Совенок. Путь к трону. Пятая часть (СИ) - Боброва Екатерина Александровна - Страница 51

Аль тоже закатал рукава, подошел к своему участку работы. Оглядел. Провел щеткой по стене. На пол осыпалась черная пыль. Н-да… возни тут надолго.

— Не вздумай магичить, — предупредил мастер, возникая за его спиной, — мало того, что опыта работы с насыщенным пространством у тебя нет, так еще и силы много, а вот…

— … ума маловато, — мысленно закончил за мастером Аль.

Кивнул:

— Хорошо, не буду.

— Не переживай так, — внезапно хлопнул его по плечу мужчина, — отойдет его величество, простит.

Аль сжал кулаки, сдерживая всколыхнувшуюся на себя злость. Еще два дня назад он был лучшим курсантом в академии, отец выделял его среди сыновей, огонь подчинялся с завидной легкостью, друзья признавали лидером, Майра… его личный огонек, всегда была готова поддержать и помочь.

Сегодня он опальный принц: подвел отца, рассорился с друзьями, оскорбил Майру и нахамил огню.

Мама права — с высоты падать больнее.

Аль с силой скребнул щеткой по стене, потом еще раз и сам не заметил, как увлекся. Вокруг густым облаком взметнулась черная пыль. Аль снял рубашку, обмотал ее вокруг лица и заработал с удвоенной силой. По мере очищения стены мысли удивительным образом очищались, приходя в порядок.

— Ну ты и развел…

Кто-то закашлялся за спиной, Аль повернулся. На него с насмешливым вызовом смотрели трое, держа в руках ведра с тряпками.

— Всегда мечтал побывать в тронном зале, когда в нем нет его величества, — Шиль невозмутимо принялся расстегивать рубашку. — Вдруг удастся на троне посидеть?

— Мечтай! — фыркнул Лунь, закатывая рукава. — Скорее трон на тебе посидит, чем ты на нем.

— Надеюсь, эта пыль смывается, — озабоченно заметил Франтех.

Шестой моргнул — мир предательски расплывался перед глазами — сглотнул образовавшийся в горле ком.

— Жыргхва, попало что-то, — просипел он — голос не слушался — и потер глаза. Копоть только этого и ждала, и Аль зашипел от боли.

— Не дергайся, — Франтех ухватил его за локоть, — сейчас помогу.

— Нет! — Лунь грубо оттолкнул друга в сторону. — Ты сейчас так поможешь, что он без глаз останется. С ума сошел в таком интенсиве исцелять? Еще и с твоим опытом, — набросился он безжалостно на Франтеха.

— Держи, — Шиль сунул Шестому платок. Тот принял с благодарностью. Провел по лицу — белая ткань мгновенно стала серой. Вот он сейчас, наверное, чучело. Впрочем, остальные мастера выглядели не чище.

— Не злишься на меня? — тихо спросил Аль у друга, пока Франтех вяло оправдывался перед наседающим на него Луньярдом.

— Злюсь, — подтвердил Шиль, — но потом подумал — а с чего ты прицепился к той дуре. Сам говорил, тебя от них воротит. Да и лицо у тебя такое было… Будто в огонь без защиты шагнуть собрался. Так что я подумал и решил — сам расскажешь, когда придет время, зачем сцепился с огнем — ой, только не надо про артефакт врать. Эти сказочки Третьего оставь остальным. И мне плевать — в опале ты или нет. Ведь мы команда, брат.

Аль фыркнул — обращение такийцев заразой распространялось по академии, несмотря на противодействие преподавателей. Но Шиль прав — они больше, чем команда. Они семья.

— Спасибо, — выдохнул, ощущая, как внутри щекочется радость и дышать становится легче.

— Эй, помощь заказывали? — к ним подошли пятеро — все с разных курсов, но лица знакомые.

Шиль закатил глаза.

— Зря вы так, — выдал он опешившим помощникам, добавляя многозначительно: — В белом.

Те оглядели свои пока еще белоснежные рубашки.

— Жыргхва с ней, — отмахнулся один из парней, — в черном не лучше, все равно провоняет.

— Тогда держи, — и Аль швырнул в него щетку. Тот поймал ее вместе с долетевшим до него облаком гари.

— Красавчик, — заржали парни, оценивая результат. Парень, ухмыляясь, попытался отряхнуться, но понял, что бесполезно и принялся расстегивать рубашку.

