"Зарубежная фантастика 2024-1" Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Баркер Клайв - Страница 60

Путь назад был нетруден. Река принесла его в Ялакет, а там он сел на груженный мехами торговый корабль до Эдденси. На борт Оту взяли с условием отработки проезда. Ота неплохо потрудился, даже завел дружбу с матросами и капитаном. «Сейчас они, наверное, просаживают последние деньги в веселом квартале, — подумал Ота. — Дают себе волю перед долгим плаванием».

Хешай как будто поправился, стал внимательнее и живее. Казалось даже, что они с Маати сблизились с тех пор, как Ота уехал. Видно, общие беды их объединили. То ли дело было в дурной вести о Лиат, то ли в его собственной усталости и растерянности, но Оте казалось, что что-то не так. В глазах у Маати поселилась странная, смутно знакомая печаль.

Перво-наперво Оте нужно было помыться. Потом навестить Лиат. А дальше… он еще не загадывал. К даю-кво съездил, вернулся обратно с советом, который, как оказалось, запоздал. Если верить Маати, Хешай-кво поборол болезнь без помощи учителя. Трагедия умершего ребенка стерлась из памяти горожан, а на первый план вышли другие скандалы: на северных полях гниет хлопок, один красильщик, проиграв годовое жалованье, свел счеты с жизнью, старая начальница Лиат — Амат Кяан — бросила работу и завела свое дело в веселом квартале. И снова грызутся между собой сыновья хайема.

Вопросы жизненной важности со временем решились сами, а лично Оте путешествие почти ничего не принесло. Захоти он, можно было бы поговорить с Мухатией-тя пополудни — вдруг Дом Вилсинов возьмет его назад до окончания договорного срока. Да мало ли в городе мест, где можно отработать еду и жилье? Перед ним лежал целый мир. Можно было бы даже воспользоваться письмом Орая Ваухетера и стать посыльным. Если бы не Лиат, Маати и жизнь, которую он выстроил под именем Итани Нойгу.

Ота задумчиво жевал ломтики сушеных яблок и слив, отмечая, как меняется вкус. А она не так уж плоха — жизнь Итани Нойгу. Немудреная работа, в которой он знал толк. Чуть больше усилий, и он легко получил бы место в торговом доме, у какого-нибудь чиновника или в любом из сотни других мест, где требовался бы человек со знанием азбуки и приветливым лицом. Полгода назад ему этого хватило бы. Ота или Итани? Вопрос все еще висел.

— Проснулся, — произнес тихий голос. — А дома еще никого. Вот и славно. Нам с тобой есть о чем поговорить.

Бессемянный прислонился к книжному шкафу, скрестив руки. Темные глаза смотрели оценивающе. Ота сунул в рот последнюю сливу и принял позу приветствия, уместную для простолюдина в адрес представителя утхайема. Насколько он знал, этикет обращений к андату на грузчиков не распространялся. Бессемянный отмел приветствие и выплыл вперед, шелестя шелковым черно-синим одеянием.

— Ота Мати, — произнес он. — Ота Неклейменый. Слишком мудрый для поэта и слишком глупый для клейма. Так вот ты каков.

Ота встретил взгляд мерцающих черных глаз и почувствовал, что краснеет. Слова возражения вертелись на языке, тело замерло в полупозе, но что-то в бледном лице-маске андата остановило его. Он опустил руки.

— То-то, — сказал Бессемянный. — Я надеялся, что ты не станешь отпираться. Время, знаешь ли, поджимает.

— Как ты узнал?

— Слушал. Хитрил. Обычный порядок действий для того, кто хочет выведать тайну. Ты уже виделся с Лиат?

— Еще нет.

— А что случилось, уже знаешь, да? Насчет черепицы.

— Маати рассказал.

— Черепица неспроста упала, — проговорил андат. — Ее сбросили.

Ота нахмурился, зная, что андат смотрит на него, вчитывается в лицо и движения. Он напустил на себя будничный вид — не без труда.

— Ты?

— Нет, боги упаси, — отозвался Бессемянный, усаживаясь на кушетку и поджимая ноги, словно на встрече старых друзей. — Во-первых, я не стал бы этого делать. А если б и стал, то не промахнулся бы. Нет, это работа Вилсина и его людей.

Ота наклонился вперед, не сдерживая улыбку. Андат не шелохнулся, даже не вздохнул.

— Ты знаешь, что у меня нет ни одной разумной причины тебе верить.

— Верно, — отозвался андат. — Но сначала выслушай все, что я скажу, чтобы если уж усомниться, то во всем сразу.

