Снегурка для опера Морозова (СИ) - Аверина Екатерина "Кара" - Страница 25

— Вау, вау, вау, — облизнув губы, смотрю на эту красоту.

Настя очень сильно смущается, старается прикрыться. Не даю. Развожу её руки в стороны и припадаю губами к соску, осторожно перекатывая его на языке.

Изголодавшийся по женской ласке член рвётся в бой, пульсируя и подрагивая в штанах. Расстёгиваю ширинку, ослабляя давление. Брюки начинают сползать вниз. Роняю, перешагиваю. Теперь мы на равных. Отключая ей голову очередным горячим, взрослым поцелуем, пальцами ласкаю соски, рисую узоры по плоскому животику, прокладывая себе путь к трусикам. Там горячо и нежно. Толкаюсь под резинку, глажу нежную плоть и снимаю с Насти бельё, спуская тонкую ткань по бёдрам.

— Перешагни.

Её слегка покачивает. Неловко смеётся, впиваясь пальчиками мне в волосы, чтобы удержаться. Пользуясь моментом, прижимаюсь губами к её лобку, целую вкусные губки, втягивая в себя шикарный женский запах. Провожу языком по складочкам.

— Д-денис...

Поднимаю взгляд, глаза огромные, как два озера.

— Чч, не бойся, — поднявшись, чмокаю в кончик носа и снимаю с себя трусы.

Подхватываю Настю на руки, укладываю на кровать. Она смотрит прямо на мой член. Это немного стопорит.

— Он такой огромный, — её пробивает на нервный смех.

Мужское эго пытается возмутиться, но с оценкой размеров так уж и быть, соглашается.

— Он же в меня не влезет, — хлопает ресницами, продолжая разглядывать стояк. Член дёргается от нетерпения. — Ой! Он как живой удав. Они же тоже огромные. Я по телевизору видела. А ты видел удава? — начинает тараторить, не делая паузы между словами даже на то, чтобы вдохнуть. — Как мы его в меня засунем? Нет, нет, он точно не уместится.

— Насть, — смеюсь над своим чудом, — я протолкну не переживай. Тебе будет приятно. Честно. Сначала может быть немного больно. Так бывает в первый раз.

Член снова вздрагивает и, несмотря на странную ситуацию, падать не собирается. Очень хочу свою девочку. Присвоить, залюбить, чтобы не встала завтра с кровати. Глажу её по бедру, облизываюсь на грудь.

— А он тёплый? — вдруг спрашивает она.

— Горячий. Потрогай, — выпрямляюсь, стоя перед ней на коленях. Тяжёлый ствол покачивается от возбуждения.

— А ему не будет больно, если я потрогаю? — тянется пальчиками к головке.

— Нам с ним будет классно, — заверяю её.

Настенька неумело проводит пальцами по самой чувствительной части члена. Меня передёргивает всего от горячей вспышки удовольствия. С шипением сквозь сжатые зубы откидываю голову, выдыхаю и смотрю на Снегурку сквозь ресницы.

— Такие вены тёмные, толстые, и кожа мягонькая, — нажимает на вздувшиеся от возбуждения тёмно-синие, извивающиеся змейками, сосуды. Хихикает, гладит по ним. — Такая приятная, — чуть надавив пальчиками, с любопытством тянет её вниз, медленно оголяя головку. — Ух ты-ы-ы, — восторженно выдыхает, снова касаясь очень чувствительной плоти.

— Тебе нравится? — хриплю я.

— Я ещё не решила, — снова быстро говорит она и тычет пальчиком в напряжённые яйца.

Тянусь к шампанскому, пытаясь вспомнить, как эта открытая бутылка оказалась здесь. Не выходит, но она точно кстати. Залпом делаю несколько глотков и протягиваю Снегурке. Она пьёт, щёки розовеют говорить начинает ещё больше.

— Насть, — ржу я, — поцелуй его, что ли. Смотри, как он хочет.

— Не-е-ет, фу-у, — пьяно тянет она. — Ты же из него писаешь!

Всё, блядь! У меня истерика!

Снегурка смотрит в недоумении, как я содрогаюсь всем телом от смеха и снова тянусь к шампанскому. Сделав пару глотков, ставлю бутылку у кровати и ложусь сверху, распиная эту поистине сказочную девочку под собой. Член оказывается приятно зажат между нами. Трусь о низ животика.

— Дурочка моя маленькая, — кусаю её за нижнюю губу.

Она набирает в лёгкие побольше воздуха, чтобы ответить, но я затыкаю её языком. Выходит забавный бубнёж прямо мне в рот.

