Аквариум. Геометрия хаоса - Кушнир Александр - Страница 29

«Дело в том, что мы были ленинградскими мальчиками из обеспеченных семей… И все наши занятия имели надёжный тыл, а обязательств особых ни у кого не было. Как пел Боря, “упражнения в любви того, у кого за спиной всегда был дом”. Всё происходящее было лишь игрой, иногда опасной, почти всегда забавной, но игрой. Как результат мы все были белые и пушистые, весёлые и остроумные, лёгкие на подъём и любознательные. А потом у нас началась “взрослая” жизнь — работа, у кого-то семья и дети, денежные проблемы. Волшебным образом все перебрались из благоустроенных квартир родителей в сомнительные коммуналки. Часть превратилась в псевдо-хиппи (для настоящих хиппи типа Кости Манго было слишком холодно, и общая атмосфера в стране не помогала), но это не избавило от проблем, просто сменило их набор. И вот началось: “Я занят, не могу”, “Мне пора, давайте без меня”; потом — “Все деньги на аппарат”, “А почему это? Давай разделим”. Потом обиды и раздоры, потом друзья и бывшие друзья — короче, мы становились нормальными людьми».

После записи «Синего альбома» мозги и руки у Гребенщикова оказались свободны, и группа приступила к сессиям, во время которых создавались «Треугольник», «Акустика» и «Электричество». Все они готовились летом 1981 года, причём строгих разграничений — «сегодня работаем над “Треугольником”, а завтра — над “Электричеством”», у музыкантов не было. Принципиальное отличие состояло в том, что «Акустика» с «Электричеством» воспринимались как программные работы, а «Треугольник» являлся отдушиной, неким love child. Он был придуман в паузах между сессиями, во время походов в кофейню или в процессе ожидания вечно опаздывающего Тропилло. В частности, во время одного из перекуров Борис вместе с Дюшей и Гаккелем сочинили мелодию песни «Корнелий Шнапс», крохотный текст к которой давно пылился в черновиках у Гребенщикова.

«В репертуаре “Аквариума” все композиции делились на более-менее серьёзные и те, которые можно было назвать “песнями абсурда”, — вспоминал Борис. — Такого рода нео-голливудскими вещами я начал заниматься ещё в университете. Но только теперь у меня появилась возможность со спокойной совестью выпустить накопившийся абсурдистский пар — при условии что параллельно будет записываться что-нибудь существенное».

Темы песен подбирались на удивление легко. Часть композиций была написана на сюрреалистические стихи Гуницкого, которые хранились у Бориса в специальной папочке. Примечательно, что в этих рукописных версиях было несложно запутаться, поскольку будущие «Хорал», «Марш», «Крюкообразность», «У императора Нерона» и «Поэзия» не имели авторских названий.

Тексты, написанные Гребенщиковым, тоже возникали спонтанно — вопреки разнообразным обстоятельствам и концепции будущего альбома.

«Некоторые вещи давно существовали у меня в форме стихов, — поведал идеолог “Аквариума” в одном из архивных интервью. — Это “Корнелий Шнапс”, “Поручик Иванов”, “Матрос” и “Старик Козлодоев”. Потом случилось так, что мне опять стало негде жить, и я поселился у нашего старинного приятеля Ливерпульца, любезно пустившего меня к себе. Там я вспомнил, что у Джорджа есть замечательный текст про императора Нерона. Я подобрал к нему мелодию, а когда приехал в студию, предложил музыкантам: “А давайте-ка споём это «а капелла»”. Так мы её и записали».

Часть композиций («Матрос», «Сергей Ильич», «Миша из города скрипящих статуй») были придуманы Борисом во время поездок на трамвае. Когда он показывал их в студии, аранжировочных идей возникало великое множество, и это было настоящее коллективное творчество. Любопытно, что композиция «Крюкообразность» первоначально существовала в другой версии — с барабанной дробью, боевым фортепиано и Дюшей в качестве вокалиста. Андрей Романов исполнял её в манере Эрнста Буша — немецкого певца, антифашистские марши которого любили транслировать в пятидесятые годы по советскому радио. И пока Гребенщиков в соседней комнате дописывал «Графа Гарсию», музыканты собрались вокруг рояля, изобретая новые мелодические варианты. В итоге вокальную партию в «Крюкообразности» исполнила Ольга Першина, сыгравшая также на фортепиано и придумавшая мелодию к «Двум трактористам», слегка похожую на ускоренную версию гимна СССР.

«Пожалуй, это была самая живая сессия, когда все охотно музицировали, — отмечал Сева Гаккель, вдохновенно спевший в “Двух трактористах”. — Во время записи “Начальника фарфоровой башни” передо мной на корточках сидел Женька Степанов и скрипучим голосом издавал странные звуки в микрофон, через который я играл. Он корчил такие рожи, что я еле сдерживал смех и с трудом мог сосредоточиться на игре на инструменте».

А дирижировал этим хаосом новичок «Аквариума» Сергей «Капитан» Курёхин, который, по воспоминаниям музыкантов, «навёл тогда в студии клавишного блеска». Исторически Боб и Капитан были знакомы ещё по театру Горошевского, но внятно нашлись только в Доме юного техника. Момент первой встречи оба помнили плохо, неоднократно выдавая в интервью взаимоисключающие версии. Возможно — заметали следы будущих преступлений.

Давайте вспомним, что до этого момента великих инструменталистов в составе «Аквариума» не было. И тут появляется Сергей Курёхин, в активе которого уже существовала выпущенная в Лондоне пластинка фортепианных импровизаций The Ways of Freedom. На этот провокационный альбом вышло множество противоречивых рецензий — начиная с Daily Telegraph и New York Times и заканчивая авторитетным джазовым журналом Down Beat. Уже тогда было очевидно, что для неугомонного Капитана никакого «железного занавеса» не существовало по определению. Также у него не было проблем с «пианизмом» — фактуру «Треугольника» цементировали ёрнические фортепианные партии, особенно в «Мочалкином блюзе» и «Поручике Иванове». Стилизованные ретро-пассажи исполнялись им с нездешним изяществом, и неслучайно на задней обложке красовалось лаконичное пояснение: «“Аквариум” + С. Курёхин». И сразу всё становилось ясно.

Правда, поначалу не обошлось без локальных конфликтов. Крепкий профессионал, не знакомый со спецификой отношений между «детьми цветов», Курёхин пришёл в негодование, увидев творческую кухню «Аквариума» изнутри. На первой же сессии он возмущённо заявил Гребенщикову: “Слушай, Боб, где ты нашёл этих олухов? Они, конечно, ребята классные, но — с третьего дубля ничего сыграть не могут! Их надо разогнать! Давай я сам сыграю всё, что нужно”». И часть инструментальных партий — от клавишных инструментов до экзотических колокольчиков и казу — Курёхин исполнил самостоятельно.

Когда спустя много лет я брал интервью у Капитана, один из вопросов коснулся его знакомства с «Аквариумом». Надо сказать, что время не сильно изменило отношение Маэстро к группе.