Печально известный наследник (ЛП) - Мичелс Элизабет - Страница 47

Он ухмылялся. Проклятого мужчину все это позабавило, и он стоял слишком близко к ней, чтобы вести светскую беседу. “Я был здесь, когда увидел, как ты перелетаешь через холм из своего экипажа”.

“Ты видел меня"… Что ж, это довольно компрометирующе.

“Ты уверен, что не ушибся? Потому что ты все еще довольно крепко держишься за мои бриджи”.

“Это тоже довольно компрометирующе”, - признала она, ослабляя хватку на ткани.

Она потянулась, чтобы убрать руку в перчатке из самого неприличного для нее места, но рука не сдвинулась с места. Перестав тянуть, она отдернула руку совсем не по-женски, но ее рука оставалась прижатой к его бедру, зацепившись за одежду. Она почувствовала, как жар румянца приливает к ее шее.

Почему она решила, что это хорошая идея - встретиться с ним сегодня для разговора? И почему ее рука прилипла к его бриджам, как будто приклеенная? Она винила свою мать в том, что та настаивала на вежливой беседе с этим мужчиной. Ей нужно будет не забыть сказать маме, как она ошибалась на этот счет позже этим вечером — опустив, конечно, некоторые детали.

“Ты ужасно тихий”, - обвинила она, дергая запястьем.

“Когда леди запускает руку в твои трусики, это, как правило, уводит разговор в сторону”. Его низкий голос грохотал вокруг нее, еще больше натягивая нервы.

“Почему я не могу уйти от тебя?”

“Не похоже, что ты действительно этого хочешь”, - поддразнил он.

“Почему все так говорят?” - спросила она, теребя другой рукой край перчатки.

“Остановись”, - предупредил он. Сняв перчатки, он обхватил пальцами ее запястье, пока не нащупал вызывающую застежку на ее браслете. Она забыла, что на ней было украшение, которое в данный момент было привязано к нитям его одежды. “Ты попался”.

“Неужели? Я не заметил”.

“Кто все такие?” спросил он, возясь с ее браслетом.

“Мы перешли от тишины к философствованию? Или мы просто коротаем время, разговаривая о других посетителях парка?” Она слишком много болтала, но если бы она продолжала болтать, ей не пришлось бы думать о том факте, что ее пальцы в данный момент засунуты ему под бриджи. Она также могла игнорировать легкое прикосновение его руки к своему запястью, когда он работал — в основном.

“Все’, кто говорит, что ты на самом деле не хочешь быть вдали от меня”, - пояснил он. “Мы единственные в этой части парка”.

“К счастью”, - ответила она, оглядываясь в поисках признаков жизни. “Мне неприятно думать, как это будет выглядеть для прохожих”.

“Я совершенно уверен, что точно знаю, как это будет выглядеть для прохожих”.

Высокомерие в его тоне заставило ее оглянуться на него. “Довольно самоуверенно смотришь на ситуацию, не так ли?”

“В данный момент? Чертовски.” Он ухмыльнулся и наклонился ближе, чтобы посмотреть, что тот делает. “Ты не ответил на мой вопрос. Кто утверждал, что ты не хочешь избавляться от моей компании?”

Почему она призналась в этом? Она извивалась от желания убежать от него. “А если я не хочу это обсуждать?”

“Ты сама заговорила об этом, принцесса. И тот факт, что ты не хочешь говорить об этом, говорит мне все, что мне нужно знать. ” Поворотом запястья он размотал нити с застежки ее браслета, позволив ей высвободить руку.

“Наконец-то”, - воскликнула она, шевеля пальцами в воздухе. Она попыталась отвернуться от него, но боль в лодыжке не позволила.

“Я направлялся вон к той скамейке”. Он кивнул в сторону места, едва видимого сквозь ветви разделявшего их дерева. “Тебе следует сесть”.

Она посмотрела на его протянутую руку, перевела взгляд на другую сторону холма, где ждал ее экипаж, и снова посмотрела на его руку.

“Ты провел последние несколько минут, запустив руку в мои бриджи, и все же тебе не нравится брать меня за руку?”

“В твоих устах это звучит так безвкусно. Я не сделал ничего плохого.… Я бы даже не стал.… Могли бы мы просто пойти посидеть на скамейке и не прикасаться друг к другу несколько минут?” Она положила руку ему на плечо и вздернула подбородок в сторону скамейки за деревьями.

“Если это то, чего ты хочешь, я рад услужить”.

Боль пронзала ее ногу при каждом шаге, но она отказалась опускаться, чтобы опереться на Итана для поддержки. “Мне тоже нравится это место. Отсюда открывается прекрасный вид на ...”

