"Зарубежная фантастика 2024-1" Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Баркер Клайв - Страница 151

Лиат задумалась, почему Найит с такой легкостью оставил семью. Ей-то казалось, что он счастлив. У него был прекрасный малыш, хорошая должность в Доме. Когда Найит захотел поехать с ней, она и виду не подала, что обрадовалась, даже немного поворчала для приличия. На самом деле в глубине души она всегда грустила по тем временам, когда, расставшись с Маати Ваупатаем, скиталась по дорогам Хайема вместе со своим мальчиком. Одна в целом мире, с ребенком на руках, она не ждала ничего, кроме лишений, отчаяния, горя — единственной доли, которая, как она считала, выпадает женщине без мужа.

В жизни все оказалось иначе. Да, ей приходилось бороться, терпеть, страдать. Не раз они с Найитом засыпали под куском навощенного холста, прижимаясь друг к дружке и слушая дробь дождя. Они питались дешевой пищей, купленной в предместьях у огнедержцев. Лиат заново научилась чинить башмаки и штопать одежду. Но зато она открыла в себе то, о чем даже не подозревала. Раньше она всегда оценивала себя по мужчине, который был рядом. Когда у нее появился сын, Лиат поняла, что она гораздо сильнее, умнее, самостоятельнее, чем пыталась казаться раньше.

Поездка в Нантани дала ей возможность пережить все это снова, в последний раз. Теперь Найит возмужал и сам стал отцом. Когда еще им доведется поколесить по свету вот так, вдвоем? Лиат, не раздумывая, приняла предложение сына. Вместе они отправились в путь, чтобы выведать все, что можно, про Риаана Ваудатата, отпрыска знатной семьи из Нантани, пропавшего поэта. Лиат предполагала, что на все про все потребуется не больше сезона. К осени они должны были вернуться в Дом Кяан, к своим договорам и спорам о ценах на перевозку грузов.

Однако пришла весна, а Лиат по-прежнему не знала, когда сможет выспаться в своей постели. Когда оказалось, что им придется ехать в селение поэтов, Найит не стал спорить. Лиат не пустили бы дальше предместий, и, чтобы расспросить обитателей дворца дая-кво, ей нужна была помощь мужчины. Они добрались до Ялакета, затем отправились вверх по реке. В селение дая-кво прибыли к середине осени и едва успели закончить расследование к Ночи свечей. Назад, в Сарайкет суда уже не ходили, и на зиму Лиат сняла для себя и сына жилье на одной из узких, перегороженных воротами улочек Ялакета.

Ей было о чем подумать в долгие ночные часы. С оттепелью, когда на север отправились первые корабли, Лиат приняла решение. Она собралась в Амнат-Тан, потом — в Сетани, а оттуда — хотя от этой мысли у нее мурашки шли по коже — в Мати.

С верхней палубы послышались крики: матросы дружно взялись за работу. Судно со скрипом накренилось. Найит открыл глаза, увидел мать и улыбнулся. Его улыбки всегда согревали душу.

— Что я проспал? — поинтересовался он, зевая.

— Мы в предместьях Амнат-Тана, — ответила Лиат. — Скоро причалим.

Найит уперся ногами в палубу, обвел тесную каюту печальным взглядом и вздохнул.

— Пора собираться.

— Мои вещи положи отдельно. Дальше я поеду одна, а ты возвращайся в Сарайкет.

Он принял позу отказа. Лиат сжала губы.

— Мы ведь уже решили, мама. Одну на Северный тракт я тебя не отпущу.

— Я куплю себе место в какой-нибудь повозке. Весна только началась. Наверняка до Сетани и обратно ходит полно караванов. Да и дорога не такая уж длинная.

— Вот и хорошо. Значит, быстрее доберемся.

— Возвращайся домой.

Найит вздохнул. Сдаваться он явно не собирался.

— Ладно. Давай, уговори меня.

Лиат опустила глаза. Вот о чем она думала всю зиму напролет. Каждый раз, когда она была готова рассказать сыну правду, что-то удерживало ее. Вечные недомолвки. Ей все время нужно было что-то скрывать. Ведь если бы она рассказала Найиту о своих опасениях, пришлось бы открыть ему тайны, которые она надеялась унести с собой в могилу.

— Это из-за отца? — спросил он так ласково, что у Лиат на глаза навернулись слезы.

— Отчасти — да.

— Я знаю, он живет при дворе, в Мати. Мне ведь незачем его бояться, правда? Ты говорила…

— Маати никогда не обидел бы ни тебя, ни меня. Просто… слишком давно все было. Не знаю, какой он теперь.

