Защитник (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 4

Я не знаю, что конкретно это такое, но в одном уверен железно — нам нужно убираться отсюда немедленно. Окружающие же меня фигуры ступают столь заторможенно, что не сомневаюсь, они не успеют вовремя отреагировать на опасность.

Активирую Симфонию битвы, повышая параметры и прочность щитов всего отряда. Одна часть моего разума разгоняет потоки воздуха в тоннеле, превращая его в аэротрубу. Людей с силой тащит назад по скользкой поверхности — туда, откуда мы пришли. Только-только они начинают откликаться на нарастающую угрозу.

Другая же часть меня решает проблему более примитивным образом. Я хватаю ближайших соратников и с силой швыряю их назад. Тело, разогнанное в сорок раз, мечется в толпе, пытаясь успеть во что бы то ни стало. Я буквально разрываю мышцы, выдавая быстрейший импульс, на который способен.

Щелчки разом обрываются, и на смену им приходит тусклый, но быстрый разгорающийся лазурный свет. Пол на протяжении добрых десятка метров вспыхивает, как подиум на показе мод. Взрывная волна зарождается прямо под нашими ногами, а следом по бокам и над головой. Её сопровождает громоподобный треск, будто сотни молний бьют в одну точку.

Зона перекрёстного огня, вот, что это такое. Они буквально заминировали каждую поверхность этого прохода. Нас заманили в ловушку, на заранее подготовленные позиции, и мы добровольно пришли сюда, как бараны на бойню.

Яростная энергия вырывается из кристаллов гигантским шквалом, превращая воздух в плазму. Ослепительное синее свечение озаряет ледяной тоннель, пробиваясь даже сквозь автоматическое затемнение моего шлема. Это модуль управления пытается противодействовать вспышке.

Земля под моими ботинками трещит, размолотая в труху. Языки плазмы тянутся из этих червоточин, стремясь лизнуть меня и моих спутников.

Я не успеваю.

Я не успеваю спасти всех до одного.

Глайд ускоряет меня ещё сильнее, суммарно примерно в пять сотен раз. Сознание просто не справляется с такими скоростями. Чувствую себя мухой, прижатой к лобовому стеклу гоночного болида. Мир дробится и плывёт калейдоскопом. Краски и формы растягиваются, переплетаясь между собой.

Не успеваю ни зарегистрировать, ни осознать всё, что делает моё тело. Кажется, руки сами по себе отбрасывают людей назад. Слышу их ошеломлённые крики. Кажется, я мечусь в тесном пространстве, пытаясь опередить смерть.

Она всегда побеждает. Так говорит Санта Муэрте. Ей ли не знать?

Есть ли у меня какой-то шанс? Не знаю, но я двигаюсь, потому что не могу не двигаться. Стрелки Гилеада ведут людей за собой, и я завёл нас в эту ловушку. Убедил представителей таких непохожих фракций прийти в это логово. Прямо на блюдечко к инопланетной твари, заправляющей всем в этих краях.

Поэтому если даже мне придётся остаться здесь, остальные не должны пострадать за мою неосторожность.

Для убийственной взрывчатки требуется поражающий наполнитель, и усиленный арканой лёд, окружающий нас со всех сторон, отлично подходит для этой цели. Стремясь добраться до наших мягких тканей, во все стороны разлетаются бритвенно-острые осколки.

До моего вмешательства они бы изрешетили противоположные поверхности, но Аэротруба, созданная моей волей, вытягивает их в тоннель, попутно усиливая радиус и скорость. То, что должно было уберечь союзников, сейчас буквально помогает врагу.

Незанятая часть моего мозга самостоятельно высчитывает траектории и делает неутешительный вывод. Волна шрапнели накроет отброшенных людей сплошным ковром. Их личные кинетические щиты с высокой вероятностью или просели, или уже ушли на перезагрузку. Потери будут колоссальные.

Сознание вскипает в попытке придумать решение.

Если я создам вокруг себя вакуум, смогу нейтрализовать взрывную волну, но осколки всё равно продолжат движение по инерции. Единственный способ уберечь людей, развернуть осколки назад. Это к тому же частично решит вторую проблему. Воздушная струя столкнётся с ударной волной, и произойдёт торможение, перераспределение импульса и частичная компенсация кинетической энергии.

