Где исчезают корабли (СИ) - Ангелов Августин - Страница 42

Оба парня никогда прежде не бывали на настоящей войне. И в их представлении подобным образом должны были выглядеть сражения Великой Отечественной. Но в шестнадцатом веке увидеть нечто сравнимое по масштабам они совершенно не ожидали. Еще недавно никто из них и представить себе не мог, что окажется в горниле настоящей ожесточенной войны, а не той, которую они ожидали увидеть в этом времени, беспечно убедив самих себя, что все решает техническое превосходство пулеметов над мушкетами. Так они думали до этого дня. Но, здесь уже им обоим стало понятно, что большую массу атакующих остановить огнем отдельных огневых точек не очень-то и получается.

Становилось очевидно, что и в этом времени на поле боя царствовала пехота. Ее натиск, напор, храбрость, самопожертвование и решимость идти вперед, не оглядываясь на количество потерь, оказывались главными в достижении победы. И большую человеческую массу пехотинцев, даже вооруженных самым примитивным оружием, единичные автоматы и пулеметы сдержать были не в состоянии. И, если бы не стойкость испанской милиции в центре и не контратаки на флангах, предпринятые вовремя, сдержать тысячи сулунгов вряд ли удалось.

К счастью, у защитников острова имелось не только скорострельное огнестрельное оружие, но и подготовленные линии обороны. Но, помогали им, конечно, и многие другие заготовки. Например, вовремя доставленные к передовой установки реактивных систем залпового огня. И аэростат, который в решающий момент прилетел на помощь и точно отбомбился по противнику. Да и оба белых катера здорово помогли, потому что огнем своих крупнокалиберных пулеметов уверенно сдержали вражеские фланги на море. Все это время они тоже вносили немалый вклад в победу, отсекая огнем и не позволяя кораблям сулунгов проходить дальше вдоль островного берега, и заставляя супостатов высаживать десант только на относительно узком участке береговой линии, достаточно хорошо подготовленной к обороне.

Но, настоящий перелом в битве наступил лишь тогда, когда третья и последняя установка РСЗО «Бур» отработала вдоль пляжа, дав возможность оставшимся защитникам первой линии обороны отступить по тропинкам через болота. Поставив дымовую завесу и унося раненых, они организованно отходили, чтобы, заняв оборону уже на подходах к городу, продолжить отбиваться и дальше, расстреливая на это последние боеприпасы. Придя в себя после залпов реактивной артиллерии, толпы бойцов противника кинулись следом за отступающими. Но, поскольку болота были топкими и, к тому же, кишели крокодилами, то с узких тропинок сходить в стороны не получалось. И толпы босоногих десантников из государства Сулу вынужденно растягивались узкими ручейками, образуя сзади плотную напирающую толпу. Тут-то Яровой и дал команду Петрову и Доренко отсекать их огнем.

К полудню стало понятно, что сулунги, хотя и захватили первую линию укреплений на дюнах перед пляжем, но дальше с этого плацдарма успех развить не в состоянии. С другой стороны, сразу выбить их оттуда тоже не получалось по той причине, что большая часть боезапаса защитниками острова оказалась израсходована во время сражения. Но, не зря. Не меньше трети босоногих десантников составили безвозвратные потери. Весь пляж был усеян трупами сулунгов, а перед ним из воды повсюду торчали остовы сожженных кораблей. И ленивые невысокие волны прибоя сделалась в этом месте красными от крови.

Защитники уверенно удерживали свои новые позиции на второй линии обороны, между мангровыми болотами и городом. А тех супостатов, которые все еще пытались подобраться по узким тропинкам, отстреливали снайперы и пулеметчики с храма Ганеши, у которых боезапас еще оставался. Но, Федор Яровой понимал, что его слишком мало для атаки, а для обороны хватит не больше, чем на пару дней. И то при условии, если враги не интенсифицируют свои атаки. Иначе скоро придется схлестнуться с ними в рукопашную, что при их оставшейся численности не менее полка, было чревато разгромом. Выиграть рукопашный бой против сулунгов, находясь в меньшинстве с одним только холодным оружием, примкнув штыки-ножи к автоматам, шансов не оставалось никаких. К счастью помощь к ним уже подходила. К Таракану направлялась пароходная эскадра. И все, что было нужно, так это суметь продержаться до ее подхода.