“Лебеди”, - сказали они в унисон, бросая друг на друга любопытные взгляды.

“Не смотри так шокировано. Ты ожидал, что я приду сюда полюбоваться грязью и травой?”

“Вместе с другими грязными вещами насыщенного темного цвета. Лебеди, на ваш вкус, слишком белые, не так ли?”

“ В черном все лучше. ” Его взгляд задержался на ее волосах.

Она попыталась не обращать на него внимания. Краска залила ее щеки, когда она перевела разговор обратно на окружающий их парк. “ Ты, кажется, не из тех, кто ценит грацию и красоту лебедей днем.

“Возможно, они нравятся тебе за их грацию и красоту, как ты говоришь, но они нравятся мне, потому что они злобные маленькие негодяи. Они выглядят непритязательными и нетронутыми, но это только для того, чтобы внушить их врагам ложное чувство безопасности. Следующее, что вы знаете ... Его рука взметнулась в воздух, чтобы сразить воображаемого противника. “Хлоп! Очень многому можно научиться, наблюдая за лебедями в действии ”.

“Мы в Гайд-парке. У здешних лебедей нет врагов”.

“Скажи это мальчику, который ткнул одного из них палкой на прошлой неделе. Он получил лебединую версию левого хука”.

“О боже! Он был ранен?”

“Укусы лебедя не смертельны, насколько я проверял”, - поддразнил Итан, помогая ей дойти до скамейки и садясь рядом с ней.

“Ты всегда интересовался варварским искусством? Я не помню, чтобы об этом когда-либо упоминалось, когда мы были молоды”.

“Нет”. Он усмехнулся. “Мой интерес к варварским занятиям вырос из необходимости. Мне было девятнадцать лет, и мне некуда было обратиться, не было навыков, с помощью которых можно было выжить. Я использовал то, что у меня было. ”

“Разве у тебя не было друзей, дальних родственников, к которым можно обратиться в такое время?” Конечно, она помнила и слышала множество слухов. Отец Итана отказался от него, когда ему было девятнадцать. Это было сразу после исчезновения его матери. Розалин не была уверена, что произошло за закрытыми дверями дома Муров, но она и все остальные, кто жил поблизости, знали, чем все закончилось. Итан был изгнан из поместья; Кэти сбежала в свой лесной коттедж; а Тревор остался, чтобы собрать все по кусочкам, как хороший наследник титула и поместья.

“Какое-то время я обращался к определенной группе джентльменов. Они обучали меня боксу, кормили меня, предоставили мне комнаты ”.

“Это было любезно с их стороны”.

Он кивнул. “Это долг, который я продолжаю возвращать”.

“Но потом ты уехал из страны, жил в Испании”, - добавила она, заполняя пробелы в его жизни.

“В конце концов”. Он мгновение смотрел на лебедей, его глаза были прикованы к их постоянному скольжению по водам Серпантина. “Я начал во Франции. Это было логичным началом, поскольку любовником моей матери, по слухам, был француз.”

“Твоя мать ...” У нее отвисла челюсть, когда она повернулась, чтобы посмотреть на него. “Ты уехал из страны, чтобы найти свою мать?”

“И сотрут в порошок человека, который забрал ее из семьи”, - уточнил он.

Маленькие кусочки, которые делали Итана тем, кем он был, встали на свои места в ее сознании. Она недоверчиво покачала головой. Как она не подозревала об этом раньше? “Так вот почему ты тренировался на боксера — чтобы противостоять любовнику своей матери?”

“Да. Хотя это оказалось удобным навыком, когда я оказался на Континенте, вдали от любой помощи, которую я получал, находясь в Лондоне ”.

“Если ты хотел отомстить, почему не воспользовался пистолетом? Зачем тратить год, если не больше, на изучение своего ремесла?”

“Моя мать научила меня быть благородным. Она бы не хотела, чтобы я отнял жизнь у человека, даже если бы это было для того, чтобы почтить ее доброе имя. Каждое счастливое воспоминание о моем детстве досталось мне от нее. Она уравновесила наш дом. Никто по-настоящему не понимал этого, пока она не ушла и мой отец не склонил чашу весов в свою пользу. Он проглотил слова. Очевидно, это была плохо зажившая рана, которая все еще кровоточила, если ее слишком сильно ткнуть. “Ему удалось избавиться от Кэти и от меня одновременно. Тревор был единственным, кто когда-либо представлял для него ценность, и это было просто потому, что ему нужен был наследник. ”