Зал постепенно наполнялся курсантами — даже младшие курсы подтянулись. Кажется, один из пунктов Харта Аль выполнить не сможет. Его личная гвардия чихать хотела на опалу.

Он оглядел работавших парней, ощущая непривычное чувство ответственности. Курсанты не побоялись оказать поддержку опальному лидеру, так вправе ли он их подводить? Когда придет время, они спросят с него за отказ от короны.

Прав был Третий говоря о том, скольким он сможет помочь, оказавшись на троне.

— После каникул начинаем тренировки, — тихо проговорил Аль, наклонившись к Шилю. Тот остановился, критически оглядел черную тряпку, потом угольно-черную воду. Тяжело вздохнул:

— Водника бы сюда. Хорошего.

Аль прищурился и тихонько потянулся силой к ведру. Вода сопротивлялась недолго, вытолкнув скопившуюся сажу плотным комком на поверхность.

— Ух ты! — восхитился Шиль. — Когда научился?

Аль пожал плечами. Сегодня вечером он задаст все вопросы, если ему позволят встретиться с ассарой.

— Ты только уточни, к чему именно мы будем готовиться, — заговорщицким шепотом спросил Шиль.

Аль посмотрел на него в недоумении. Покачал головой.

— Не придумывай. К играм мы готовимся. Ты и я. Команду подберем вместе с ректором. И главное — нам нельзя проигрывать.

— Ну это и так понятно. Не переживай, — Шиль опустил в очищенную воду тряпку, и та мгновенно потемнела, — победим. Ты главное в одиночку больше ничего не делай, вместе оно проще как-то.

Юля смотрела на мнущегося на пороге гостиной сына и костерила про себя Третьего. Интересно, что главный паук королевской семьи рассказал Совенку такого, что на нем лица нет и взгляд полон горькой вины.

Слова, которые она заготовила для разговора, вдруг показались глупыми и ненужными. Оправдываться не хотелось. Альгар должен понять — она не могла поступить иначе и его вины в этом нет.

Юля подошла, обняла Совенка, искренне недоумевая, когда сын успел так вырасти. По росту он уже догнал Четвертого, разве что в плечах ему проигрывал.

— Прости за то, что не рассказала сразу, — прошептала.

Доверие. Вот, что она боялась потерять. Поймет ли сын, что она его оберегала? Защищала, как могла. Да и не было нужды в той правде. Он все равно узнал бы о выборе огня, но правда отняла у него последние годы детства.

Альгар молчал и это молчание говорило о том, что ему пришлось пережить. Юля тяжело вздохнула — не так ей виделось взросление сына. Не за пару ночей.

— Не кори себя. Он пришел бы ко мне рано или поздно. Ведь я твоя ассара.

— Нет! — яростно выдохнул Аль, отстраняясь. Стиснул ее за плечи, требовательно заглянул в глаза: — Ты не должна страдать за меня!

Его боль ударила по ней. Юля отшатнулась, прикрывая глаза и прикусывая губу. Господи, как давно они не общались вот так — без щитов, не скрывая эмоции друг от друга. И как много им, оказывается, нужно друг другу сказать. Ее Совенок все еще боялся за свою ассару, не желая смириться с тем, что она за него жизнь отдаст, если понадобится.

— Глупый, — она улыбнулся ласково, видя перед собой встрепанного, испуганного малыша, — Я страдаю за себя. Ты же знаешь, как мне нравится учиться и учить.

Аль недоверчиво всмотрелся в ее лицо, но она опустила щиты, позволяя убедиться, что говорит правду. Много лет она устраивала семинары, разрабатывала методики, читала лекции и лично присутствовала на защитах студенток. Совенок прекрасно знал об этом и потому расслабился, его лицо перестало напоминать маску, а в глазах притух тревожный огонек.

— Тебя называют главным женским профессором, — фыркнул он.

Было такое. Какой-то новостной листок выдумал, остальные подхватили. Однако центр разработок методик преподавания действительно находился на ее факультете. Там же на каникулах проводились семинары, устраивались круглые столы для учителей. Некоторые удостаивал посещения сам ректор, не стесняясь потом использовать новшества на курсантах.

— Так неужели ты думаешь, я откажусь от обучения у самой стихии⁈ — пылко воскликнула Юля.