"Зарубежная фантастика 2024-1" Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Баркер Клайв - Страница 188

— Мудрое решение.

— Я приглашаю вас на совет, Лиат-тя. Мне нужна ваша помощь.

Киян смотрела на нее с надеждой. Лиат почувствовала себя неловко, но все же такое доверие польстило ей.

— Даже не знаю, смогу ли быть полезной…

— Вы — глава торгового дома. Вы знаете, как составлять планы, как уследить за людьми, которые делают разную работу, чтобы в конце все вышло, как надо. Я тоже разбираюсь в этом, но вот остальные, боюсь, растеряются. Они никогда не думали ни о чем, кроме красок для лица, одежды, сплетен и постельных утех, — сказала Киян и тут же изобразила позу раскаяния. — Не хочу сказать, что они глупы. Нет. Просто они воспитаны при дворе, а тут привыкли заботиться о том, что не стоит забот, если вы понимаете, о чем я.

— Очень хорошо понимаю, — ответила Лиат, посмеиваясь.

Киян подалась вперед и взяла ее за руку, так просто, как будто так и нужно было.

— Вы помогли Оте, когда он попросил. Вы поможете мне сейчас?

Согласие замерло у Лиат на губах. Она видела напряженное ожидание в глазах Киян, но слова не шли с языка.

— Почему? — спросила она. — Почему вы обращаетесь ко мне, когда мы — те, кто мы есть друг для друга?

— Кто же мы?

— Женщины, любившие одного мужчину. Матери… наших сыновей. Как вы можете забыть об этом хотя бы на миг?

Киян улыбнулась. Улыбка была жесткая. Решительная. Женщина не отпускала руку Лиат, но и не держала ее насильно.

— Я хочу, чтобы вы стали моей союзницей, потому что сейчас нам нельзя иметь врагов. К тому же мы с вами похожи. А еще я думаю, вы так же отчаянно хотите отвлечься от дурных мыслей, как и я сама. Война уже близко. Поэтому между нами должен быть мир.

— Тогда у меня тоже есть просьба.

Киян согласно кивнула.

— Когда Найит вернется, проводите с ним побольше времени. Поговорите с ним, узнайте его поближе.

— Потому что?

— Потому что вы хотите, чтобы я полюбила вашего мальчика, а я хочу, чтобы и вы хоть немножко полюбили моего.

В глазах Киян заблестели слезы. Женщина улыбнулась и пожала руку Лиат. И та сжала ее ладонь в ответ, словно утопающий, который хватается за веревку. Только сейчас Лиат осознала, насколько силен был в ней страх, насколько глубоко было ее одиночество. Даже Маати не мог ее утешить. Она не знала, как так вышло, просто вдруг очутилась рядом с Киян, уткнулась в ее плечо и заплакала. Жена Оты горячо обняла ее, бережно обвила руками, словно хотела защитить от всего мира.

— Им этого не понять, — проговорила Лиат, когда к ней вернулось дыхание.

— Они мужчины, — ответила Киян. — У них все проще.

Оту много лет кормили путешествия, а точнее, благородное ремесло. Посыльным он изъездил половину Хайема: днями не вылезал из седла или сидел, скорчившись, в тряской повозке, или шел пешком. Теперь он с улыбкой вспоминал тогдашние ночевки, тепло и тяжесть в ногах, шерстяное одеяло, под которое все равно забирались клещи. Вспоминал, как смотрел в широкое ночное небо и был почти счастлив. С тех пор многое изменилось. Он слишком долго почивал на лучшей постели Мати.

— Желаете чего-нибудь, высочайший? — спросил молодой слуга, заглядывая в шатер.

Ота повернулся, отдернул занавесь над койкой и посмотрел на него. Лет восемнадцать. Длинные волосы стянуты кожаным шнурком.

— Почему ты решил, что мне что-то нужно?

Паренек смущенно опустил глаза.

— Вы опять стонали, высочайший.

Ота перевернулся на спину. Туго натянутый холст заскрипел под ним, словно корабль в шторм. Он закрыл глаза, перебирая в уме все, что могло вызвать у него стон. Спина болела так, словно его били пинками. Бедра изнутри стерты чуть ли не до крови от верховой езды. Не прошло и десяти дней, как отряд выехал из Мати, а Ота уже понял, что совсем не представляет, как вести войска через поросшие лесом холмы, которые тянулись от Мати почти до самых гор к северу от селения дая-кво. Гальтские полчища, которые шли на них с юга, вне всяких сомнений, далеко продвинулись, и над поэтами нависла страшная угроза. Ота открыл и снова закрыл глаза. Сейчас его больше всего беспокоила пульсирующая боль в натертых местах.