Найит взял ее за руки.

— Я хочу с ним встретиться. Неважно, как ты к нему относишься или каким он стал. Он мой отец. С тех пор, как родился Тай, я все время пытаюсь представить, как бы я жил, если бы навсегда его оставил. Если бы для меня важнее семьи было что-то другое.

— Все было совсем не так. Мы с Маати…

— Я столько сюда добирался. Неужели ты отправишь меня назад?

— Ничего ты не понимаешь.

— Вот и объясни, пока я буду собирать вещи.

В конце концов он победил. Лиат и не сомневалась в таком исходе. Найит умел становиться таким же мягким, тихим и неумолимым, как снегопад. Он был очень похож на отца.

Берег приближался. Крики чаек стали громче, а в воздухе сильнее запахло дымом. Амнат-танский порт был гораздо меньше гаваней Сарайкета. Зимой суда, стоявшие в его тесных доках, намертво сковывал лед. Здесь торговали с восточными островами и Ялакетом; корабли из летних городов, Бакты или Гальта не заходили так далеко на север.

Улицы в городе были вымощены черным булыжником. В переулках, где тени удерживали холод, все еще лежал снег. Найит нес корзину. Широкие ремни врезались ему в плечи, но он не жаловался. Он вообще редко выказывал недовольство: просто делал то, что считал нужным, а для любопытных у него всегда были наготове улыбка и спокойный ответ.

Лиат остановилась у печи огнедержца, чтобы спросить дорогу к Дому Радаани. К счастью, до него оказалось рукой подать. Мать и сын шли сквозь густой туман, пока не увидели широкие арки, ведущие в сады Радаани. Факелы едва тлели из-за сырости. Мальчик в отяжелевшем от влаги халате подбежал к Найиту и, взяв его ношу, взвалил ее себе на спину. Лиат уже хотела заговорить с ним, когда к ним из мглы обратился чарующий, низкий, как у певицы, голос.

— Вы Лиат-тя, верно? Я послала слуг встретить вас в порту. Похоже, они опоздали.

Из тумана вышла девушка примерно двадцати зим. На плечах у нее лежала накидка из белой лисы. Роскошный мех и цвет скорби — от этого сочетания становилось не по себе. В черных косах девушки поблескивали нити серебра. Она была хороша собой. Ей оставалось цвести, возможно, еще лет пять. Лиат подумала, что в старости щеки у красавицы обвиснут.

— Сейнат Радаани, — произнесла женщина, приняв позу благодарности. — Вот мы и встретились. Это мой сын, Найит.

Сейнат изобразила позу приветствия. Найит ответил такой же. Они обменялись долгими взглядами. Лиат кашлянула, чтобы привлечь внимание к более насущному. Девушка приняла позу извинения, развернулась и пошла вперед, указывая им дорогу.

Если для домов Сарайкета привычны были открытые пространства, широкие арки, окна, распахнутые навстречу прохладному ветерку, то на севере жилища скорее напоминали громадные печи, созданные, чтобы удерживать тепло за толстыми каменными стенами. Потолки здесь были низкие, в каждой комнате пылал очаг. Следуя за девушкой, гости пересекли просторный зал и свернули в узкий коридор.

— Отец сейчас на совете, во дворце хая, но велел приветствовать вас от его имени. Он присоединится к нам, как только вернется, — говорила по дороге Сейнат. — Он будет очень сожалеть, если не сможет побеседовать с главой дома наших южных партнеров.

Это была неприкрытая лесть. Дом Радаани считался одним из богатейших в зимних городах и заключал соглашения с десятками торговых домов по всему Хайему. Весь Дом Кяан целиком поместился бы на одной четвертой владений Радаани. Однако Лиат приняла слова, как искренние, будто гостеприимство было не просто данью учтивости.

— С нетерпением жду встречи, — ответила она. — Интересно послушать новости зимних городов.

— Уж чего, а новостей у нас предостаточно! — засмеялась девушка. — В конце зимы всегда так. Наверное, люди нарочно берегут сплетни, чтобы было что обсудить весной.

Она открыла широкие деревянные двери и пригласила их в уютную гостиную. В камине, урча, потрескивал огонь, на низком столике дымилось подогретое вино со специями. Слева и справа в проемах арок виднелись комнаты с настоящими кроватями. Лиат почувствовала, что ее тянет в постель, как валун, лежащий на склоне, тянет скатиться к подножию холма. Она и не подозревала, до чего ей опротивели корабельные гамаки.