— У Вилсина-тя нет причин желать Лиат зла.

— Еще как есть. Его, видишь ли, грешки душат. Помнишь случай с девицей-островитянкой и ее выкидышем? Там все было гораздо сложнее, чем кажется. Слушай меня внимательно. Эти сведения из тех, за которые убивают. Заварушку с ребенком подстроил Верховный Совет Гальта. Вилсин-тя помогал. Амат Кяан — его распорядительница — разузнала, и теперь тратит остаток жизни на то, чтобы вскрыть этот гнусный заговор, как устрицу. Вилсин-тя по исключительному скудоумию взялся истреблять улики и свидетелей — все, что могло бы пригодиться Амат-тя в расследовании. И Лиат в том числе.

Ота отмахнулся от него и встал, разыскивая глазами плащ.

— С меня хватит.

— Я знаю, кто ты такой, парень. Так что сядь, или я прекращу все твои похождения, и тебе придется остаток жизни бегать от братьев вокруг трона, который тебе даже не нужен.

Ота подумал и сел.

— Так-то лучше. У Гальтского Совета был план объединиться с андатами. Мы, несчастные духи, отправимся на свободу, а гальты тем самым разрушат подпорки, возвышающие города Хайема над всем миром, после чего нагрянут сюда, как в эдденсийский амбар, только более сытый и менее охраняемый. Страшный план.

— Неужели?

— Да. Андаты непредсказуемы. Это нас и роднит — тебя и меня. Да расслабься же, Ота-тя. Можно подумать, я тебе нож к горлу приставил.

— А разве не так?

Андат откинулся назад и обвел жестом пустой дом. В очаге потрескивал огонь, за окном шумел дождь.

— Нас никто не услышит. Все, сказанное здесь, останется между нами, если мы не решим иначе.

— И я должен верить, что ты будешь молчать?

— Нет, конечно. Не глупи. Однако, чем меньше ты скажешь, тем меньше я передам другим, верно? Итак. Амат вот-вот получит желаемое, и ее не остановить. Она — сущий бойцовый пес: вцепится — не оторвешь. А знаешь, что будет, когда она найдет доказательства?

— Она пойдет с ними к хаю.

— Да! — воскликнул андат, хлопнув в ладоши, словно Ота выиграл ярмарочный приз. — А что сделает хай?

— Не знаю.

— Правда? Ты меня огорчаешь. Хай сделает что-нибудь мерзкое, дерзкое и возмутительное. Устроит что-нибудь вроде кары небесной из старых легенд. Мой вариант — это лишь предположение, сугубо частное, хотя я считаю себя довольно сведущим в вопросах неограниченной власти — таков: он направит нашу с Хешаем силу против всех беременных женщин Гальта. Это будет не сложнее, чем извлечь семена из хлопковой ваты. Тысячу семян. Или больше. Кто знает?

— Хешая это убьет, — сказал Ота.

— Не убьет. Согнет пополам, но не переломит. Один ребенок уже погиб прямо перед ним, а на расстоянии трагедии не так ощущаются. Можно и пальцем закрыть гору, если поднести его к глазу. Пара тысяч гальтских выкидышей — неприятно, конечно, но Хешай этого не увидит. Ну, погорюет себе, зальет тоску дешевым вином. А потом займется обучением Маати. И все Хешаево одиночество, отвращение к себе и пожизненная обязанность следить за мной перейдут к нему. Это уже происходит. Хешай любил и потерял, и с тех самых пор терзается виной. С Маати будет то же самое.

— Не будет.

Бессемянный рассмеялся.

— А ты еще глупее, чем я думал! Но пока оставим это. Посмотрим на ближайшее будущее. Я обещаю тебе, Ота Мати: Амат своего добьется. Лиат убьют до того, как хай все узнает, а может, и не убьют, но Амат своего добьется. В Гальте будет кровопролитие. Маати будет страдать до конца дней. Да, и я выдам тебя братьям, хотя с твоей стороны теперь очень низко о том волноваться. По сравнению с чужими бедами это просто мелочь. — Бессемянный замолк. — Ты меня понял?

— Да.

— Усек теперь, что мы должны действовать?

— Мы?

— Ты и я, Ота. Мы можем это предотвратить. Спасти всех. Вот почему я к тебе обратился.

Лицо андата было совершенно серьезно, руки — воздеты в позе мольбы. Ота медленно принял позу вопроса. В ставнях застучал ветер, затылок тронуло холодом.