Топить в огне бушующем печали. Том 1 - "P大 Priest " - Страница 82

– Живей! Живей! Запереть горные врата! – кричали шаманы.

Запоздало Сюань Цзи понял, что пещера, в которой образовался курган, оказалась под пластами горных пород не из-за сдвигов тектонических плит и землетрясений, не из-за размывов почвы. Просто существовал механизм, который поднимал и опускал убежище с алтарем в недра горы.

Шаманы уже опустили свою обитель под землю, а гигантский питон снаружи все не унимался – он бился всем телом о скалы, стараясь найти добычу. Стоял невообразимый грохот. Казалось, кто-то снаружи крушит горы. От каждого удара волосы вставали дыбом.

Когда убежище с алтарем опустилось, несколько шаманов подбежали к изможденному Алоцзиню и помогли ему подняться.

– Старейшина, здесь нельзя задерживаться…

– Мой народ… – резко выдохнул Алоцзинь.

– Все сорок с лишним тысяч уже здесь, не волнуйтесь! – как мог успокоил его личный страж, после чего взвалил Алоцзиня себе на спину и побежал с ним в глубь пещеры.

За шаманами одна за другой опускались монолитные каменные плиты – многочисленные врата-преграды. Вскоре проход надежно замуровали. Крики и шум сражения стихли. Только тогда уцелевшие растерянно переглянулись.

Наблюдая за ними, Сюань Цзи довольно быстро выяснил, что сам алтарь находится в том самом гроте, где потом разместили гроб Алоцзиня. И что заходить в его пределы другим было запрещено. Все сорок тысяч уцелевших разместились в соседней пещере, где, тихо плача и стеная, стали утешать друг друга.

Поглядев на соплеменников, Алоцзинь медленно выдохнул и направился один в сторону алтаря. Проход к нему затягивали лозы того самого «кровоточащего» растения с белыми цветками. Сквозь переплетения стеблей виднелась искрящаяся прозрачная вода озера.

Едва Алоцзинь достиг алтаря, как ноги его подкосились, и он в изнеможении опустился на колени. Юношу настигло глубокое горе: его отца погубили демоны-яо, а Великий мудрец вскоре состарился, покорился своей судьбе и ушел в мир иной, не оставив наследнику ни одного напутственного слова. И теперь Алоцзинь прекрасно видел, что презрел заветы предков и сам избрал дорогу, полную терний. Впрочем, он толком не понимал, как оказался на этом пути, что завело его сюда. Не понимал, но смутно чувствовал, что где-то ошибся.

Растерянный и несчастный, он случайно нащупал за пазухой деревянную маску, которую ему вырезал в подарок Шэн Линъюань и преподнес на Праздник очищения. Подержав ее в руках, Алоцзинь кое-как, порядком повозившись и весь дрожа, словно потерянный и испуганный ребенок, прижал ее к лицу. Маска олицетворяла защиту отца и брата.

Глядя на юного шамана, Шэн Линъюань объяснил Сюань Цзи:

– Растения у алтаря называются «цветами Рождения и Смерти». Они растут вокруг озера, на стенах грота. Считается, что они очищают душу и способствуют сосредоточению. В лунные ночи на лепестки ложится роса и окрашивается в цвет крови. Если выпить эту влагу, она покажет свои чудодейственные свойства: излечит истерию, возвратит разум глупцам и безумцам… Насколько мне известно, даже старики, утратившие всякую память, с помощью этой росы извлекают далекие события прошлого. Что до озера… Оно символизирует божество-мать. Шаманы верили, что вышли из ее лона и сюда же вернутся после смерти, где навеки вечные обретут покой и защиту.

Слушая древнего демона, Сюань Цзи прошел ко входу в грот и заглянул между лозами внутрь.

– Да ведь там полным-полно «чар»! И почему Алоцзинь не воспользовался ими?

– Не посмел. Прибегать к ним – великое святотатство, – пояснил Шэн Линъюань. – К тому же многие «чары» обладают огромной разрушительной силой, и цена ее применения высока. Прежний старейшина слишком рано ушел из жизни, Алоцзинь не унаследовал все его знания. Об этих «чарах» он слышал мало и никогда не углублялся в эту науку, поэтому боялся перемудрить.

Сюань Цзи обернулся и стал оглядывать соседнюю пещеру, где устроилось племя шаманов.

– Мне или кажется, или тут действительно можно спокойно переждать пару дней? Кстати, вы пришли его спасти? Или опоздали? Что вас задержало в пути?