Скрипя зубами, я обращаю поток ветра вспять. Мгновенно и не колеблясь. В висках разгорается боль. Комковатая кровь струёй пятнает визор шлема изнутри, затрудняя обзор. Перенапряжение пытается подкосить меня, но задача поставлена, и её нужно выполнять. Сам кашу заварил, сам и разгребай.

«Мужчина не жалуется. Мужчина берёт и делает. Понял, сопляк?»

Когда-нибудь я забуду его ублюдочные нравоучения, но не сегодня.

Выбросив перед собой руки, я гоню потоки плазмы и осколки льда прочь от отряда. Пытаюсь. Их скорость значительно превышает мой штормовой ветер.

В самом эпицентре мелькают несколько фигур, которым не успел помочь. Они отчаянно пытаются сбежать от обжигающей энергии и взрывной волны. Одна из них исчезает во вспышке телепортации. Вероятно, Тореадор, но мне некогда вглядываться в лица. Сейчас для меня все они — лишь размытые силуэты. Остаётся беззвучно молиться, чтобы среди них не оказалось моих друзей.

Лазурное сияние надвигается на меня неостановимо, как цунами. Резкая боль, и за ней тишина. От перепада давления в ушах лопаются барабанные перепонки. Вероятно, я кричу.

Аркана стремительно тает. Индикатор прочности защитного барьера бежит вниз. Первые осколки стучат по пластинам моей брони и шлема. Визор трескается. Металл стонет и гудит.

Беззвучный рык. Металлический привкус крови во рту. Воздух сгорает в попытке пересилить плазму. Основная масса шрапнели так близко, что я могу рассмотреть её хищные угловатые обводы.

В это мгновение я быстрее всех на свете, но мне всё равно не хватает времени.

Скоро увидимся, Нако…

…

Золотистая плёнка вспыхивает поперёк тоннеля, перегораживая его от стенки до стенки. Смерть с силой таранит этот барьер, пытаясь взять его с наскоку. Тот держит. Истончается, вибрирует, но держит.

В последний раз вспыхнув, плазма рассеивается, и темнота вновь вступает в свои права в этом царстве холода и мрака. Ледяные осколки гремят, обрушиваясь на пол, и моё тело решает взять с них пример.

Ноги подкашиваются, и я заваливаюсь боком, наблюдая, как золотой барьер гаснет. Тьма подступает, смыкая глаза. Кто-то подхватывает меня, не позволяя врезаться в ледник треснувшим шлемом. Обжигающе-холодный воздух задувает в появившиеся в нём щели. Это бодрит, да так сильно, что зуб не попадает на зуб.

Вокруг стоит тишина, нарушаемая лишь перестуком падающих на пол обломков льда да стонами раненых… Регистрирую укол в бедро. Мутная хмарь сразу отступает, и я осторожно открываю глаза, оглядываясь по сторонам. Вокруг царит разгром: кристаллы взорвались тысячами осколков, изрезав своды и стены. Плазмы выжгла глубокие каналы в толще льда. Сейчас там стоит стремительно замерзающая вода.

— Ну ты и соня! — доносится сзади дрожащий голос Эрис. — Тебя даже сегодняшний пиздец не разбудил. Говорят, мы уже забрались в самую глубокую задницу.

Ворчу что-то нечленораздельное и позволяю Таю поднять меня на ноги.

— Как он? — тихонько спрашивает девушку у него.

Николай пожимает плечами. Улавливаю звук, будто кто-то всасывает в себя жидкость через трубочку. Шум идёт… из-под его шлема.

— Скажи мне, что у тебя там не пиво.

— Ладно, — отвечает он, — у меня там не пиво.

— Врёшь?

— Вру.

— Как⁈

— Заменил воду во внутренней ёмкости брони, — вновь пожимает плечами Тай.

— Смекалочка! — явно улыбается Ана, забросив руку ему на плечо. — Как же чудесно найти родственную душу! У меня, например, в отсеке залита апероль. Всем рекомендую.

— Не отряд, а сборище алконавтов, — бурчу я себе под нос и уже громче, — вы у меня все будете предрейсовый медицинский осмотр проходить! И в стаканчики мочиться! По три раза на дню!

— Ковбой, уринотерапия — это медицинское шарлатанство. Давай, я тебе лучше инъекторов накуплю?

Тай, скотина эдакая, улыбается во все тридцать два зуба.

С тяжёлым вздохом накрываю ладонью визор шлема, попутно стряхивая с плеч ледяную крошку.