— ... и ещё кушать хочется очень, — выдаёт Настя, как только я перестаю её целовать.

— Потом. Обещаю тебе, — трусь носом о её щеку и, пока она опять не начала болтать обо всём, что приходит ей в голову, снова жадно целую, лаская нетронутое до меня тело.

Острые соски по очереди оказываются во рту. Покусываю, сжимаю. Моя девочка стонет и извивается подо мной от непривычных ощущений. Развожу её ножки в стороны, скольжу головкой по губкам, вдавливаюсь в плоть, трусь о клитор. Настя отрывисто дышит, глядя на меня своими большими, красивыми глазами.

К члену добавляются пальцы. Медленно ласкаю влажные складочки, вывожу круги по чувствительному узелку. Настенька дышит через раз, всё чаще хватая ртом воздух.

— Да, маленькая, не бойся. Кончай, — смотрю в осоловелые глаза. Клитор пульсирует мне в пальцы, Настя шокировано вздрагивает, часто облизывает губы.

Упираюсь во вход, пока не пришла в себя. Она приподнимает бёдра. Осторожно надавив ладонью, возвращаю её на место.

— Просто доверяй мне, — давлю чуть сильнее, оказываясь внутри. По телу волнами проходится жар. Глаза Насти становятся ещё больше. — Я люблю тебя, невеста, — дышу в сладкие губки, — всё будет хорошо, — снова давлю.

— Ай... — вздрагивает, — больно... — растерянная очень, в себя никак не придёт после оргазма. Это хорошо. Будет полегче.

Плавно отступаю, снова медленно скольжу вперёд, чувствуя её дрожь, влагу её желания.

— Моя Снегурка. Только совсем не холодная.

— А какая?

— Очень, — целую в одну щёку, отвлекая Настю от того, что происходит ниже, — очень, — целую во вторую щёку, — горячая, — накрываю её губы своими и толкаюсь до конца.

Она тяжело дышит, а я целую, целую, целую, чтобы опять отключилась. Касаюсь сосков, играюсь с ним, заглядываю в пьяные глаза. Плавными ударами бёдер разгоняю кровь.

Так хорошо...

Глаза закатываю от кайфа ощущать Настю своей во всём.

Я чертовски голоден, но всеми силами сдерживаю порывы разогнаться до желаемых скоростей. Не хочу напугать, тем более как-то навредить. Она начинает отмирать. Касается меня пальчиками. Водит по напряжённым рукам, трогает мои губы. По пульсирующим зрачкам вижу, что ещё больно и дискомфортно, но она меня принимает и не болтает больше без умолку. Сама тянется за поцелуем. Сталкиваемся телами, языками, наши вдохи и выдохи смешиваются.

Чтобы дать нам обоим прочувствовать всё до конца, надеваю презерватив и вновь осторожно толкаюсь в неё. Шипит и кусает губки.

— Красивая моя, — веду пальцами по её щеке.

Мои движения всё же становятся чуть резче, быстрее. Затылок ошпаривает кипятком, по коже несутся мурашки, напряжённые мышцы содрогаются, и меня накрывает ярким, мощным оргазмом. Член, плотно сжатый горячим лоном, пульсирует внутри. Настя удивляется, поймав новые ощущения.

— Вот ты и стала взрослой, — улыбаюсь ей, всё ещё хрипло дыша. — И всё поместилось, — тихо посмеиваюсь. Она смущается, обнимает меня, прячась и целуя в шею. От её дыхания раскалённая кожа снова покрывается мурашками.

Скатываюсь с Насти, снимаю резинку и укладываю сказочную девочку прямо на себя. Укутываю нас одеялом. Пальцами мягко массирую ей голову, слушая, как меняется её дыхание, и она засыпает.

— Спокойной ночи, моя сказочная девочка.

Глава 27 Анастасия

Просыпаюсь от того, что практически раздавлена. Огромная ручища Дениса лежит на моей груди и блокирует любые попытки развернуться. Вот же великан. С горем пополам удаётся потянуться. Тело ноет, как будто по мне катком проехали, а между ног немного саднит. Надеюсь, так и должно быть?

Спиной чувствую его мощное горячее тело и замираю, анализируя свои ощущения. Приятные мурашки курсируют по коже, а щёки розовеют от смущения . Я ещё никогда не спала с обнажённым мужчиной в одной кровати.

«И не только спала» — напоминаю себе и краснею ещё сильнее. С новогодней ночи список моих «никогда» и «в первый раз» сильно поредел. Тихонько хихикаю и пытаюсь-таки выбраться из ловушки, но Денис лишь крепче прижимает меня к себе.