– Меня ничто не задержало. Я прибыл вовремя.

К тому часу, как шаманы нашли убежище под землей, воины племени совсем выбились из сил, поскольку три дня и три ночи провели в осаде, защищая родные земли после падения барьера. Большинство было ранено, и как только им выпал шанс коротко передохнуть, многие уснули где придется, вповалку. В качестве стражи выставили всего несколько шаманов. Алоцзинь тоже заснул – он, свернувшись калачиком, пристроился неподалеку от алтаря. Должно быть, под защитой горного божества, в мерцании венчиков цветов Рождения и Смерти, с маской на лице, он чувствовал себя в полной безопасности, потому и спал как младенец.

Сюань Цзи внимательно наблюдал за выжившими, и прямо на его глазах стража стала клевать носом. Ноздрей коснулся сладковатый запах – очень тонкий, как будто принесенный весенним ветерком из далекого цветущего сада. Сюань Цзи мигом зажал себе нос, а про себя подумал: «Интересно, а в эти времена уже существовало понятие „предатели интересов Китая“? И как называли тех, кто пособничал врагам и помогал им продвинуться вглубь страны? А как назвать их тут? „Предателями интересов шаманов“?»

Едва Сюань Цзи сообразил, что тут творится, как оба стражника пошатнулись и рухнули наземь. Следом резко распахнул глаза личный страж Алоцзиня. На лице – ни тени сна. Вглядевшись в него, Сюань Цзи уловил нечеловечески безжизненный взгляд и поспешил спросить у Шэн Линъюаня:

– Так вот же предатель, нет? Ты говорил, прежнего старейшину убили с помощью «куклы в человеческой коже», а этот…

– У тебя острый глаз, маленький демон, – охотно похвалил Шэн Линъюань. – Как мог Дань Ли, бесконечно мудрый и щепетильный человек, оставить хоть что-то без присмотра?

Сюань Цзи насторожился.

Тем временем кукла в человеческой коже бесшумно подошла к Алоцзиню и, склонив голову набок, будто бы с любопытством оглядела молодого старейшину. За ее безжизненным взглядом скрывалась чужая душа. Кукла наклонилась к Алоцзиню…

Сюань Цзи не знал, что и думать. Будь это фильм ужасов, он бы уже давно воспользовался старинным способом закрыть глаза и не видеть. Или подсмотреть только краем глаза.

Удивительно, но кукла и не думала вредить Алоцзиню. Точь-в-точь как нежный отец, она лишь вытащила откуда-то плащ и заботливо укрыла юного вождя шаманов, а затем ласково убрала с лица упавшие косички. Согревшись под плащом, Алоцзинь закутался в него плотнее и, не просыпаясь, пробормотал что-то невнятное на языке шаманов.

Закончив с этим делом, кукла, казалось, чуть слышно вздохнула. Осторожно перешагнув через Алоцзиня, она направилась к алтарю, на ходу вынимая из-за пазухи запал. Легонько щелкнув по нему, кукла в человеческой коже разожгла довольно странное пламя, похожее по оттенку на багряный закат. Однако этот огонь был только на вид горяч – на самом деле от него веяло смертельным холодом.

Цветущие лозы, как только к ним поднесли горящий запал, зашевелились, скорчились и разошлись в стороны, будто столкнулись с естественным врагом. Через образовавшийся проем как раз мог просочиться взрослый мужчина.

Теперь священный алтарь ничто не скрывало. Показалась невозмутимая озерная гладь, каменная плита над ней, а там – простые глиняные кувшинчики всех форм и размеров. Кроме них на плите сложили плотно исписанные широкие листья – шаманские книги.

Тем временем Алоцзинь, видимо, разбуженный огнем запала, в растерянности приоткрыл заспанные глаза. От увиденного он на миг опешил, но тут же окончательно проснулся, приподнялся и уставился на своего личного стража, который почти всегда был при нем. Алоцзинь выпалил:

– Что ты делаешь?!

Но кукла в человеческой коже даже не оглянулась. Чуть наклонившись, она метнула в озеро горящий запал – полыхнуло так, будто там была не вода, а бензин!

Алоцзинь запоздало вскочил на ноги, поэтому схватить поджигателя не успел. Как только алтарь загорелся, куклу тоже охватило пламя – кожа на ней вздулась, сморщилась, слезла с остова. Под личиной человека скрывалась деревянная марионетка!