Плач волка (ЛП) - Бриггз Патриция - Страница 12

«Друзья мои, не оплакивайте мою кончину. Моя жизнь за последний год показала мне, что вмешательство в Божьи планы редко бывает хорошей идеей. Я хочу присоединиться к своей любимой жене, испытывая радость и облегчение. У меня есть последняя просьба. Бран, старый бард, спой что-нибудь для меня на моих похоронах».

В церкви было очень тихо. Чарльз чувствовал привязанность к покойному мужчине. Благослови Господь Картера, который был таким же целителем, как и Сэмюэль. Он знал, что будет дальше и как это воспримут люди, включая маррока.

Сэмюэль встал и протянул руку отцу, поскольку Бран ошеломленно замер. Он не принял руку сына, но отпустил Анну и поднялся на ноги. Анна положила руку себе на колени и помассировала пальцы, пытаясь вернуть чувствительность.

— Ты знал, что док собирался это сделать? — прошептал Чарльз Сэмюэлю, кивнув на потрепанный футляр для скрипки, когда они последовали за отцом. Иначе тоже принес бы какой-нибудь инструмент. А так ему пришлось сесть за пианино, на котором отсутствовало три клавиши, и импровизировать.

Сэмюэль покачал головой.

— Я планировал сыграть что-нибудь, а не разговаривать. — Затем открыл футляр и достал скрипку, сказав немного громче: — Что будешь петь, папа?

Чарльз взглянул на отца, но не смог прочитать выражение его лица. Слишком много похорон, слишком много погибших друзей, подумал он.

— «Простые дары», — сказал Бран через мгновение.

Чарльз повернулся к пианино, пока Сэмюэль настраивал скрипку.

Когда его брат кивнул, Чарльз сыграл вступление к мелодии шейкера. По его мнению, это хороший выбор. Не грустная песня, не откровенно религиозная, и она подходила Картеру Уоллесу, который был простым человеком. И эту песню они хорошо знали.

«Это дар быть нежным, это дар быть справедливым,

Это дар просыпаться и вдыхать утренний воздух. И каждый день идти по пути, который мы выбираем, это дар, который, как мы надеемся, мы не потеряем».

Когда его отец тихо закончил второй куплет, Чарльз понял, что эта песня подходит и Брану. Хотя Бран был утонченным человеком, его потребности и желания очень простые: сохранить жизнь и безопасность своего народа.

Ради этого он готов быть бесконечно безжалостным.

Чарльз взглянул на Анну, которая одиноко сидела на скамейке. Ее глаза были закрыты, и она одними губами произносила слова вместе с Бранном. Интересно, как звучит ее голос, когда она поет, и будут ли он созвучен с его. Умеет ли Анна петь? Хотя она работала в музыкальном магазине по продаже гитар, когда встретила волка, который напал на нее и обратил против ее воли.

Анна открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Его словно ударили в солнечное сплетение, но его пальцы продолжали играть без паузы.

Она принадлежала ему.

Если бы Анна знала, как сильны его чувства, то выбежала бы за дверь.

Он не привык чувствовать себя собственником или к дикой радости, которую она приносила в его сердце. Это лишило его контроля, поэтому он сосредоточился на музыке. Он понимал музыку.

Анне изо всех сил старалась не подпевать. Если бы аудитория была чисто человеческой, она бы сделала это. Но вокруг нее слишком много оборотней, чей слух не хуже ее собственного.

Когда она стала оборотнем, ей пришлось отказаться от стольких своих любимых музыкантов, и она ненавидела это. Ее уши улавливали малейшее колебание высоты тона или нечеткость в записи. Но тех немногих певцов, которых она все еще могла слушать…

Голос Бран был чистым и безупречным, но именно от богатого тембра она замерла в восхищении.

Когда он допел последнюю ноту, мужчина, который сидел на скамейке позади нее, наклонился вперед так, что его рот оказался почти у ее шеи.

— Значит, Чарльз принес домой игрушку, да? Интересно, поделится ли он.

В голосе слышался легкий акцент.

Анна наклонилась вперед на скамейке так далеко, как только могла, и пристально посмотрела на Чарльза, но он закрывал крышку пианино и стоял к ней спиной.

