Где исчезают корабли (СИ) - Ангелов Августин - Страница 39

Внутри зажигательных кувшинов имелся не только порох, но и особая горючая смесь. Она легко воспламенялась при взрыве каждого такого кувшина, растекаясь огненными лужицами по палубам, отчего корабельное дерево вспыхивало. Пока пехотинцы султана длинными пиками и короткими клинками сдерживали абордажные команды противника, сзади через них матросы, поджигая фитили факелами, перекидывали эти зажигательные кувшины, метя не столько в ряды атакующих малайских пиратов, сколько в их корабли. Долетали, конечно, не все, многие кувшины бесполезно попадали в воду. Но, некоторые все-таки достигали целей, срабатывая как надо и поджигая джонки. На что с них малайские пираты сразу ответили градом огненных стрел с пороховыми трубками, называемыми по-китайски хоцзян. И пожары вспыхивали не только на джонках, но и на «Свирепом слоне».

Остальные ланонги спешили на помощь. Быстро работая веслами, они расходились из кильватерного построения в разные стороны: первые по счету — вправо, вторые — влево. Капитаны знали свое дело. Никто из них не ошибся, потому что они заранее отрабатывали такие маневры на учениях, которые два раза в год организовывал адмирал Саравак, даже если никакой войны не было. Ланонги уверенно охватывали противника и сцеплялись в абордажных боях с оставшимися джонками. Катамараны тоже вступили в бой между собой. И вражеским приходилось туго, не только из-за того, что их было меньше числом, но и потому что на них с разных сторон навалились еще и гараи. И команды этих больших галер стреляли по катамаранам почти в упор из пушек, ружей и луков с высоты своих палуб. А в это время юркие пангаяо подошли к берегу Таракана и начали высадку десанта.

Над морем стелился дым и разгорался огонь на кораблях. В воздухе носились ядра, пули, стрелы и зажигательные кувшины, стоял грохот от залпов пушек и ружей, слышались глухие удары кораблей друг о друга, трещали ломающиеся весла и кричали люди. Атакующие выкрикивали боевые кличи, а раненые голосили от боли. И лишь убитые и оглушенные, потерявшие сознание, молчали, лежа на палубах. А на тех, кому пустили кровь и столкнули за борт, набрасывались акулы, быстро разрывая тела в кровавые клочья.

Увидев еще одну белую самоходную лодку, быстро приближающуюся с севера без всяких парусов и весел, Сабах Саравак пожалел, что не послал разведку и к северной оконечности Таракана. Адмирал заранее обсуждал со всеми капитанами разные варианты действий во время предстоящей атаки и возможное противодействие противника, но то, что произошло, Сабах предусмотреть не мог. Обе белые лодки, оказавшиеся по двум противоположным сторонам от эскадры, внезапно начали невероятно часто стрелять. Причем, они били очень точно, оставаясь вдалеке, не приближаясь на такое расстояние, чтобы можно было попасть по ним из пушек или ружей. И вскоре на крайних по флангам кораблях сулунгов началась паника. Пули, извергаемые белыми лодками, летели в них настоящим градом, разбивая дерево бортов, весел и мачт, и пробивая корпуса насквозь. А матросы и пехотинцы, попавшие под эти пули, гибли десятками.

Выводя свою эскадру на штурм Таракана, адмирал Саравак никак не предполагал, что противодействие окажется настолько сильным. Никто на его кораблях не носил доспехов. Ведь стоит упасть в воду, и броня сразу же потянет на дно. Все моряки помнили об этом. В доспехах были только солдаты, да и то в кожаных, способных смягчать лишь скользящие удары холодного оружия. А от пуль такие доспехи все равно никак не защищали. Зато в них тело чрезмерно нагревалось, обливаясь потом. Потому даже сам Сабах не носил какую-либо защиту, больше полагаясь на удачу. До этого момента она не подводила адмирала, а ведь он не за один день добился такой высокой должности, а за всю свою жизнь, пиратствуя с ранней юности. Он прошел сквозь множество морских сражений. Но, в подобное трудное положение он никогда еще не попадал. Бывало, конечно, что сильные противники заставляли нервничать, но адмирал впервые чувствовал полное бессилие из-за того, что вообще ничего не мог сделать с белыми самоходными лодками. Ни догнать их, ни наказать никакой возможности не имелось. И те люди, которые управляли ими, делали все, что хотели, безнаказанно маневрируя на безопасном расстоянии и убивая его моряков и пехотинцев султана, приданных эскадре.

