя несколько изобретений?

– Ну да, сделал парочку, – я вновь киваю.

– И ты профинансировал создание вашей машины и сам на ней участвовал в гонках?

– Всё правильно. Не знаю, как Кэрролл уговорил меня стать гонщиком. Приятель, – я дружески стучу кулаком по плечу Шелби, – больше ты меня в такое не втянешь. Теперь я уже знаю, какой это адский труд.

– Посмотрим, что будет в следующем году, Фрэнк, – улыбается Кэрролл и мы вместе с залом смеемся.

Затем несколько минут разговор идет о том, как мы делали машину, о самой гонке и о наших с Шелби дальнейших планах.

– Парни, а вам не обидно что эта самая тяжёлая и престижная гонка на выносливость проводится в Европе, а у нас нет ничего подобного? – напоследок задает вопрос ведущий, который мы обговорили до интервью.

– Спасибо что спросил, Стив. Обидно конечно. Но мы уже придумали как устранить эту несправедливость. И совсем скоро мы сделаем одно заявление, которое, думаю, всем вам понравится. Ну, а пока это секрет, – я прикладываю палец к губам. Новость о строительстве гоночной трассы в Дайтоне запускать в массы пока рано, сейчас моя задача – подогреть интерес публики.

Еще недавно Миддлтаун считался тихим американским захолустьем, где из всех развлечений только кинотеатр, посещение церкви по выходным и игры студенческой команды по футболу.

Сейчас же благодаря одному слишком деятельному попаданцу наши края стали стремительно набирать популярность. Первыми к нам зачастили любители провести хорошо время: послушать комика под лучшее пиво в Новой Англии.

После рок-фестиваля пришла череда музыкантов, которые начали съезжаться в Миддлтаун не только со всего штата, но и из соседних Нью-Джерси и Пенсильвании, и даже Канады. Центром их притяжения стал все тот же пивбар, выступление в котором давало путевку на большую сцену. Мой бармен Майкл молниеносно сориентировался в новых реалиях и обзавелся знакомствами во всех студиях звукозаписи в округе, и их представители стали частыми гостями бара.

За музыкантами потянулась молодежь со всей округи, и в Миддлтауне сразу закипела жизнь. И тут я понял, что-то пошло не так. Ведь изначально я хотел, чтобы эти великовозрастные обалдуи, резерв для армии битников и хиппи, тусовались где-нибудь подальше от моего тихого, провинциального городка, поближе к Бостону, ведь я специально именно там организовал первый в этом мире рок-фестиваль. Но, видимо, перестарался, слава о моем пивбаре, как кузнице рок-музыкантов пошла гулять по Америке, и я уже ничего не мог с этим поделать.

Оставалось лишь оседлать волну. А это значит, мне предстояло, во-первых, расширить производства пива, во-вторых, создать полноценный цех по производству аэроменов, заказы на которые посыпались как из рога изобилия. Был еще другой вариант – создать производство на паях и пусть уже деловой партнер занимается этой мелочевкой, благо, желающий быстро нашелся – старший брат Джесики, который только что вернулся из колледжа и поняв, что дело сулит большие прибыли, загорелся идеей заполнить мир воздушными танцорами. Отлично, пусть дерзает, я ему еще подкину идею надувных аттракционов и, возможно, надувных лодок. Надо только разобраться не заняты ли еще эти патенты, и если заняты, то выкупить их. Этим я и загрузил Перри Мэтьюза, дела которого после того, как он связался со мной пошли в гору, и он из крохотного офиса на периферии собирался перебраться в один из небоскребов, где должна была обосноваться «Way of Future LTD». Сейчас он как раз подыскивал помещение.