— Итак, он оставил тебя, как ягненка среди волков, — пробормотал волк. — Кому-то такому мягкому и нежному было бы лучше с другим мужчиной. С кем-то, кому нравятся прикосновения. — Он положил руки ей на плечи и попытался притянуть ее обратно к себе.

Анна вырвалась из его объятий, забыв о похоронах и публике.

Она больше не позволит никому прикасаться к себе. Неловко она поднялась на ноги и развернулась лицом к оборотню, который откинулся на спинку скамейки и улыбнулся ей. Люди по обе стороны от него отодвинулись, чтобы дать ему как можно больше места, и это только доказывало, кем он был.

Стоило признать, что он прекрасен. Его лицо отличалось утонченностью и изяществом, а кожа смуглая, как и у Чарльза. Его нос и черные глаза говорили о Ближнем Востоке, хотя у него чисто испанский акцент. Она хорошо могла различать акценты.

Волк выглядел на двадцать три или двадцать четыре года, но по какой-то причине Анна была абсолютно уверена, что он очень-очень старый. И в нем чувствовалась дикость и душевная болезнь, которая заставила ее насторожиться.

— Оставь ее в покое, Асил, — сказал Чарльз, и его руки легли ей на плечи там, где раньше были руки другого мужчины. — Она выпотрошит тебя и бросит на съедение воронам, если ты станешь к ней приставать.

Анна откинулась назад, прижимаясь к его боку, немного удивленная тем, что он прав. Ее первой реакцией был не страх, а гнев.

Другой волк рассмеялся, его плечи резко дернулись.

— Это хорошо.

Кто-то же должен это сделать. — Затем странное веселье покинуло его глаза, и он устало потер лицо. — Осталось недолго. — Он посмотрел мимо Анны и Чарльза. — Я говорил тебе, что сны вернулись. Она снится мне почти каждую ночь. Тебе нужно сделать это как можно скорее, пока не стало слишком поздно. Сегодня же.

— Хорошо, Асил, — устало ответил Бран. — Но не сегодня. Не завтра. Ты можешь продержаться еще немного.

Асил оглянулся на прихожан, которые молча наблюдали за происходящим, и заговорил чистым, звенящим голосом:

— У тебя есть дар, ты знаешь, что нужно сделать. И сделаешь это. У вас есть место, куда вы можете вернуться домой, безопасное место, благодаря ему. Мне пришлось оставить своего альфу, чтобы прийти сюда, потому что он позволил бы мне гнить в безумии из-за своей любви. — Оборотень символически сплюнул через левое плечо. — Слабая любовь, которая предает. Если бы вы знали, что чувствую я, что чувствовал Картер Уоллес, вы бы знали, какое благословение вы имеете в лице Брана Корника, который готов убить тех, кого необходимо.

И вот тогда Анна поняла, что волк просил Брана о смерти.

Импульсивно Анна отступила от Чарльза. Она оперлась коленом на скамью и протянула руку через спинку, сжав запястье Асила.

Тот зашипел от шока, но не отстранился. Когда она взяла его за руку, запах дикости и болезни исчез. Асил уставился на нее, глаза ярко сверкнули, радужки сузились до маленьких полосок вокруг черного зрачка.

— Омега, — прошептал он, его дыхание стало хриплым.

Чарльз подошел ближе, но не прикоснулся к ней. Прохладная плоть под ее кончиками пальцев согрелась. Все они застыли на месте. Анна знала, что ей нужно убрать руку, но не хотела этого делать.

Шок Асила исчез, выражение лица смягчилось, сменившись печалью, которая тут же скрылась от слишком проницательных наблюдателей.

Оборотень слегка коснулся ее лица, игнорируя предупреждающее рычание Чарльза.

— У тебя дар больше, чем я думал. — Он натянуто улыбнулся Анне. — Для меня уже слишком поздно, mì querida. Ты зря растрачиваешь свой дар на меня. Но я благодарю тебя за передышку. — Он посмотрел на Брана. — Сегодня и завтра, и, возможно, послезавтра я продержусь. Будет весело наблюдать за Чарльзом, который всегда считался волком-одиночкой, но теперь попал лапой в капкан любви.

Он высвободился из хватки Анны и, повернув запястье, взял ее за руку. Лукаво взглянув на Чарльза, Асил поцеловал ее ладонь. Затем отпустил ее и, не торопясь, выскользнул из церкви.