В полдень огромный серый аэростат с красными звездами, нарисованными на бортах, завис над храмом Ганеши, стараясь ошвартоваться с помощью тросов. А те, кто находились на крыше храма, превращенной в командный пункт капитана-лейтенанта Федора Ярового, проворно помогали крепить концы, используя вместо причальных тумб многочисленные статуи слонов, образующие своеобразные замковые зубцы наверху древнего строения необычной формы, которое теперь превратилось еще и в причальную башню для воздушного корабля. Как только швартовку закончили, по веревочной лестнице из гондолы спустился сам главный аэронавт Дальнесоветска Виктор Смирнов, несмотря на жару, одетый в летную кожаную куртку и в ушастый кожаный шлем, наподобие танкистского. А огромные очки закрывали половину его лица.

Спустившись, он снял очки и шлем. И они с Федором тепло приветствовали друг друга, даже обнялись. Ведь встреча действительно их обрадовала. «Красный буревестник» не только подоспел вовремя, но и очень здорово помог в сражении. Именно бомбардировка, произведенная с него, стала причиной разгрома вражеской флотилии, которая бесславно сгорела под зажигательными бомбами у самого берега острова Таракан. И теперь уже двоим советским командирам предстояло вместе решить, как же поступить с противником, закрепившемся на береговом плацдарме.

— Вы очень вовремя подоспели, — заметил Яровой, пожимая руку Смирнову.

— Мы сначала с эскадрой шли. Летели на небольшой высоте тихим ходом. А потом просто шквал налетел. И очень повезло, что ветер на высоте оказался попутным. Иначе не успели бы к битве. Это просто удача, — поведал Смирнов. И тут же добавил:

— Сражение получилось немаленькое. Нам пришлось истратить весь запас боеприпасов. Не только все бомбы и гранаты на головы врагам покидали, но и все патроны к пулемету расстреляли по противнику.

Яровой кивнул:

— Понимаю. Я сам даже не думал, что сражение с этими босоногими получится настолько яростное. Мне казалось, что они начнут сдаваться, как только несколько их кораблей перетопим. Ну, или обратно повернут. А они оказались очень упорными. Даже упорнее испанцев. Гибли под огнем, но все-таки продолжали высаживаться. У нас тоже есть потери и боезапас на исходе. Мин больше не осталось, да и ракеты все извели по противнику. А у испанской милиции почти все запасные барабаны к револьверным ружьям вышли. У моих морпехов осталось только по одному рожку патронов к автоматам, да десяток гранат на всех. Не знаю, как дальше воевать сможем. А надо продержаться до подхода нашей эскадры.

На что Смирнов сказал:

— У меня на этот счет одна мысль есть. Здесь же нефтепромыслы налажены и, насколько я знаю, перегонная установка поставлена небольшая. Так?

— Так точно, — кивнул Федор.

И Смирнов предложил:

— А что если мы наполним самые обыкновенные глиняные горшки горючей смесью, да скинем их на вражеский плацдарм?

— Ну, хуже нам от этого точно не будет. Можно попробовать, — улыбнулся Федор, согласившись на предложение военного инженера.

Пароходная эскадра спешила на помощь к острову Нефтяному. Вот только проклятый шторм, который налетел на корабли и разметал их, заставив отклониться от курса, сильно замедлил продвижение вперед. Стоя на шкафуте у лееров правого борта, судовой врач и, по совместительству, сотрудник органов государственной безопасности Дмитрий Ефремов смотрел на воду, темно-синюю после шторма. Если флагманский «Энтузиаст» перенес непогоду относительно неплохо, то остальным колесным пароходам эскадры, переделанным из трофейных галеонов, пришлось тяжело. Волны подбрасывали их, словно щепки. И люди, находившиеся на них, сильно вымотались. А несколько человек из испанских парусных команд даже смыло за борт. Но, все-таки первый свой шторм пароходы кое-как преодолели. Главное, что ни один из них не сломался и не налетел на рифы.