Катастрофы еще не произошло, но Сабах Саравак уже чувствовал, что она надвигается. Под перекрестным огнем вражеских белых лодок, ведущимся из неизвестного скорострельного оружия с обоих флангов, эскадре Сулу приходилось туго. И потери нарастали с каждой минутой. Единственное, что могло помочь не проиграть сражение — это решительный напор. Понимая это, Саравак приказал быстрее окружать вражеский флот ланонгами и остальными крупными галерами, чтобы сдавить джонки с флангов, задушив их сопротивление, одновременно отвлекая на себя все силы противника. А в это время мелкие корабли уже начали высаживать десант на вражеский остров. Не слишком удачный ход битвы на море адмирал Саравак надеялся выправить развитием успеха на суше.

«Звезда Востока» погибала в огне. Отчаянную атаку ее абордажной команды сулунги смогли отразить, поубивав многих из лучших воинов Ахбада Дастарана и закидав джонку горючими кувшинами, отчего на ней вспыхнули паруса и мачты. Самого адмирала враги загнали на корму, где он все еще яростно отбивался вместе с горсткой своих старых пиратов, таких же ветеранов многих битв, как и он сам. Вся палуба «Звезды Востока» сделалась скользкой от крови. Повсюду лежали неподвижные тела убитых и сильно раненых. А сулунги все напирали и теснили в жестоком абордажном бою оставшихся защитников флагманского корабля эскадры Таракана.

На остальных кораблях Дастарана положение сложилось ничуть не лучше. Численный перевес вражеской эскадры переборол внезапность дерзкого нападения, на которое адмирал сделал ставку. Его эскадра проигрывала морское сражение, когда внезапно заговорили пулеметы. Это с флангов перекрестным огнем по неприятелю ударили катера красных. Таких звуков сулунги еще никогда не слышали. Что-то невероятно часто стреляло в них с этих белых самоходных лодок, принадлежавших бледнолицым чужакам. Страшное оружие буквально выкашивало врагов, пробивая корабельные корпуса насквозь градом пуль.

Моряки и пехотинцы в сражении показали себя неплохо. Под командованием Сурдена Саравака они вместе успешно дрались на палубах «Свирепого слона», не только отбившись от абордажных атак сразу двух джонок, навалившихся с обоих бортов, но и перейдя в атаку в попытке добить малайских пиратов на их же кораблях. Потери, конечно, у сулунгов имелись, но не столь серьезные, как у противника. А огонь, загоревшийся в нескольких местах флагманского корабля после попадания огненных стрел, удалось потушить. Джонки же продолжали полыхать и пламя могло перекинуться на флагман сулунгов уже с них.

Но, Сабах Саравак все же смог перевести дух и внимательно оглядеться, насколько это позволял дым. Несмотря на то, что в центре эскадры успех, несомненно, развивался, ее фланги все больше страдали под огнем неведомого оружия белых самодвижущихся лодок, стреляющих очень быстро. И адмирал Саравак утвердился в том, что единственный шанс на победу — это поскорее задушить сопротивление эскадры Таракана и высадить на островной берег многочисленные штурмовые отряды, которые разгромят заслоны противника и сходу возьмут вражескую столицу.

Гордость флота сулунгов ланонги сцепились с джонками намертво. И абордажная резня находилась в самом разгаре. По правому борту «Длань султана» навалилась носом на борт джонки, протаранив ее. И джонка эта тонула в то время, как малайские пираты отчаянно пытались перелезть со своего тонущего корабля, контратакуя. С оружием в руках они пытались закрепиться на «Длани султана», отвоевав себе пространство на носу. И исход этого абордажа предсказать пока было трудно. Но, на выручку к сулунгам уже подходили, усиленно работая веслами, две гараи.