— Принеси целебную мазь от лекаря, — приказал он.

— Я позову его.

— Нет! Просто… просто принеси мазь. Я не болен. И не стонал. Это скрипела койка.

Слуга изобразил повиновение, попятился и закрыл за собой дверь. Ота снова опустил сетчатый полог. Шатер с дверью. О боги!

В первые несколько дней все шло не так плохо. Наконец-то он делал что-то стоящее, и чувство свободы, рожденное сознанием этого, почти заглушило страхи, тоску по Киян и детям. Дни короткого северного лета тянулись долго. Ота и утхайем трусили рысцой верхом на лучших лошадях, посыльные шли впереди, разведывая местность, охотники били дичь. Огромный зеленый мир благоухал всеми ароматами земли. Северный тракт соединял только зимние города: Амнат-Тан, Сетани и Мати. От Мати до селения дая-кво хорошей мощеной дороги не проложили, зато из предместья в предместье шли торговые пути — грязные колеи, укатанные телегами, истоптанные копытами и ногами. Вдоль обочин поднимались высокие травы, доходившие лошадям до самого брюха. Стебли шелестели на ветру, точно сухие ладони, которые трутся друг о друга. Сначала уверенная поступь скакуна успокаивала Оту, наполняя ощущением силы и твердой земли под ногами. Однако воодушевление потихоньку сходило на нет, а беспокойство все росло. Мерный шаг лошади начал навевать скуку. В шутках и песнях поубавилось огня. Да, в старинных сказаниях и балладах Империи попадались строчки о воинах, изнемогающих от усталости и тоски по родине, но там речь шла о многих месяцах или годах вдали от дома. Ота с отрядом не провели в походе и двух недель. Они еще не одолели половины пути, а их ряды уже успели потерять сплоченность.

Охотники, дозорные и утхайемцы ехали верхом, но большинство шло на своих двоих. Всадники останавливались задолго до наступления темноты, чтобы отставшая пехота успела придти в лагерь засветло. И все равно люди подтягивались к шатрам даже за полночь, когда остальное войско уже поужинало и устроилось на ночлег. Опоздавшие не наедались досыта и не успевали выспаться к утру. Оказалось, что войско не может двигаться быстрее самых медленных частей. Оте нужна была и скорость, и люди, но получить все вместе он никак не мог. Он понимал, что сам виноват во всем.

На этот и на тысячи других вопросов, касавшихся тонкостей войны, существовали ответы. Их знали гальты. И Синдзя мог бы их подсказать, если бы не сидел сейчас где-то в западной крепости, напрасно ожидая нападения гальтских ратей. За плечами у этих людей был опыт настоящих сражений, а не разрозненные сведения из нескольких старинных книг, которые Ота прочел в промежутках между церемониями в храме и разбором придворных интриг.

По двери тихонько и виновато царапнули. Ота свесил ноги вниз, сел и откинул занавес. Вопреки его ожиданиям, в шатер вошел не слуга, а Найит.

Юноша выглядел неважно. Подол его синего халата до самых колен забрызгала белесая грязь, по которой им пришлось ехать. Ота невольно представил сложность их положения. Найит был сыном двух отцов, угрозой для Даната, надеждой на продолжение династии. А еще — мог помочь в спасении дая-кво. Думать обо всем этом не осталось никаких сил. Он слишком измучился, чтобы сто раз пережевывать одно и то же.

Ота сложил руки в жесте приветствия. Найит ответил более формальной и почтительной позой. Ота кивнул на походный стул, и молодой человек сел.

— Вашего слуги не было за дверью. Я не знал, что полагается делать в таких случаях, поэтому просто постучался.

— Я отослал его с поручением. Когда вернется, подаст нам чай. Или вина.

Найит изобразил вежливый отказ. Ота пожал плечами.

— Как хочешь. У тебя ко мне какое-то дело?

— В отряде появились недовольные, высочайший. Даже среди утхайема.

— Удивил. Недовольные даже в этом шатре сидят. Просто мне некому пожаловаться. У них есть какие-то мысли? Может, они придумали что-то этакое, до чего я не додумался? Клянусь всеми богами, я не настолько горд, чтобы их не выслушать.