Мистер Фермер. Ветра великих перемен! (СИ) - "Focsker" - Страница 53

Данная метка — проклятье, коим он в самом своём зарождении и являлся, принадлежала королеве Сирен, проклятой женщинами за красоту её песен. Так почему, как он оказался в мужском теле? Прокручивая воспоминания эльфа, демон начинает смеяться, а после, и вовсе пуская чёрные слёзы, плакать.

— Выскочка, глупец, принял ванну в крови Сирен дабы обрести вечную красоту и перенял проклятье… О Кузнец, я восторгаюсь вами и вашими замыслами, кто бы мог подумать, что такому как я, неизвестной, слабой фигуре, будет уготована возможность отомстить за вашего первенца…

Обняв себя, ощущая жизнь, тепло, заботу и ласку своего создателя, демон мечтательно взглянул в свод высокого, вырезанного прямо в гигантском древе, потолка, в высшей точке которого уже представлял и видел отрезанную голову главного врага — Эсфеи.

Двое суток: утром, в обед и вечером — я оббивал пороги больницы. Навещая всех её пациентов, от беременных жительниц до наших крылатых гостей, ждал пробуждения одного его, единственного и неповторимого, дворфа. Сгорая от любопытства, молился на свою собственную удачу, надеясь, что данный бородач, волосы на теле которого росли везде, кроме лысой черепушки, окажется кузнецом или хотя бы его подмастерьем.

По всем канонам, проснувшись на третий день, гном-шахтёр разочаровал и порадовал одновременно. Простой работяга разбирающийся в рудах, способах строительства и разработки жил, оказался так же осведомлённым и в деле обработки металлов. Все гномы мечтали ковать горячее железо, на каждой попойке рудокопы и ремесленники обсуждали данный процесс. Одни хвастались навыками и умениями, доставшимися от предков, другие мотали на ус, запоминали, как что делается из рассказов более опытных братьев. В свободное от тяжёлой, но любимой работы время, они мастерили свои собственные домны, заимствовали друг у друга дефицитные наковальни, молоты и… ковали. Ковали под открытым небом, некоторые у входа в шахты, некоторые, самые уважаемые хищниками, в собственных мастерских. Шахта, кузня, секс, если повезёт, за хорошую работу хищники поделятся настойками из перебродивших ягод, после чего на утро все вновь дружно спустятся в шахты. Дворфы, хоть и были рабами Рыкунов, но особого гнёта, истязаний или неуважения к себе не испытывали. Даже бунтовали редко, а сбегали так и вовсе «лишь на ум хворые».

— Сам посуди, шахта под боком, кормят, поят, одевают, баб красивых водят, а ты только и делаешь, что любимым делом занимаешься. Сказка, а не жизнь! — С лёгкой печалью в голосе, вспоминая хорошие деньки, проговорил гном.

Самым неприятным из жизни с хищниками являлась их высокомерность. Иногда они просто грабили хоромы гномов, забирая лучшие инструменты, броню, оружия, ничего при этом не давая взамен. Такое происходило редко… и каждый раз выливалось в стычки, восстания, в ходе которых рыкуны теряли очень много своих собратьев и рабов. Гном ростом был чуть ниже меня(хоть кто-то), но в плечах в добрых два с половиной раза шире. Рукой своей могучей он спокойно, не прилагая особых усилий, мог раздавить гоблинский череп. Страшно представить, что происходило, когда толпа подобных ему злилась и в узком пространстве шла на какого-нибудь надзирателя гурьбой.

Додо Волосатый Кулак пережил несколько таких мятежей, в ходе которых гномы разок даже хобгоблина завалили, но конфликт всегда заканчивался за пределами пещеры, где умения гномов биться в замкнутом пространстве сталкивалось с огромными просторами и миром, коему они особого внимание не уделяли. Заложники ситуации, что лучше других адаптировались к сложившимся вокруг них обстоятельствам — вот кто такие гномы.

Когда я спросил у Додо, сможет ли он создать с нуля кузню и стать Главным(данное слово я выделил) кузнецом в нашей деревне, он, уже знавший о том, как много сил мы потратили на его спасение, а после и лечение, склонив голову, пообещал сделать всё, что в его силах. Он был спокойным, трудолюбивым, а самое главное живущим своим любимым делом гномом. Когда с его назначением было покончено, я невзначай спросил Додо о случившемся в лесах, о той блуждающей в ночи демонической твари. Гнома всего передёрнуло, взявшись рукой за свою лысую черепушку, он лишь повторил слова других очевидцев. Чёрное пятно с красными глазами — это всё, что он видел перед тем, как тварь, насквозь себя пропустив удар гномской киркой, полоснула того в ответ по брюху невидимой рукой. В тот момент Додо должен был умереть, но вмешался один из его старших братьев. То был гномий колдун, чудаковатый безумец, Грубогор, байки коего никто никогда не принимал в серьёз. Кинув чем-то белым в тварь, он отогнал её, оттолкнул Додо в сторонку, при помощи силы своей обрушил склон, а сам остался вместе с другими мужчинами сражаться с непобедимым врагом. Это был единственный раз, когда объединившиеся рабы попытались дать бой демону.

Скорее всего, именно об этой поляне с трупами и говорил Свирепый Рык. Рассказывать о гномьей отрубленной голове я не стал. Будем надеяться, когда-нибудь мы найдём ещё парочку братьев и сестёр этого плешивого здоровяка.

Закончив дела в больнице, с неприятным осадком на сердце двинул проверить теплицы. У стёкол её заметил пару высоких, любознательных ушек, не походивших друг на друга. Кролли и Заййа, два местных мелких «шпиона», что-то очень пристально высматривали, и, когда я подкрался к ним сзади, я понял что.

За стеклом по хозяйству хлопотала Семечко. Пыльца от крыльев её во время полета оставляла в воздухе «звёздный след», обычно такое происходило, когда фея хорошенько выспалась, наелась и прибывала в приподнятом настроении. Понаблюдав за той, вижу, как, сделав все необходимые дела, она таращится на скрытую перегородкой секцию с спрятанной морковкой. Если дети узнают, увидят, будет проблема… Только хочу напугать тех, да за уши их длинные схватиться, как фея при помощи своей магии удивляет детишек и меня. Не долго думая, она кастанула(наколдовала) какое-то заклятье, из-за чего все окна в миг запотели, став непроглядными. Дети разочаровано вздохнули, я же в свою очередь сделал это с облегчением. Семечко оказалась в разы умней, осторожнее, чем я предполагал.

— Ну вот… опять не узнаем секрет Феи… — Виляя коротким хвостиком, выдал мальчишка Заййя.

— Ничего, рано или поздно мы…

— Рано или поздно что? — Скрестив руки для большей атмосферности и загадочности, натянув капюшон по самый нос, произнёс я. Волосы на головах, шерсть на спинах и руках детишек встала дыбом, а сами они, стуча зубами, с большими, прям огромными глазами, повернулись ко мне. — Зачем и для кого вы тут шпионите? — Хватая ртами воздух, на дрожащих ножках, держась один за одного, детишки припали к сугробам. Их реакция, то, как сильно они испугались, зная, что сунули свои носики туда, куда не нужно, вызывала у меня восторг. — Признавайтесь, Зергам служите? Проверим… Околдованные слуги Зергов быстро бегать не умеют, и магия моя их в лягушек мигом превратит… — Поднимая руку, делаю вид, что начинаю колдовать. Секунда, только и вижу как мальчуганы, поднимая за собой рыхлый снег, со словами «мы не слуги», кидаются в разные стороны.

— Ха-ха, дурачьё… — Восхваляя собственное убогое чувство юмора, не став беспокоить и отвлекать Семечко, иду домой. Из-за конфликта, возникшего между Эсфеей и её очень впечатлительной дочуркой Зуриэль, последняя несколько дней прибывает в депрессии. Стала менее активна в своей агитационной работе, жизнерадостность и боевитость, от которой в восторге прибывали все наши воины, тоже поубавилось. Всё так же, она трудилась и работала на благо Эсфеи, но времени ей уделяла меньше и меньше, предпочитая после молитвы вместо работы прийти и отсидеться у меня в доме. Вот кому-кому, а Зуриэль у меня были рады все. Пом продолжала той чуть ли не задницу лизать, моля о создании собственного комплекта брони. Муррка с радостью учила бестолкового ангела правилам кулинарии, уборки, ещё паре кое-каких ненужных ангелу навыков. А больше… больше в принципе в доме моём никто и не зависал. Белая и Хохо с утра и до утра пропадали в больнице, заботясь о местных, и за пределами учреждения. Момохо и Лея с головой погрузились в изучение алфавита, создание копий моих дощечек, кубиков с буквами. Зелёная, в отличии от своей бестолковой старшей подруги Пом, так же времени зря не теряла. Налаживала контакты с пленными хищниками, пока те проходили период «акклиматизации» и находились под полным контролем, искала полезную для нашего общества работу, старалась делать так, чтоб хищники не выглядели для местных балластами, при этом не забывая в свободное время помотать своим исцеляющим язычком и особенностью Хохо в госпитале. Зеленоглазая малышка всё больше и больше походила на истинного вождя, заботливого правителя, не то что ленивая, хитрая лиса, с радостью сбрасывавшая все свои обязанности на чужие плечи… как это обычно делал я.